Наталья Андреева - Куда уходят грешницы, или Гробница Наполеона

– И куда она могла деться? Как сквозь землю провалилась!

…Инга коротко вздохнула: отлегло! Это всего-навсего старое пальто, которое висит на плечиках под самым потолком! А вовсе не Кира! Нет никого на чердаке. На всякий случай она поднялась и осмотрела все помещение. Для очистки совести. Пусто.

Все. Надо идти обратно в каминный зал. Может, подругу нашел кто-то другой? Но Инга не торопилась. Присела на ящик, набитый всяким старьем, и задумалась. Жаль, что сумочка осталась внизу. Там сигареты. Как же хочется курить! Артем и сам не курил, и курящих женщин не выносил. Ей все время приходилось себя контролировать. Это стоило Инге огромных усилий, но она верила в успех.

Успех… В чем он заключается? Заставить его жениться? А как еще упрочить свое положение? Только штампом в паспорте. Ведь пройдет какое-то время, она, Инга, выйдет в тираж, и найдется девушка помоложе и покрасивее, а поскольку дорожка уже проторена, Артем без сожаления бросит старую любовницу и займется новой. Рассчитывать на материальную компенсацию не приходится. Денег она скопила, но что деньги? На всю жизнь не хватит. Бросить Артема, найти богатого мужа? Если бы это было так просто! Искала! Но всех стоящих мужиков уже разобрали! Пока она делала карьеру модели, пока тусила и меняла любовников, время ушло. Опоздала. Получается: везде опоздала!

Состоятельный человек поостережется жениться на девушке с такой богатой биографией. И с дурными привычками, прав Грушин. Сможет ли она родить здорового ребенка? И вообще: быть матерью? Давно следовало пройти обследование. С того времени, как сделала последний аборт, врачу не показывалась. А надо бы! Два года прошло! И больше ни одной беременности!

Даже если одна проблема сегодня решится, другие-то останутся! Артем хороший отец, он гордится своими детьми, которые всегда будут для него на первом месте, как бы он ни относился к их матери. А еще Реутов никогда не поссорится со своим тестем. Из-за женщины уж точно. Вот и получается: куда ни кинь, везде клин!

…Когда в каминном зале появились Даниил и Артем, представшая перед ними картина была похожа на идиллию: тихий вечер в кругу друзей. Валентин Борисюк и Прасковья Федоровна сидели за пианино и играли в четыре руки. Перед ними стояла открытая партитура. Причем оба то и дело сбивались, путая ноты, но ни Сид, ни Инга внимания на это не обращали.

Инга задумчиво вертела в руках наполовину опорожненный бокал, Сид с рассеянным видом смотрел на угли в камине. Дрова давно уже прогорели.

– И как ваши успехи, господа? – громко спросил Грушин.

Валентин перестал играть и обернулся.

– Здесь никого нет. На втором этаже. Сид и Инга утверждают, что никого нет на третьем. И на чердаке.

– Не могла же она испариться! – удивился Артем.

– Мы были уверены, что вы ее найдете! – воскликнула Прасковья Федоровна. Она тоже сняла руки с клавиатуры, не торопясь, впрочем, закрывать ноты.

– На первом этаже Киры нет, – сообщил Даниил Грушин.

– Господи, неужели она спрыгнула с балкона! – ахнула писательница. – Сид!

– У меня есть идея получше.

И Даниил Грушин подошел к стеллажу с книгами. Остановился возле него и сказал:

– Посудите сами. Мы обыскали весь дом. Кроме одной комнаты, куда заходить просто-напросто страшно. Потому что там труп следователя. А ведь это же очевидно!

Грушин нажал на рычаг. Стеллаж поехал в сторону. Инга привстала и вытянула шею, Прасковья Федоровна, напротив, всем телом подалась назад. Но закричали они одновременно. Притворно или потому, что и в самом деле были напуганы, обе выказали неподдельный ужас.

Из кабинета пахнуло розовым жасмином так, что Ингу вновь замутило, и она невольно зажала ладонью рот. В кабинете по-прежнему царил полумрак. Электрического света никто так и не зажигал, но все три свечи еще горели, отбрасывая на стены колеблющиеся тени. Только подсвечник находился теперь не на письменном столе, а на низком столике для раскладывания пасьянсов. От этого тени на стене казались еще длиннее и уродливее. Письменный же стол, перед которым в глубоком кожаном кресле полулежал следователь Колыванов с ножом в груди, был немного сдвинут и находился теперь прямо под люстрой. Она была старинной, тяжелой, со множеством медных рожков, и крепилась на мощном крюке, намертво вмонтированном в потолок. На этом же крюке висела Кира. На полу, под столом и вокруг валялись какие-то документы, несколько книг и один ботинок.

– Она повесилась! – ахнула Прасковья Федоровна. – Повесилась!

– Спокойнее, – сказал Даниил Грушин и обратился к Артему: – Помоги мне.

– В чем дело?

– Надо ее снять.

– С ума сошел?! Чтобы нас обвинили в убийстве?! Пусть висит!

– Только идиот мог подумать, что это самоубийство, – заметил Грушин и первым шагнул в кабинет. Немного подумав, Артем двинулся следом.

Валентин Борисюк покосился на женщин и нерешительно поднялся с крутящегося табурета. Наконец опомнился и Сид. Но к проему в стене он шагнул крайне неохотно. Женщины остались. Инга сделала судорожный глоток из бокала, который все еще держала в руке, а Прасковья Федоровна еле слышно простонала:

– Я сейчас упаду в обморок… Бедная, бедная Кира!

– Да хватит вам причитать! – огрызнулась Инга. – Она же наркоманка. Этим должно было закончиться. Самоубийством.

– Вовсе нет, – раздался из кабинета голос Грушина.

Он прямо в ботинках залез на стол и, вытянув руку, коснулся крюка.

– Так я и думал: это не самоубийство. Кира была маленького роста. Ей ни за что не повеситься на этой люстре. Потолок слишком высокий. Ее рост должен быть, чтобы дотянуться, не ниже метра семидесяти. Но никак не метр шестьдесят. И еще вот это.

– Что? Что такое? – заволновался Артем.

– У нее на шее две борозды.

– Ну и что?

– А то, – отрезал Грушин. – Петля побывала на этой шее дважды. Ее сначала задушили, а потом повесили. Ну что? Я ее снимаю?

– Не смей… – сдавленно сказал Артем.

– Это же убийство! Все равно номер не пройдет! Любой эксперт мигом разоблачит подделку!

– И все равно: не смей. Слезай оттуда. Кто считает иначе? – повернулся Артем к Сиду и Валентину Борисюку.

– Надо закрыть дверь, – негромко кашлянул Валентин. – Кира нашлась. По крайней мере мы знаем, что она не прыгала с балкона.