Андре Пико - Кто убил прекрасную Урсулу

- Тебе нужно встретиться с инспектором Штраусом, - сказала Арлет.

- Знаю, знаю! Завтра утром! Штраус возвратился из больницы с мало обнадеживающими новостями.

- Переливание крови, кислородная подушка...Еще ничего нельзя сказать. Сердце не задето, но это ничего не означает. Почему вы вернулись?

Руссо больше не стал хитрить. Он рассказал о всех своих шагах, изложил свою версию с момента возникновения драмы до ее конца. Штраус, вначале удивленный, слушал его с подчеркнутым вниманием.

- Это было бы вполне типично для обычного поведения "Досье", - сказал он. - Мадам Гарнье, договорившись с Моосом, шантажирует Магду Фишер.

- И последняя, не видя выхода...

- Я полностью с вами согласен, комиссар, но еще раз повторяю: у нас нет никаких доказательств.

- Однако Магда Фишер назначила свидание мадам Гарнье.

- Она будет это отрицать.

- Я свидетель формального заявления мадам Гарнье. Вот ее точные слова, касающиеся мадам Фишер: "КАЖДОЙ ИЗ НАС ПРИДЕТСЯ ПРОЙТИ ПО ПОЛОВИНЕ ПУТИ". Сквер на Мюзеумштрассе находится как раз на полпути от редакции и от дома Фишеров.

- Я охотно верю, что мадам Гарнье сказала вам это, но что подтверждает искренность ее слов? Ничто. А может, она, наоборот, пыталась направить вас по ложному следу?

- С какой целью?

- Чтобы действовать, как ей заблагорассудится. Штраус некоторое время колебался, затем вынул из кармана маленькую черную записную книжку.

- К черту официальные правила! Хоть вы и не служите у нас, однако ваша помощь может быть мне очень полезной, как и помощь любого из моих коллег. И в конце концов, жертва - одна из ваших соотечественниц. Вот записная книжка мадам Гарнье. Свидание с Магдой Фишер здесь не фигурирует. Наоборот, на листке с сегодняшней датой вы можете прочесть три фамилии, две из которых нам хорошо известны.

Он протянул записную книжку Старому Медведю, который вполголоса прочитал:

- Юлиус Вагнер... Ганс Эберт... Л.Литман.

- Я не знаю, кто такой Юлиус Вагнер, но Эберт и Литман одни из тех, кого разорил Фишер. Это произошло несколько лет назад, и никто не знает, что с ними стало.

- Какой вывод вы делаете из этого? Штраус забрал блокнот, помахал им как веером перед собой и, отчеканивая каждую фразу, произнес:

- Мадам Гарнье вчера после обеда встретилась с Андреа Моосом и провела с ним более двух часов в своем кабинете. Она подвергла его более жесткому допросу, чем мы, и он сболтнул ей эти фамилии. Скоро это выяснится. Я вызвал Мооса на девять часов и клянусь вам, что на этот раз он не выпутается с помощью своих обычных жалоб.

- Вы подозреваете, что сегодняшней ночью это был он?

- Я подозреваю его в том, что он знает намного больше, чем хочет, чтобы мы думали. Старый Медведь покачал головой.

- Я не смею просить вас поставить меня в известность о результатах этого допроса...

- По закону я не имею права, но... Штраус понизил голос:

- Моос, вероятно, начнет постепенно раскалываться. Но он знает, что при отсутствии доказательств нам снова придется отпустить его и держать в своем распоряжении. Значит, он будет настороже. С нами, естественно. Но ведь ничто не доказывает, что с кем-то другим он тоже не найдет общего языка. Вы знаете, к каким методам иногда приходится прибегать, чтобы получить нужные сведения. Итак, возвращайтесь к одиннадцати.

***

Все одинаково во всех странах. Руссо злился, но был вынужден признать, что Штраус прав. Что же, он. Старый Медведь, продолжит игру, завоюет доверие Мооса, чтобы вырвать признания, в которых тот отказывает официальной полиции. В конце концов, это будет справедливо: Моос вызывал у него отвращение и, вполне вероятно, что двусмысленная роль Мооса приведет к смерти Марсель.

"Я обещал ее защищать и не имею права бросить это дело!"

Руссо возвратился к одиннадцати часам, как было договорено. Его ожидал большой сюрприз.

Штраус принял его с широкой улыбкой, предложил сигарету и без всяких преамбул, только указав на кресло, сразу перешел к делу.

- Моос в тюрьме, и отныне все остальное - дело правосудия! Я благодарен вам, дорогой коллега, за ваше участие, но мы больше в нем не нуждаемся. Все кончено и, честно говоря, я успокоен. Еще два часа назад я и не думал, что развязка будет такой быстрой.

- Моос признался?

- Вы слишком многого хотите! Он отрицает и отрицает нагло! Но, к несчастью для него, у нас есть доказательство его виновности, и все это благодаря вам. Ведь это вы сообщили ночью моему коллеге Виземану о сером "Оппеле" на Мюзеумштрассе, за рулем которого сидел человек, стрелявший в Марсель.

- Действительно.

- Это была машина Мооса. Она стояла перед парком музея в течение получаса, припаркованная к тротуару, но с левой стороны.

- Совершенно верно.

- Один полицейский записал номер, но не счел нужным оштрафовать водителя, решив сделать ему замечание, что машина припаркована не с той стороны. Он подождал несколько минут, но тут его вызвали по службе, поэтому он не стал возвращаться к этому инциденту, но все-таки доложил о нем своему начальству. И вот таким образом мы получили доказательство того, что машина Мооса находилась вблизи от места нападения.

- Браво! - сказал Старый Медведь. - Но, видимо, Моос утверждает, что кроме этого других доказательств нет?

- Конечно. Вчера вечером, по его словам, он напился с какой-то девицей в баре на Церингерштрассе. Но самая большая неприятность заключается в том, что все это произошло до двадцати трех часов. Мы связались с барменом, и тот пришел сюда сам, чтобы дать показания. Он узнал Мооса и сообщил, что в четверть одиннадцатого Моос с девицей покинули заведение. Он перечислил имена шести посетителей, которые могли бы сказать то же самое. Осталось только проверить.

Старый Медведь вытащил сигарету. Он не был до конца удовлетворен рассказом Штрауса.

- Вы все еще сомневаетесь? - спросил Штраус.

- Все это так неожиданно.

- Признаюсь, для меня тоже. Но Моос запутался в собственной лжи. Он понял, что совершил единственную оплошность, которой должен был избежать. Он приготовил себе алиби, в котором у него не было необходимости. Перестарался. Если бы он стал утверждать, что провел ночь дома, мы были бы обезоружены.

- Старая аксиома: у невиновных никогда нет алиби. Так вы говорите, что Моос запутался в собственной лжи?

- Да еще как! Жаль, что вы этого не видели! Вопрос: "Куда вы пошли в четверть одиннадцатого?" Ответ: "Я не знаю". Вопрос: "Бармен утверждает, что девушка, которая была с вами, отвела вас в машину, это так?" Ответ: "Я ничего не знаю". Чувствуете стиль? И как бы нарочно, не может вспомнить имени этой девушки: он увидел ее вчера в первый раз...

- Да, кстати, а имена, которые были в записной книжке мадам Гарнье?

- Видимо, это люди, которых он хотел подставить.., его собственный трюк, чтобы направить расследование в другое русло. Несчастная убедила его в своем сочувствии, но он ей верил не слишком долго.