Анна и Сергей Литвиновы - Та самая Татьяна

Когда я уезжала, была абсолютно уверена, что больше мы с ним никогда не свидимся. Но шло время. Месяц, другой, третий… Никаких известий от Е.О. не было. Я вздохнула с облегчением. Но вдруг – письмо от него. Я бросила его в огонь, не читая. Второе – распечатала, но не прочла. Оно лежало на столе, но тут принесли третье. Я погрузилась в оба. И снова: пени, извинения, уверения в почтении и любви, смирение со своей участью… Он терзал мне сердце! Я не ответила. Последовали новые письма.

Я переехала с вод в Рим, попросив не сказывать никому своего нового адреса. А потом до меня дошло известие о несчастном декабрьском возмущении. Сердце мое оборвалось. Ведь Е.О., с его прямым и честным характером и беспримерной тягой к справедливости, скорее всего мог оказаться в тот злосчастный день на площади. Чувства, которые я испытала – волнения за него, беспокойства, страха, – сказали мне, что в моем сердце, оказывается, совсем не угасла любовь к нему.

Окольными путями я пыталась узнать о судьбе Е.О. Бесполезно. Друзья, которым я могла доверять (таких осталось мало, разве что графиня З* не отвернулась от меня), ничего не могли мне сообщить о нем. Я пребывала в горе и беспокойстве.

И вот вчера… Да, да, вчера – мне принесли записку:

Княгиня,

Я здесь, в Риме. Покорнейше прошу меня принять.

И хорошо знакомая подпись: заветный вензель, «Е» да «О».

Боже мой, неужели скоро мы с ним увидимся?!

Что могу я еще добавить к этим драгоценным (во всяком случае, для меня) документам? Я поместил их здесь и сделал достоянием публики не для забавы толпы или утешения собственной гордости. Для меня они – знак уважения и признательности перед людьми эпохи императора Александра Павловича. Таких уже мало нынче: ясных, прямых, благородных, образованных, великодушных… В конце концов, именно они победили Наполеона; они рискнули всем ради свободы (как они ее понимали) во время возмущения двадцать пятого года; они дали нам, в лице Пушкина, Грибоедова, Гоголя и Жуковского, великие и прелестные образцы литературы. Интерес к тому времени в России, я думаю, не исчерпается никогда – о чем свидетельствует хотя бы колоссальный успех недавно изданной прекрасной эпопеи графа Льва Толстого «Война и мир».

Я не мыслю даже в малости состязаться со столь грандиозным и талантливым полотном – просто публикую попавшие мне в руки записки, скромно надеясь, что, возможно, когда-нибудь – через века! – они вдохновят гения будущих времен на создание произведения, подобного толстовскому. Но главное, ради чего я осуществляю на свой счет издание этих избранных записок и писем, это – повторюсь! – свидетельство уважения к тем людям, которые как-никак были (и я горжусь этим!) моими родственниками.

Да-да! Хочу напомнить, что в одном из писем, только что прочитанных вами, фигурирует дочка Дашенька, которую ждет Ольга Дмитриевна Аржаева (Ларина). Так вот, Дарья Григорьевна Аржаева (в замужестве Шиншиллинг) не кто иная, как моя мама. А Ольга Дмитриевна, в свою очередь, – моя родная бабушка.

Соответственно, напомню, что княгиня, бабуленька – недавно упокоившаяся Татьяна Дмитриевна, чьи записки представлены вашему любезному вниманию, – моя двоюродная бабушка.

В заключение я должен сделать несколько заметок о том, как в дальнейшем сложилась судьба героев, которые фигурируют в данной публикации.

Моя прабабушка, Прасковья Александровна Ларина, мать Ольги и Татьяны, тихо отошла к праотцам в своем имении в О-ском уезде в апреле 1830 года. Напоследок она еще успела, как желала, понянчиться с внуками – которых к тому времени было уже пятеро (в их числе и Дашенька, моя будущая матушка).

Мой дед, Григорий Аржаев, дослужился до «толстых эполет» – генеральского чина. Он вышел в отставку в 1832 году и поселился безвылазно вместе с моей бабушкой Ольгой Дмитриевной в том самом фамильном поместье Лариных. Скончался он в 1844 году в возрасте пятидесяти шести лет. Ольга Дмитриевна пережила его на шесть лет.

Онегин и Татьяна обвенчались в Париже в июне 1826 года. Если судить по запискам и письмам (точнее, по их практически полному отсутствию), первые пять лет совместной жизни они были вполне счастливы. Всюду путешествовали и появлялись на публике только вдвоем. Холодность, которая возникла у общества против них обоих – после того, как распространились упомянутые подметные письма и героически погиб князь N, постепенно была растоплена их искренней ласковостью и любовью по отношению друг к другу и тому обществу, что их окружало. Ничто не омрачало их жизни – однако в 1832 году Евгений решил осуществить в одиночестве (ввиду его длительности и опасности) путешествие в Америку. Журнал «Телескоп» ожидал его корреспонденций. Татьяна не стала мешать поездке и, хоть и со слезами, благословила его. С каждой почтой или оказией Евгений отправлял ей письма, в которых живописал свои приключения и говорил о любви. (Они еще ждут своего издателя.) За годы странствий он побывал в Бразилии, Чили, Колумбии, Мексике.

Однажды эпистолярная связь с ним вдруг оборвалась. Потом пришла весть: Онегин примкнул к войскам генерала Хьюстона, сражавшимся за независимость Техаса от Мексики. А вскоре, в марте 1836 года, стало известно, что Евгений в числе почти всего отряда под командованием полковника Джеймса Боуи погиб во время осады мексиканскими войсками форта Аламо. Место его захоронения неизвестно.

Татьяна два года продержала траур по Онегину, а в 1839 году вышла замуж в третий раз – за молодого (тогда) врача Павла Ртищева (на семь лет моложе ее).

Ртищев был умелым и известным хирургом, сподвижником Пирогова. Вместе с Татьяной Дмитриевной они прожили до 1854 года, пока тот, со своим известнейшим патроном, не принял участия в севастопольской обороне. В 1855 году Павел Ртищев в ходе кровопролитного боя был убит прямым попаданием английского снаряда.

Свой век, вплоть до кончины в 1870 году, Татьяна Дмитриевна Ларина (она же княгиня N, Онегина, Ртищева) доживала в Санкт-Петербурге в полном одиночестве.

Помимо публикуемых ныне, она оставила обширные записки и воспоминания, которые еще ждут своего часа и своих публикаторов.

Авторы благодарят за ценные сведения, которыми с нами поделились Сергей Апоницкий и Александр Аникеев.

См. об этом: Анна и Сергей Литвиновы, «Вояж с морским дьяволом».

Задерживается (англ.).

По алфавитному. Восемь, Два, Девять, Ноль и т. д.

Одна рупия равна 0,5589 рубля.

Классическая процедура традиционной аюрведической медицины, являет собой длительное проливание тонкой струи подогретого масла на лоб.