Виктор Пронин - Ночь без любви

— Скажите Грише… Скажите ему, чтоб он не беспокоился. У меня все в порядке. Пусть ведет себя так, как подсказывает ему совесть, — медленно проговорила Татулина.

Неплохо, подумал Демин. Вполне грамотно. Он мог поклясться, что в ее голосе явственно прозвучала ирония.

— Ваш сын женат?

— Был. Очень неудачная женщина попалась ему… Чистоплюйка. Пришлось развестись.

— Где он работает?

— Знаете, последнее время он подыскивал себе место… Кажется, что-то нашел. Но история с долларами…

— Эта квартира кооперативная?

— Да. У нас были сбережения…

— Хорошая квартира, — сказал на прощанье Демин.

Татулина проводила его в прихожую, пожелала всего доброго и, не скрывая облегчения, плотно закрыла дверь. Поправляя берет, Демин оглянулся. Глазок в двери был тусклым. Значит, толстуха все еще внимательно разглядывала его. И опять Демин с трудом удержался, чтобы не подмигнуть ей.

Несмотря на обеденное время, начальник следственного отдела Рожнов был на месте. Обычно обедать он никуда не ходил, довольствуясь бутербродами с домашними котлетами и чаем, который заваривал здесь же, у себя в кабинете. Демин застал своего начальника в чисто купеческой позе — тот прихлебывал чай из блюдца, поднятого высоко, к самому лицу. Чай Рожнов пил вприкуску, раздобывая неизвестно где головки рафинада.

— Садись, Валя, вместе чаевничать будем. — Рожнова слегка разморило, и он более обычного был красен и доброжелателен.

— Может, у тебя и котлета осталась? — спросил Демин, присаживаясь поближе к батарее.

— Котлета? — Рожнов помолчал, прихлебывая чай, вздохнул. — Ладно, отдам тебе котлету. Я ее на вечер берег, но тебе отдам. Чувствую — заслужил ты сегодня котлету. А?

— Не исключено, — усмехнулся Демин.

— Смотри оправдай мое доверие, окупи мои жертвы. — Рожнов благодушно развернул целлофановый мешочек и вынул из него громадную, в ладонь величиной, котлету. — Лопай. И рассказывай.

— Валютой запахло, Иван Константинович.

— Ишь ты! — В глазах Рожнова сверкнуло любопытство.

— Надо бы выяснить по городу, кто занимается подобными делами.

— Думаешь, кто-то занимается?

— Да. Могу даже назвать, кем занимаются. Григорий Сергеевич Татулин задержан по обвинению в спекуляции валютой. Он-то мне и нужен.

— Ишь ты! Наш пострел везде поспел. Ну хорошо, не будем суетиться. Что девушка? Сама? Или кто посодействовал?

— И то и другое, если не ошибаюсь. Выпрыгнула сама, но и не без содействия.

— Не понял.

— Моральное содействие… Мне так кажется. Кроме соседей, в квартире никого не было. Дверь в ее комнату заперта изнутри. Взламывать ребятам пришлось. Уйти через окно никто не мог — совершенно отвесная стена. В квартире, кроме нее — бабуля и два брата-акробата. Один из них на Селиванову глаз положил.

— Это естественно, — самоуверенно заявил Рожнов. — Так и должно быть. На одних домашняя обстановка действует… охлаждающе. Знаешь, не всем нравятся красавицы в домашних халатах и в тапочках на босу ногу, нечесаные, некрашеные… А другим только в этом виде их и подавай. Они, понимаешь, родственными чувствами проникаются, такая обстановка их роднит.

— Откуда ты все это знаешь, Иван Константинович?

— Откуда, откуда… Сам женился в коммунальной квартире. Так что там дальше?

— Вечером все было нормально. Чай с вареньем, мирный разговор с соседкой, а где-то в час ночи телефонный звонок. Если верить показаниям, от Селивановой чего-то хотели, к чему-то склоняли, она отказывалась. Такой вот разговор был. Дальше все просто. Бессонная ночь, стакан виски под утро… и… головой вниз в распахнутое окно. Очень эмоциональная девушка была, видно, эта Селиванова. К тому же, красивая девушка.

— И это успел заметить?

Демин, не отвечая, положил на стол несколько снимков Селивановой.

— Так, — крякнул Рожнов, отставляя стакан в сторону. Он смахнул несколько крошек со стола, сцепил пальцы и плотно положил руки на холодное чистое стекло, как бы охватив снимки кольцом. И мгновенно из голоса исчезли благодушные, ленивые, купеческо-самоуверенные нотки. Перед Деминым опять сидел человек, которого он хорошо знал, — жесткий, безжалостный к себе и сотрудникам. — Так, — повторил Рожнов, и в одном только этом слове уже почувствовалась готовность немедленно бросить все силы на разгадку утреннего самоубийства. — Что обыск?

— Находки интересные. Виски, которое продается только в магазинах для иностранцев. Сигареты того же пошиба. В наших ширпотребовских торговых точках таких нет. Две шубейки в шкафу…

— Так.

— И вот бумажка, — Демин вынул из кармана синий прямоугольничек, — лира. Служила покойной в качестве книжной закладки. А в коробке из-под обуви около десятка этикеток из «Березки». Парнишка, сосед, иногда выполнял поручения Селивановой — относил вышеупомянутому Татулину коробки с магнитофонами. Симпатичные такие, небольших размеров коробки с западногерманскими и японскими магнитофонами, транзисторами и так далее.

— Он это подтвердит?

— Уже подтвердил. Только что в моем кабинете он подписал свои показания. Итак, я вышел на Татулина. Был у него дома. Не беспокойся, все правильно. Я пошел уже после того, как узнал, что он задержан. Ошибки не было. Познакомился с евойной мамашей. Она сказала, что сыночка задержали при попытке продать валюту. Надо бы уточнить, кто им занимается, где, с каким успехом?

— Знаю я о нем, — нахмурившись, сказал Рожнов. — При задержании у него обнаружили доллары канадские, американские, голландские гульдены, франки, фунты, марки, тысяч сто итальянских лир…

— Все при нем?!

— Да. Не человек, а небольшой швейцарский банк.

— Он что, дурак?

— Очевидно, не без этого. Но по мне он больше наглец. Потерял бдительность. Видно, не один раз сходило с рук. Обыск ничего не дал. Как я понимаю, старуха, мать его, успела принять меры.

— Так ничего и не нашли?

— А что найдешь? Стены голые, одни светлые пятна от мебели остались. Валютой, конечно, и не пахнет. Да, порнографию нашли, но это к делу не относится.

— Интересно, — заметил Демин.

— Ничего интересного, — пренебрежительно сказал Рожнов. — Смею тебя заверить. Любительские снимки, унылая, бездарная работа.

— Тем более интересно.

— Ну ладно. — Рожнов положил ладони на холодное стекло стола. — Подобьем бабки. Как я понимаю, дело надо заводить. Не возражаешь?

— Тебе виднее, — ответил Демин, понимая, что вопрос задан не всерьез и дело будет заведено в любом случае.

— Конечно, мне виднее, — согласился Рожнов. — Сегодня же выносим постановление. Не будем тянуть кота за хвост. Вот напрасно ты только к этой Татулиной заходил, — поморщился Рожнов. — Ох, напрасно! Баба скандальная, врезала бы тебе сковородкой по темечку и сразу бы ты превратился из следователя в потерпевшего. Понял? Учти на будущее. Статья сто пятьдесят седьмая о чем тебя предупреждает? О чем тебе намекает? О том, что свидетель допрашивается в месте производства следствия. Понял?