Виктор Пронин - Ночь без любви

— Товарищ Зайцев? — обратился он к Ксенофонтову.

— Почти… Зайцев вот рядом стоит, правда, увидеть его мудрено. Туман, да и рост у нашего следователя…

— Да, действительно, — туман, — смешался милиционер. — Извините.

— Ничего, — успокоил его Зайцев. — Гражданин шутят. Они у нас часто шутят. Не дожидаясь даже подходящего повода.

— Ха! — развеселился Ксенофонтов, будто увидел на шахматной доске крупный зевок противника. — Если мы начнем дожидаться удобного повода, случая, настроения, если мы начнем искать подходящую к нашему здоровью выпивку, да закуску к ней, то… Боюсь, нам никогда не удасться сесть за стол.

— Обед мы заказали, — по-своему понял милиционер слова Ксенофонтова. — Но сейчас, вроде, рановато… Мы подумали, что вы захотите выехать на место происшествия… Машина ждет. Решайте, можем вначале и перекусить. И пропустить можем по глоточку… Погода располагает.

Зайцев уничижающе посмотрел на Ксенофонтова и безошибочно направился к машине — в ту сторону, откуда только что появился милиционер. Действительно, газик с брезентовым верхом стоял совсем недалеко. Румяный, белозубый водитель слушал басовитые рулады Патрисии Каас, но, увидев подходивших людей, тут же выключил свой приемник.

— А вот это ты, старик, напрасно, — вмешался Ксенофонтов. — Включи приемничек-то… Пусть девочка поет. Не надо ей мешать. Когда девочка поет, это прекрасно, старик. Лучше слушать ее, чем злобное ворчание начальства. Помню однажды в Ялте… Солнце, море, я весь из себя загорелый, красивый… И тут появляется на пляже обалденная…

— Остановись, — сдержанно проговорил Зайцев, усаживаясь рядом с водителем. — У нас еще будет время поговорить о твоих ялтинских похождениях. Поехали, — велел Зайцев, но приемник не выключил, из чего Ксенофонтов сделал вывод, что не все еще выгорело в душе сурового следователя, что есть еще какая-никакая надежда на его оживление.

— Куда? — спросил оробевший водитель.

— К озеру, — сказал Зайцев, глядя прямо перед собой. — Туда, где все это у вас и произошло. Со стороны камышей.

Водитель понимающе кивнул, машина тронулась и, разбрызгивая лужи, бойко побежала по грунтовой дороге. Ксенофонтов благодушествовал, слушая французские стенания певицы, он наслаждался совершенно откровенно, давая понять, что ничего в мире его больше не интересует. А Зайцев с милиционером молчали по той простой причине что оба знали подробности преступления, а новостей не было ни у того, ни у другого. Кроме того, милиционера предупредили, что следователь приедет с каким-то выдающимся не то экспертом, не то экстрасенсом, и он притих, ожидая того момента, когда Ксенофонтов начнет проявлять необыкновенные свои способности. Правда, легкомысленное поведение экстрасенса озадачило милиционера, но потом он решил, что тому так и положено себя вести, что и в его поведении тоже как-то должны проявляться загадочные свойства натуры.

— Приехали, — сказал водитель и заглушил мотор.

Туман на озере оказался гораздо слабее, в ста метрах смутно угадывалась полоска противоположного берега. А здесь, у самой дороги влажно шелестели камыши, в стороне хрипло и нахально каркали вороны, будто ругались в какой-то своей вороньей очереди.

Зайцев выпрыгнул из машины первым, вслед за ним нескладно выбрался Ксенофонтов. Милиционер тоже попытался было присоединиться к ним, но следователь его остановил.

— Оставайтесь в машине, — сказал он. — Мы быстро… Надо вот товарища ввести в курс дела. Пошли, — обернулся он к Ксенофонтову, который как раз собирался запустить корягу на середину озера. И он все-таки запустил ее, хотя знал, что Зайцеву это не понравится. Коряга упала в воду с глухим всплеском, всколыхнув неподвижную гладь озера.

— Здесь, старик, ничего, да? — проговорил Ксенофонтов. — Надо же, а я никогда на этом озере не был… А ты?

— Последнюю неделю почти каждый день.

— И как? Понравилось?

— Очень.

— Есть успехи?

— Смотря что иметь в виду. Все участники события установлены.

— Ни один не упущен? — бдительно спросил Ксенофонтов.

— Послушай… Ты к нашему ведомству отношения не имеешь. И только прошлые твои заслуги, весьма скромные, надо признать, вынудили прокурора позволить тебе участвовать в… в этом выезде. Потом в своей газете, или как там ты ее называешь, можешь дать небольшую заметку… Так, дескать, и так, следователь Зайцев провел расследование и задержал убийцу.

— А ты действительно его задержал?

— Заткнись. Если бы я знал, кто убийца, тебя бы здесь не было. Докладываю обстановку… Сюда, на это озеро, неделю назад выехали охотиться шесть человек. Постоянная, многолетняя компания.

— На что охотились?

— На уток, — холодно ответил Зайцев и, не оглядываясь, пошел по тропинке вдоль берега. Ксенофонтов зашагал следом. Вскоре машина скрылась за поворотом и теперь, казалось, на сотни километров вокруг нет ни единой живой души. Все так же ссорились вороны и их крики напоминали лай осипших собак, мягко шелестели камыши, несколько раз из тумана донеслось кряканье уток. — Повторяю, — продолжал Зайцев, — компания сложилась давно, все хорошо знали друг друга. Более того, встречались не только на охотничьих тропах, но и в городе. Хотя это уже к делу не относится.

— Как знать, — обронил Ксенофонтов. Он шел, отставив правую руку в сторону и скользя ладонью по камышам. Ему, видимо, нравилось касаться стеблей, и непонятно было — вслушивается ли он в их легкий шелест или в слова следователя.

— Неделю назад они как обычно выехали на охоту. На это озеро.

— Тогда тоже был туман.

— Молодец, у тебя хорошая память. Расположились вдоль берега, в ста, двухстах метрах друг от друга. Забрались в камыши, устроились на надувных камерах от тракторных колес и…

— И прекрасно себя чувствовали, — закончил Ксенофонтов. — Удачная была охота?

— Да. Один из них оказался убитым.

— Утиной дробью?

— Кабаньей картечью. В спину. Полный заряд. Стреляли с небольшого расстояния, рассеивания почти не было. Заряд вошел в спину плотным гнездом. Ребра — в крошки. Даже из сердца при вскрытии извлекли кусочки костей.

— Какой ужас!

Зайцев оглянулся, внимательно посмотрел на Ксенофонтова, но тот был невозмутим. Его кажется и в самом деле потрясла страшная картина убийства. И чтобы уж Зайцев не сомневался в этом, он повторил:

— Просто ужас какой-то!

— Ужас был потом. Когда вечером все собрались вон под тем деревом, одного охотника не оказалось. Подождали, похвастались добычей…

— А была добыча?

— Ты что — дурак?! — резко обернулся Зайцев. — Какое имеет значение — была добыча, не было добычи? У всех утки болтались на поясе, или убили только одну… Что ты несешь?