Наталья Андреева - Нагадали мне суженого

– Явилась!

– Нашли же друг друга, два придурка!

– Мы им отомстим, – пообещал Арсений, отодвигая мне стул.

Наш столик лучший – у окна. Едва я туда направилась, сидевших за ним людей как ветром сдуло. Официанты долго препирались, кому к нам идти, наконец татарочка с раскосыми глазами, явно из гастарбайтеров, после того как ей придали ускорение толчком в спину, принесла нам меню. И тут же хотела уйти.

– Стоять! – рявкнул Арсений. – Регистрация есть? Что-то я тебя здесь раньше не видел. Когда приехала? Откуда? Надолго?

Она что-то залепетала, явно напуганная, и я поспешила ей на помощь:

– Оставь ее, Сеня, у девушки горе. Она еще об этом не знает, но скоро придет письмо…

Официантка чуть в обморок не хлопнулась, ее вовремя подхватил бармен, метнувшийся к нам из-за стойки.

– Извините, не желаете пройти в отдельный кабинет? – дрожащим голосом спросил метрдотель, пока бармен уносил татарочку. – Чтобы вам никто не мешал?

– Да тут и так никого нет, – обвел Арсений зал недоумевающим взглядом. В самом деле, после нашего короткого диалога с официанткой посетители разбежались. Несмотря на то что был субботний вечер, а ресторан пользовался у местных жителей популярностью, он обезлюдел. Сунувшийся было в дверь высоченный парень, после того как я махнула ему рукой (старый знакомый), метнулся обратно, сделав вид, что забыл деньги.

– Это вам ничего не будет стоить, – продолжал умолять метрдотель. – Шампанское – в подарок от заведения!

– Анфиса, будешь шампанское?

– Буду!

– Ну что ж… Раз бесплатно… – Арсений встал и подошел, чтобы отодвинуть мне стул. Как же красиво он за мной ухаживал! – Темные люди.

– Средневековье, – поддакнула я.

– И все время нарушают закон. Вот среди таких и растет преступность!

«Средневековье» стояло вытянувшись в струнку, пока мы шествовали за ширму. «Ну, почему именно к нам?» – еле слышно простонал метрдотель. Я уже хотела сказать ему, что ресторан прогорит, что было сущей правдой, но сдержалась. Мы ведь с Арсением пошутили. У нас просто есть чувство юмора в отличие от всех остальных жителей этого города.

– Я вижу, к тебе вернулся дар, – важно сказал Арсений, когда разлили шампанское. Официант, русоволосый парень с испуганным лицом, тут же исчез. – Выпьем за это. – Мой жених высоко поднял свой бокал, я не осталась в долгу, но, сделав глоток, чуть не поперхнулась, потому что услышала: – И очень кстати, ведь я вычислил всех, кто может иметь отношение к убийству.

Поскольку нас спрятали за ширму, зал постепенно стал заполняться. Я решила пока не ходить в туалет. Пусть сначала хоть что-то закажут. А пока решила залить тоску халявным шампанским. Арсений одобрительно кивал, глядя, как я опустошаю второй бокал:

– Вот это дело! Давай, Анфиса, за нас!

– Ты добросовестно всех опросил? – вздохнув, спросила я. Потому что поняла: мне не отвертеться.

Могла бы не спрашивать. Арсений – фанатик. Он потому меня и любит, что обожает свою работу.

– Смотрительница, директор музея, сторож… – начал перечислять он. – Этого я допрашивал с пристрастием. Чуть не засадил на пятнадцать суток.

– За что?

– За алкоголизм, – серьезно сказал Арсений. – Он, сволочь, не помнит, как выглядел мужик, спросивший, где живет приезжий художник?

– Значит, это был мужчина… – задумчиво протянула я.

– Все на нем сходится. Во-первых, Зима сказал смотрительнице: «Картина продана, сегодня за ней придет покупатель».

– Почему он не мог так сказать о женщине?

– Он сказал бы: покупательница.

Не лишено логики. Но я все равно усомнилась:

– Покупатель короче, чем покупательница. Москвичи экономят время, они все экономят, даже буквы в словах.

– Зима еще объяснил: «Картина ему так понравилась, что он попросил срочно убрать ее с выставки. Боится, как бы не перебили цену».

– Принимается, – согласилась я. – Убийца – мужчина.

– К тому же стол был накрыт для гостя, не для гостьи. Женщине бы художник купил вино, шампанское или ликер. Что-нибудь сладенькое. На столе же стоял коньяк. В нашем городе дамы не пьют коньяк. – Я кивнула: что правда, то правда. – Закуска, опять же. Ни тебе конфетки, ни фруктов.

– Я же сказала: принимается.

– Все надо проверить тщательнейшим образом, – наставительно заявил Арсений. – Поэтому окончательно я утвердился в мысли, что убийца мужчина, лишь после показаний сторожа. Плюс сами удары гирей нанесены явно не женской рукой.

– Давай ближе к теме, – нетерпеливо перебила я. – Кто из мужчин нашего города посетил экспозицию?

– Начнем по порядку. В субботу во второй половине дня в краеведческий музей наведался режиссер Народного театра Станиславский с семьей.

Сейчас вы будете смеяться. А напрасно. Да, фамилия Александра Николаевича Станиславский. Причем это не псевдоним. Настоящий-то носил фамилию Алексеев, хотя теперь об этом мало кто помнит. А наш режиссер истинный Станиславский по паспорту. Сама видела. Человеку, родившемуся с такой фамилией, либо срочно надо ее менять, либо оправдывать. Александр Николаевич выбрал второй путь. И из этой, прямо-таки скажем, непростой ситуации вышел с честью. Закончил ВГИК и нашел работу по специальности. Правда, москвичи юмор не оценили. С фамилией Станиславский режиссеру проще пробиться в «Комеди-клаб», чем на сцену, будь он трижды талантлив.

– Как-как? Станиславский? Почему не Немирович-Данченко?

Да потому. Фамилию при рождении не выбирают. Можно потом ее поменять, но можно же ею и гордиться! Александр Николаевич – великий человек. До него мы не жили, а прозябали. Каждый провинциальный город должен хоть чем-то или кем-то гордиться. Это в Москве представлен полный ассортимент. Хочешь, гордись Кремлем, хочешь Большим театром или опять же Пушкинским музеем. Достопримечательностей столько, что в итоге москвичи просто гордятся тем, что они москвичи. И у них все есть.

Иное дело провинция. К нам туристов калачом не заманишь. Да и жизнь скучная. Можно, конечно, устроить раскопки и докопаться до чего-нибудь стоящего. Но здесь даже татары пролетали, не задерживаясь, на лихих конях. Никто не изъявлял желания нас завоевать. Поэтому аж до начала девятнадцатого века тут была голая степь. Ну, практически. Жалкое поселение, так и не заинтересовавшее ни одного захватчика. Где копать-то?

Город уже стал загибаться, а народ спиваться, когда нам посчастливилось. Великий человек Александр Николаевич Станиславский избрал его точкой, куда он приложит мощный рычаг своего таланта. И таким образом перевернет мир искусства.

С тех пор наша жизнь круто изменилась. Раньше мы прозябали, как все. Полгода томились в ожидании лета, которое проскакивало, как один миг, наполовину в дождях и туманах. Потом наступала унылая осень и еще более унылая зима. А теперь осени мы ждем даже больше, чем лета. Потому что первого октября, в день закрытия дачного сезона, у нас открывается сезон театральный. Иными словами, начинается бурная светская жизнь. За год Народный театр выдает аж четыре премьеры! Плюс уже откатанный годами репертуар. Каждую премьеру предваряет выступление Народного хора. Хореографический кружок подключается. Буфет. Самый модный в городе ресторан – при здании Народного театра. Стены увешаны фотографиями сцен из спектаклей. Понятно, что больше всего на них Капки. Ее огромные зеленые глаза действуют на публику магнетически: повышают аппетит. Поэтому у хозяйки ресторана Капка в фаворе. А само здание, бывший особняк купца первой гильдии Синебрюшкова, Александр Николаевич отстоял у Аксенкина, который собирался его снести. И забахать на этом месте самый большой в районе торговый центр. А вот фиг!