Леена Лехтолайнен - Змеи в раю

В офисе Хенттонена не было системы учета рабочего времени. За пару недель я поняла общий подход руководства: когда было много работы, сотрудники оставались вечерами, работали в выходные, зато когда случались спокойные периоды, в офис никто не приходил. Никто не контролировал количество отработанных часов — меня это устраивало. Еще в полиции я привыкла к тому, что при необходимости случалось работать круглыми сутками. Да и научная работа Антти не подразумевала жесткого графика — иногда он сидел ночи напролет, зато потом мог несколько дней бездельничать. Так что такой свободный график вполне вписывался в мою жизнь.

Эки, Мара Ятинен и Альберт Грипенберг — настоящая команда. К тому же Мара и Альберт владели пятью процентами акций каждый. Еще на собеседовании они мне сообщили, что хотят видеть в своей команде именно женщину.

— Но я не собираюсь варить кофе и развлекать в приемной клиентов, — жестко ответила я. В ответ на мой выпад мужчины только улыбнулись.

— Кофе у нас варит секретарь Анникки, а клиентов мы все по очереди вынуждены развлекать. Просто мы с ребятами подумали, что сегодня в решении многих вопросов часто требуется женский взгляд на проблему, поэтому, видимо, пришла пора привлекать в команду женщину.

Обоснование прозвучало логично, и я почувствовала к ним расположение. Они тоже поглядывали на меня с симпатией, поэтому я совсем не удивилась, когда на следующий день Эки позвонил и спросил, когда я смогу приступить к своим обязанностям.

Несмотря на свои убеждения, я бросилась к кофеварке, как только мы вошли в офис. К тому же Эки вспомнил, что захватил из дому несколько булочек. Это было очень кстати. Я проверила, нет ли сообщений на автоответчике, и стала рыться в справочнике в поисках телефона гинеколога Хельстрема.

Вошел Эки, неся тарелку с булочками. Он был невероятным сладкоежкой и постоянно жевал что-нибудь. Несмотря на любовь к сладкому, он был довольно подтянутым, никакого живота, да и лысина не просматривалась под зачесанными набок темными волосами. И все же было в нем что-то простое, деревенское — плечи дорогого костюма обсыпаны перхотью, красное лицо, резкий голос. Видимо, эта внешняя простота и облик «своего парня» и внушали доверие, привлекая к нему клиентов.

За чашкой кофе мы еще раз детально разобрали ситуацию. Эки засунул в рот четвертую булочку и задумчиво произнес:

— На мой взгляд, здесь многое зависит от судьи. Сочтет он эти доказательства достаточными для заключения Киммо в тюрьму или нет? Вот в чем вопрос. Но ты, конечно, считаешь, что их недостаточно.

— Да, считаю. К тому же я знаю Киммо, он не относится к породе убийц.

— Это, конечно, здорово, что ты веришь в невиновность своего подопечного. А вот я в этом не так уверен. Понимаю, они тебе почти родственники, хотя священник вас с Антти еще не благословил. Но насколько хорошо ты действительно знаешь эту семью? В свое время я довольно долго принимал участие в судьбе Санны. Ее несколько раз задерживали за езду в пьяном виде, как-то раз даже забрали в вытрезвитель, а однажды привлекли за хранение гашиша. Так что мне пришлось попотеть, чтобы она не попала в тюрьму. Потом, когда она погибла, Аннамари кричала в истерике, что ее убил ее парень Руостеенойя, его следует взять под стражу. Парень от этих обвинений чуть с ума не сошел — ведь он был тогда совершенно пьян и даже не понимал, что Санна зашла в море. И для Киммо это было очень тяжелое время — Арми помогла ему прийти в себя. А Аннамари после случившегося всю весну пролежала в больнице.

— И как все это связано с виновностью Киммо? — прервала я его.

— Я рассказываю тебе об этом, чтобы ты поняла: все Хяннинены очень неуравновешенные люди. Тем более трудно понять, что может прийти в голову такому человеку, как Киммо, когда он… — Эки огляделся вокруг, пытаясь подобрать правильное выражение, — когда он так сексуально возбужден. Может, он даже не понимал, что душит девушку, пока она не упала к его ногам мертвая.

— Иными словами, ты утверждаешь, что, возможно, Киммо лжет, когда говорит, что не помнит, что произошло? И что ты предлагаешь нам делать? Ты согласен с тем, что если мы хотим освободить Киммо, то в первую очередь должны указать на несостоятельность собранных полицейскими улик, а затем найти доказательства того, что это сделал кто-то другой, — произнесла я, как примерный ученик на экзамене.

Мы решили, что до завтрашнего дня мне следует опросить как можно больше родственников Арми, а Эки постарается найти дыры в системе обвинений полицейских.

— Давай позвоним Эрику, сообщим, что ты придешь побеседовать с ним. — Эки по памяти набрал телефон Хельстрема. На том конце провода ответили, и Эки вкратце изложил суть дела. Мне очень нравилась манера моего шефа мгновенно приступать к решению вопроса, не откладывая дело в долгий ящик.

— Эрик дома, можешь отправляться. Возьмешь «хонду» или поедешь на велосипеде?

Я решила оставить единственную машину компании в гараже и отправиться на велосипеде, а заодно и подумать по дороге над вопросами, которые хотела бы задать Хельстрему.

Хельстрем ждал меня на балконе своего дома.

— Дверь открыта, — услышала я его слегка дребезжащий голос.

Видимо, он был уверен в том, что я сама найду дорогу наверх. Хельстрем выглядел испуганным. Видимо, я ошиблась, думая, что он спокойный человек. Согласно существующему стереотипу врачи и священники должны сохранять спокойствие перед лицом смерти, но мой опыт в полиции говорил, что это далеко не всегда так.

Я зашла в полутемную прихожую и поднялась по крутым ступенькам наверх. Эрик ждал меня в просторной светлой гостиной.

За последнее время я побывала во многих хорошо обставленных гостиных зажиточных жителей Тапиола, но обстановка этой комнаты превзошла все виденное мною ранее. Я не очень разбираюсь в античной мебели, но сразу поняла, что вижу перед собой истинные шедевры старинного мебельного производства. Я озабоченно оглядела свои бриджи — нет ли на них следов велосипедной смазки и грязи. Мне стало гораздо легче, когда хозяин предложил расположиться на балконе.

— Давайте побеседуем здесь. По этому переулку редко ездят машины, так что шум нам не помешает. Что ты — мы можем перейти на ты? — хочешь знать?

Хельстрем закурил сигарету. Я заметила, что указательный и средний пальцы у него желтоватого цвета, как у курильщика со стажем. А зубы, наоборот, сверкали белизной. Возможно, раньше они тоже имели желтоватый оттенок, но имидж преуспевающего врача, вероятно, предполагает белоснежные зубы и широкую улыбку.

В остальном Хельстрем производил впечатление очень представительного господина. Он был стройным, атлетически сложенным мужчиной с внимательными карими глазами. При других обстоятельствах он был бы весьма привлекателен, но сейчас весь его облик пронизывало с трудом скрываемое волнение. Я вспомнила оценивающий взгляд, которым он окинул меня на вечеринке пару дней назад, и чувство симпатии к нему постепенно улетучилось.