Сэйси Ёкомидзо - Бал-маскарад

Киндаити, Хибия и Кондо невольно переглянулись.

Увидев Хибия и Кондо, администратор Нэдзу-сан, явно чувствуя себя неловко, сделал студентам знак отойти.

— О, добро пожаловать! — сказал он, изобразив улыбку, и поинтересовался: — Кондо-сан, это верно, что убит еще один муж Тиёко Отори?

— Слухи доходят быстро, старина. — Кондо показал подбородком на студентов.

— Ты неправильно понял, старина. Эти парни сейчас говорили не о Кёго Маки.

— Хозяин, кто эти люди? — спросил один из студентов.

— Это полиция.

— Вот это да!

Один из студентов опустил голову, а другой сказал с недовольным видом:

— Нам, собственно говоря, не в чем признаваться. Мы ничего плохого не сделали.

— Вам что-то известно о случившемся? — сверкнул сквозь толстые линзы глазами Хибия.

— Не о последнем случае, а о прошлогоднем.

— Значит, вы что-то знаете об инциденте с Фуэкодзи?

— Сказать, что мы что-то знаем, будет неправильно. Дело в том, что вчера в Каруидзаве мы встретили одного человека…

— Кого именно?

— Сначала мы хотели бы представиться. Мой товарищ — Киндзо Фудзита, а я — Масару Мацумура. Мы оба студенты университета Q.

— Дело вот в чем, — начал рассказывать Киндзо Фудзита. — Вчера в Каруидзаве мы встретили человека и сейчас как раз о нем рассказывали хозяину. Он вспомнил его имя, это Синкити Тасиро, студент музыкального факультета Университета искусств.

— Синкити Тасиро? Вот как! Кондо-сан, наверное, забыл о нем. В прошлом году на горе Ханарэяма была попытка двойного самоубийства, женщина — ее звали Юки Комия — умерла, а мужчину удалось спасти. Это и был Синкити Тасиро, — перебил студента Коскэ Киндаити.

— А, да-да. Кондо-сан в то время был занят расследованием смерти Фуэкодзи и не слышал об этом случае. Синкити Тасиро пытался покончить с жизнью шестнадцатого августа прошлого года, как раз в тот день, когда было обнаружено тело Фуэкодзи. В предыдущий вечер Синкити Тасиро останавливался в нашем кемпинге.

— Получается, что вместе с Фуэкодзи! — невольно вскрикнул Кондо.

— Студенты утверждают, что они видели, как в тот вечер до ухода из кемпинга Фуэкодзи долго разговаривал с Синкити Тасиро вон на том холме.

— Значит, вы вчера встретили Синкити Тасиро? — спросил Коскэ Киндаити.

— Да, — сдержанно ответил Киндзо Фудзита, осмотрев Киндаити с головы до ног и демонстративно выказывая недоумение: это еще кто такой?

— Где?

— В «Хосино-онсэн», — вступил в разговор Масару Мацумура. — Сейчас там проходит фестиваль современной музыки, и вчера днем состоялась дискуссия, на которой он спорил с Фудзита с таким серьезным лицом, будто вновь собирался совершить самоубийство.

Из предсмертного письма Юки Комия было ясно, что самоубийство планировалось совместно и, судя по состоянию здоровья и другим обстоятельствам, инициатором, видимо, выступила Юки Комия, — вскрытие показало, что у нее была сильно запущенная болезнь легких.

Насколько глубока была любовь Тасиро к Юки, неизвестно, но то, что он приехал сюда в годовщину ее смерти, выглядело совершенно естественно.

Именно Коскэ Киндаити помог спасти Тасиро, поэтому сейчас испытывал к нему определенный интерес:

— Вы не слышали, где он остановился?

— Нет, об этом мы не говорили. В основном спорили.

— Так вы видели, что Тасиро долго беседовал с Фуэкодзи? — впервые вмешался в разговор помощник инспектора Хибия, по возрасту почти ровесник студентов.

— Тогда мы не знали, что его зовут Фуэкодзи и что он был мужем Тиёко Отори, — ответил Масару Мацумура.

— В тот вечер, — вмешался Фудзита, — праздновали О-Бон, поэтому в Каруидзаве и в других местах были организованы танцы. В кемпинге разложили большой костер, угощали пивом с орешками.

— Только эти двое, Фуэкодзи и Тасиро… тогда мы их имен не знали, отказались принять участие. Фуэкодзи, когда зажгли костер, был уже мертвецки пьян. Еще раньше я заходил в его домик с предложением присоединиться к компании; он лежал на кровати и царапал что-то на доске сломанным гвоздем. Перед ним стояла бутылка виски, и все помещение было пропитано запахом спиртного…

— Подождите минуточку, — вмешался Кондо. — Фуэкодзи делал какие-то надписи на доске?

— Да.

— Хозяин, а где останавливался Фуэкодзи?

— В домике рядом с тем, который снимал Синкити Тасиро.

— И там все осталось так же, как было?

— Да. Хотите посмотреть?

— Позже покажете. Ну и что дальше? — поторопил Кондо студента.

— Разгорелся костер, все понемногу опьянели и стали петь песни. Только те двое сидели на холме и о чем-то разговаривали. Это было так странно. Я решил сходить к ним. В тот вечер около восьми часов опустился густой туман, но когда я поднялся на холм, еще были видны звезды.

— Ну и что ты им сказал?

— Я сказал: если им безразличен Будда, то они могут просто прийти сюда и повеселиться.

— И, конечно, получил резкий отказ.

— Да.

— И о чем они говорили?

— Не знаю. Как только они услышали мои шаги, сразу замолчали.

— Почему ты не мог подойти к ним крадучись, как ниндзя? Тогда господа полицейские могли бы услышать интересный разговор. — И Мацумура весело рассмеялся.

— Ну и что? Что было потом?

— Да ничего не было. После этого я вернулся к компании, которая развлекалась у костра. Я даже не заметил, когда ушел Фуэкодзи. А Тасиро вообще молчал. Это все, что мне известно. На этом я заканчиваю свой доклад. — Киндзо Фудзита соскочил со своего стула, встал по стойке «смирно» и отдал честь.

— Начальник, может, пойдем посмотрим дом номер семнадцать?

После тайфуна в кемпинге проживающих было немного, поэтому семнадцатый домик не был занят.

«Собачий домик» стоял не на земле, а на четырех столбах высотой около метра, которые были соединены между собой. Для того чтобы попасть внутрь, нужно было подняться по трем ступенькам деревянной лестницы и открыть дверь, сколоченную из грубых досок. Дощатый пол, хотя и был устлан тремя татами, пропускал сырость.

Электрического освещения внутри не было, и днем свет поступал через одно небольшое окошко, его и в ясный день было недостаточно, чтобы разогнать постоянно царящий внутри полумрак.

Выстроившиеся в ряд тридцать одинаковых хижин представляли собой воистину жалкое зрелище. Постояльцы получали у администрации постельные принадлежности и готовили ужин на общественной кухне. Желающие выпить могли воспользоваться баром.

Это была дешевая ночлежка, и то, что в ней был вынужден останавливаться князь и в прошлом знаменитый киноартист, вызывало чувство печали, которое еще более усиливалось при мысли о том, что он был первым мужем находящейся ныне в зените славы Тиёко Отори.

— Фудзита-кун, в какой позе лежал Фуэкодзи?