Лео Мале - Французский детектив

— Ну так вот, недавно Бенуа продал им мебель. Какое-то старье…

— Догадываюсь, — сказал я, улыбаясь — Он был недоволен предложенной ими ценой, и из-за этого они сцепились. А еще из-за того, что они верят в Бога, а Бенуа был атеистом. Так у них и дошло до поножовщины. Я уже думал об этой версии Она неправдоподобна. И кроме того, не согласуется с письмом.

Она грустно на меня посмотрела:

— Смейся надо мной. Конечно, я кажусь тебе дурой.

— Да нет же, дорогая. Знаешь ли, факты, улики — все это дается не сразу. Чтобы их собрать, надо идти ощупью. Сейчас ты их нащупываешь, вот и все.

Потом я спустился за газетами. Ни в одной из них не сообщалось об обнаружении трупа полицейским дозором в районе моста Толбиак.

— Кто-то звонил, — сказала Белита, когда я вернулся. — Я ответила. Может…

— Кто звонил?

— Представилась твоей секретаршей.

— Очень хорошо.

Я позвонил Элен.

— Доброе утро, патрон. Минут пять назад я пыталась вам позвонить, но, наверно, не туда попала.

— В самом деле? Почему?

— Мне ответила женщина. Если судить по голосу, молодая женщина. Голос не очень приятный, но молодой.

— Это девушка, которой негде было переночевать.

— И вы ей оказали гостеприимство. Какой вы молодец, что ее приютили. Нельзя же было оставлять ее на улице, где столько слоняющихся сатиров. Понятно, почему вы сейчас не в конторе.

— Эту причину моего отсутствия вы можете назвать Флоримону Фару, если он поинтересуется мной. Кстати, комиссар не объявился?

— Нет.

— Тем лучше.

— У меня есть кое-что для вас от некоего Фореста. Он только что звонил.

— Наконец! И что?

— Он не из болтливых. Всего только назвал фамилию. Доктор Эмиль Кудера. Я думаю, вам этого достаточно?

— Надеюсь. Эмиль Кудера?

Я записал.

— Очень хорошо. Спасибо, Элен.

Я повесил трубку и повернулся к Белите.

— Фамилия Кудера тебе что-нибудь говорит? Было ли что-нибудь похожее на рецепте?

Цыганка с сомнением покачала головой.

— Не знаю. Не могу вспомнить.

— Ну ничего. Это, во всяком случае, тот доктор, которого хотел видеть наш друг в больнице Сальпетриер в ту ночь, когда ты его туда привезла.

Я вернулся к телефону и набрал номер больницы.

Алло! Сальпетриер? Доктора Эмиля Кудера, пожалуйста.

— Подождите, — сухо ответили в трубку.

Кто-то другой подошел к телефону и сочным голосом ответил:

— Алло! Доктор Кудера больше здесь не работает.

— Спасибо.

Я полистал телефонный справочник, нашел фамилию доктора Кудера и набрал номер.

— Доктора Кудера, пожалуйста.

— Доктора нет, мсье. Вы на прием?

— В некоторой степени.

— В некоторой степени?

— Скажем, речь идет о встрече.

— Не раньше трех часов дня сегодня.

— Годится. Запишите меня. Мсье Бюрма, Нестор Бюрма. А нельзя ли позвонить доктору раньше?

— Да, мсье, он будет во время обеда.

— Вы не знаете, он работал в больнице Сальпетриер?

— Этого я не могу вам сказать, мсье.

— Ничего. Благодарю вас, мадам.

В полдень я купил пачку газет. Вышли первые выпуски вечерних изданий. Я пробежал глазами «Крепюскюль», «Франс суар» и «Пари-пресс», начиная с названия до подписи газетного редактора, но ничего о таинственном трупе не обнаружил. Стоило лезть вон из кожи, чтобы положить его на видном месте…

В час я позвонил доктору.

— Алло! Доктора Кудера, пожалуйста.

— Я у телефона.

— Очень рад, доктор. Это Нестор Бюрма. Я должен повидаться с вами сегодня днем. Я записался к вам на прием на три часа.

— Да, возможно. И вас не устраивает это время?

— Нет, все в порядке. Но чтобы не беспокоить вас напрасно, я хотел бы узнать, не работали ли вы в больнице Сальпетриер?

— Работал. Но какое это имеет отношение… На что вы жалуетесь, мсье?

— Ни на что.

— Ни на что?

— Абсолютно ни на что. Я здоров как бык. По крайней мере в данный момент.

— И вы… Ах да! — Он рассмеялся. — Как поживаете, мсье Франсис Бланш?

— Я не Франсис Бланш, — сказал я, тоже рассмеявшись, — Это вовсе не телефонная первоапрельская шутка. Хотя то, что я вам сейчас скажу, вряд ли убедит вас в обратном. Но нужно, чтобы вы знали, кто я. Я частный сыщик.

— Ну конечно, частный сыщик!

Он продолжал думать, что это розыгрыш. «Чем дальше, тем хлеще», — наверно, думал он.

— Меня зовут Нестор Бюрма, — уточнил я, — Числюсь в вашем списке на прием как мнимый больной, а в телефонном справочнике — под рубрикой «Сыск — расследования». Можете проверить. Я обращаюсь к вам в связи с профессиональной необходимостью. Я могу подождать до трех часов, но если бы вы могли принять меня раньше, это было бы лучше. Разговор со мной не займет у вас много времени.

— Вот оно что! — Тон его изменился. — Консультации начинаются в два. Вы можете прийти немного раньше.

— Я буду без десяти два. Спасибо, доктор.

Я повесил трубку. Начиная с этого момента я почувствовал твердую почву иод ногами. Во всяком случае, мне хотелось, чтобы так было.

— Тебе не стоит идти со мной, — сказал я Белите. — Ты останешься здесь. Здесь тепло. Ты можешь курить, читать или слушать музыку.

Она послушно согласилась отпустить меня одного, и я ушел. У первого же уличного газетчика, который попался мне навстречу, я купил последний номер «Крепю». Решились ли они, наконец, заговорить об этом трупе, черт побери? На первой странице бросался в глаза жирный заголовок:

Я прочел: «Сегодня ночью, около половины четвертого, полицейский дозор тринадцатого округа при входе на мост Толбиак обнаружил убитого ножом и ограбленного человека. Эта новая жертва ночных разбойников, против которых давно пора принять самые жесткие меры, была быстро опознана. Речь идет о пятидесятипятилетнем отставном полицейском инспекторе Норбере Балене. О Норбере Балене можно сказать, что он был если не всю жизнь, то по крайней мере дважды в жизни жертвой моста Толбиак. Так, еще в 1936 году этому полицейскому было поручено прояснить тайну исчезновения служащего Холодильной компании. При этом служащем, мсье Даниеле, была крупная сумма денег, принадлежащая компании. Не удалось установить, сбежал ли он или стал жертвой гангстеров. Его след потерялся в 1936 году, декабрьским вечером, на мосту Толбиак. Инспектору Балену, несмотря на все усилия, не удалось найти ни малейшей улики, подтверждающей ту или другую версию. Осведомители из уголовного мира ничем не могли ему помочь. С досады или умышленно он «заложил» некоторых из них, рассчитывая на брожение в их среде, которого не произошло. Инспектор уперся. Для него это дело вечно оставалось незакрытым. Когда попавшихся гангстеров приводили на набережную Орфевр, он при допросах старался выведать у них что-нибудь, относящееся к делу, возможно зря названному «загадкой моста Толбиак», но все было напрасно. От постоянных неудач здоровье инспектора, физическое и моральное, пошатнулось. После депортации в Германию он так и не смог до конца оправиться. Вернувшись из Бухенвальда, он воспользовался правом досрочного выхода на пенсию Некоторые его друзья и коллеги утверждают, что он по-прежнему пытался проникнуть в «тайну моста Толбиак» и что его часто видели прогуливающимся в окрестностях улицы Шевалере или на набережных. Этот безобидный пунктик оказался для него роковым. Постоянно возвращаясь в те места, где произошло это «дело», подобно тому, как его «клиенты» возвращаются на место преступления, он пал жертвой ночных разбойников».