Дей Кин - Моя плоть сладка

— Пожалуйста сюда, мистер Коннорс. Мистер Хайс предупредил меня, чтобы я сразу же, как только вы придете, провел вас в его кабинет.

Кабинет Хайса оказался огромным, но скромно обставленным. Там уже находилась Элеана. Коннорс посмотрел на нее, на ее бронзовую шею. Элеана нервно постукивала пальцами по столу.

— Что же мне делать? — повторяла она. — Что же я буду делать?

Казалось, Джон Хайс за последнюю ночь постарел, и морщины на его лице обозначились еще резче. Он жестом предложил Коннорсу садиться. Коннорс придвинул кресло к столу и самым любезным образом улыбнулся Элеане.

— Прежде чем я поделюсь с вами кое-какими мыслями, скажите, что омрачило вашу цветущую молодость?

Элеана злобно кусала свои губы.

— Официальные представители Лаутенбаха прибудут завтра для заключения брачного контракта. А если один из них захочет взглянуть в мамино свидетельство о браке, что я ему скажу?

— Что почти уже доказано, что вы — незаконнорожденная, — бросил Коннорс и убрал ноги, чтобы Элеана не смогла лягнуть его.

— Ну, хватит, — прервал его Джон Хайс. — Сядь, Элеана. Если бы не Селеста, я предоставил бы вас обоих вашей судьбе.

Элеана села, искоса взглянув на Коннорса.

Эд заговорил:

— Опасаюсь, мистер Хайс, что это невозможно сделать. Ваш ручной шериф отбился от рук и телеграфировал прокурору в Нью-Йорк, дабы получить сведения обо мне. Вы знаете, что они ответят. И могу вас также уверить, что я не отправлюсь в Мексику, чтобы сохранить вашу репутацию и шансы Элеаны на замужество с миллионером Лаутенбахом. Как только за мной закроется дверь любой тюрьмы, я начну говорить. Я буду говорить энергично и много. Я расскажу всю историю, начиная с того момента, как «форд» Элеаны столкнулся с «каддилаком» генерала Эстебана на перекрестке Такубы у театра «Националь», и кончая нашим трогательным расставанием в такси, когда Элеана заявила, чтобы я убирался из ее жизни, предварительно взяв у меня двести тридцать долларов, причем последние.

— Вы считаете, что я… я их у вас выманила? — закричала Элеана. — Хорошо! — Она схватила чековую книжку и начала заполнять чек.

Хайс поднял телефонную трубку и приказал соединить его с почтой.

— Алло, Чарли, это Джон. Ты получишь из Нью-Йорка телеграмму для Томсона. Да, ответ на посланную им телеграмму. Когда она придет, принеси мне ее в банк. Если же Джимми тебя спросит, скажи, что она еще не приходила.

Хайс положил трубку и закурил сигарету. Коннорс немного недоверчиво улыбнулся и заметил:

— Рискую показаться навязчивым, но я обязан вас предупредить, что подобным образом вы не выйдете из положения. Никто не может играть роль Господа Бога!

— Нет, может! Это я — в Блу-Монде, — возразил Хайс, вынимая сигарету изо рта.

— Вот ваши деньги — двести тридцать долларов. — Элеана протянула Коннорсу чек. — Большое спасибо!

— Это я должен вас благодарить, мисс Хайс! — улыбнулся Эд, кладя чек в бумажник.

— Я, например, знаю, что вы расспрашивали служащего отеля, — продолжал Джон Хайс, — не видел ли он меня вчера вечером перед убийством Макмиллана. Я знаю, что вы купили револьвер «Смит и Вессон», калибра тридцать восемь, и коробку патронов. Подозреваю, что именно он оттопыривает ваш карман. Я также знаю, что вы справлялись у парикмахера, не отсутствовал ли я в городе недели три-четыре назад…

Коннорс засунул руку в карман и нащупал оружие.

— У вас что, второе зрение?

— До меня доходят многие вещи, но самым естественным образом, — тонко улыбнулся Хайс. — Так уж получилось, что я владелец отеля. Я также дал денег Джо для открытия парикмахерской. Владелец магазина оружия Чарли — мой старый друг. Мы все здесь живем дружно, мы пожимаем друг другу руки и никогда не оставляем в беде товарища… Теперь моя очередь задавать вопросы. Что дает вам повод предполагать, что я могу оказаться тем типом, который стрелял в Макмиллана вчера вечером?

— Но ведь это абсурд! — подскочила Элеана.

— Совершенный абсурд, — согласился Хайс без гнева, равнодушным тоном, но его безразличие еще более устрашало — это было равнодушие человека, выведенного из терпения, но не более. — Могу вас заверить, мистер Коннорс, что, если бы я захотел вас убить, я сделал бы это, не нервничая и не торопясь. И убил бы вас, а не старика, которого очень любил. Итак, я задал вам вопрос.

Коннорс молчал, не зная, что ответить.

— Он, — взяла слово Элеана, — вне сомнений, вспомнил о той идиотской истории, которую написал в Гвадалахаре. Я рассказала ему, что произошло между моим отцом, Тамарой и Пабло. Но, узнав, что отец посылал мне ежемесячно деньги, Эд заметил, что отец, вероятно, очень сильно меня любит, и он не стал бы убивать подобным образом Санчеса, так как это ставило меня в опасное положение. Эд вообще переиначил всю историю. По его версии, мой отец неожиданно вернулся домой и застал вас ухаживающим за Селестой. Тогда вы убили его и закопали. Потом вы убили Пабло, который пытался вас шантажировать, и заплатили Тамаре, чтобы она покинула город, причем так, чтобы все подумали, что мой отец удрал с ней. Вы, конечно, по его версии, взяли деньги, которые привез отец, но вас мучили угрызения совести, и тогда вы связались с адвокатом Санчесом, чтобы якобы от имени моего отца он посылал мне ежемесячно пятьдесят долларов. Потом, месяц тому назад, когда я отправилась в Мексику за свидетельством о браке, вы испугались, что адвокат Санчес может мне все рассказать. Тогда вы сели на самолет, прилетели в Мексику и вызвали в Урапан Санчеса. Вы убили его и оставили в его руке медальон моего отца. Я уж не помню, как там Эд объяснял, зачем вам понадобился медальон.

— Он взял его с тела брата, которого убил двадцать лет назад, — пояснил Коннорс.

Хайс с интересом взглянул на Коннорса.

— Этот детектив написали вы?

— В общем-то, я.

— И какое-нибудь издательство купило его у вас?

— Конечно.

Хайс вынул изо рта сигарету.

— Мне бы хотелось когда-нибудь прочитать этот детектив.

Коннорс немного ослабил узел галстука.

— А вы уверены, что уже случайно не прочитали его? У Элеаны был черновик, а я обнаружил его обгорелые страницы позади вашего дома, когда ходил вчера вечером к реке, после того, как вы пожелали мне спокойной ночи.

— Нет, я ничего не читал, — сухо возразил Хайс. — У меня остается слишком мало времени для чтения.

— Да, это так! — вмешалась Элеана. — Я выбросила вон оба черновика и первого, и второго романов вчера вечером, перед обедом. Точнее, я бросила их в печку на кухне. — Ее акцент и манера говорить, проглатывая окончания слов, стали особенно заметны. — Я так разозлилась, узнав, что ты ошиваешься здесь, в Блу-Монде!

— А где ты до этого их хранила? — поинтересовался Коннорс.