Дей Кин - Моя плоть сладка

— Но почему ты пыталась убить Эда? — спросила Элеана.

— Потому что он знал, — заявила Селеста. — О! Может быть, не точно. Может, сначала это была просто рассказанная им история, но он узнал. И я убеждена, что мистер Коннорс догадался, когда в то утро Джон пришел ко мне в коттедж и сказал, что мистер Коннорс ищет Дона, что он, Джон, показал мистеру Коннорсу письмо, написанное Доном, то самое письмо, на подделку которого мне пришлось затратить столько времени. — Селеста на минуту замолчала, потом продолжила: — Я устроила вам ловушку, мистер Коннорс, когда вы приехали вместе с Элеаной ко мне. О, небольшую ловушку. Я испачкала губной помадой одну сигарету и оставила ее горящей в пепельнице. И это сработало. Когда я караулила после полудня, то увидела, как вы дважды проехали мимо коттеджа, и поняла, что ночью вы придете туда. — Она нехотя улыбнулась. — Я хорошо разыграла комедию, не находите?

— Да, вы отлично разыграли комедию, — согласился Коннорс.

Теперь слово взяла Элеана.

— Ты пыталась убить Эда, чтобы скрыть прошлое и чтобы я могла выйти замуж за Лаутенбаха и его большие деньги?

— Нет, — покачала головой Селеста, — деньги в мои расчеты не входили. Меня желали многие мужчины. Многие из них были богатыми, а один почти такой же богатый, как Аллан Лаутенбах. — Тут ее голос стал жестким, как и взгляд. — Но за исключением двух раз, когда я не могла поступить иначе, после этого единственного в своем роде трагического вечера, я всегда телом и душой была верна памяти твоего отца, Элеана. Что же касается Аллана Лаутенбаха, то вспомни — ты сама решила выйти за него замуж. Ты сама решила отправиться в Мексику, чтобы найти там своего отца и потребовать у него наше свидетельство о браке. — Селеста истерично засмеялась. — Я пыталась остановить тебя, ты помнишь? Я умоляла тебя не ездить туда!

Элеана не опускала глаз с потолка.

— Зная Сезара, я чувствовала, что это обязательно произойдет, — продолжала Селеста. — Он забрал у меня все деньги, которые я накопила. Это стоило мне сто долларов в месяц — за те пятьдесят, которые он присылал для Элеаны. За присланные твоему дяде пять тысяч долларов он содрал с меня десять тысяч. — Селеста протянула руки к дочери. — Вот куда ушли деньги твоего отца, которые он добыл в Калифорнии, и те деньги, которые я заработала пением, продажей косметики и белья, работая прислугой. Я, Селеста, которая была первой наездницей в цирке! Я очутилась в западне, и у меня не было оттуда выхода. — Она вспоминала единственную радость в жизни: свое былое цирковое великолепие, черпая в этом утешение. — Я была хорошей наездницей, не так ли, Джон?

Хайс взял ее за руки.

— Да, на лошади ты была великолепна.

Улыбка Селесты угасла.

— Я больше никогда не садилась на лошадь. — Это не прозвучало как призыв к жалости, это была, скорее, констатация факта. — Мне кажется, что я умерла одновременно с твоим отцом, Элеана. Теперь от меня осталась только тень. Конечно, когда ты была ребенком, у меня существовал смысл в жизни — надо было заниматься тобой. Теперь, когда ты стала взрослой я с радостью уйду. Но ты встретила Аллана Лаутенбаха, и все началось сначала.

Селеста попросила еще один стакан коньяка. Попивая его маленькими глотками, она призналась:

— В тот день, когда ты отправилась в Мексику, я позвонила Сезару и назначила ему свидание в Мехико, но потом решила, что лучше нам встретиться подальше от столицы. Где угодно, но только не в Мехико. Тогда он предложил Урапан.

— А! — прервал ее Коннорс. — Так вот кто была прекрасная сеньора под густой вуалью.

— Я умоляла Сезара, — продолжала Селеста, все еще глядя на Элеану, — я спала с ним. Я принадлежала ему, а он начал смеяться. Он всегда был жаден, этот тип. Он жаждал еще денег. Были ли мы с твоим отцом зарегистрированы — это для него не имело значения. Но он знал, как умер твой отец. Я была вынуждена рассказать ему все в первый же вечер в Мехико, прежде чем он согласился сделать то, о чем я его просила: оживить твоего отца с помощью тех денег, которые он, якобы, посылал. Сезар собирался использовать свои знания и после твоей свадьбы с Лаутенбахом. Он даже хвастал, что ты будешь принадлежать ему из страха потерять миллионы, если отвергнешь его домогательства. — Глаза Селесты метали молнии. — Вот поэтому я его и убила. Я даже не подозревала, что ты остановилась в этом же отеле. И абсолютно ничего не знала обо всей этой истории с генералом Эстебаном. Я и сейчас многого не знаю. Я только кое-что слышала, когда вы втроем шептались по углам. Я так мечтала, чтобы у тебя не было такого неудержимого темперамента, как у меня, надеялась, что ты родилась холодной женщиной. У таких жизнь гораздо счастливее, с ними не случается столько несчастий, раздирающих душу и сердце. — Селеста поморщилась, глядя на Коннорса. — Но, быть может, мистер Коннорс сумеет разрешить для тебя все проблемы.

— Я в этом совершенно уверена, — холодно согласилась Элеана. — Кроме Эда в моей жизни не будет другого мужчины.

Селеста протянула пустой стакан Хайсу и вытерла руки платком, который он ей подал.

— Я думала то же самое о твоем отце. И я хочу, чтобы так и было. Постарайся сдержать свое обещание, дочь моя. Добро — это камень, брошенный в воду реки. Круги расходятся, и все, чего они касаются, тоже становится добрее. Зло — это совсем другое. Начинают с маленькой ошибки, а потом зло захлестывает все. Так это произошло со мной и Пабло. — Селеста вытерла слезы, которые жгли ей глаза. — Думаю, все началось с того вечера, когда Спайк Меллон свалил перегородку моей уборной и все увидели меня голой. Тогда я была очень смущена, и держала себя как девка. Так выразился Дон. Там оказалось столько мужчин, разглядывающих меня, и у всех на уме только одно… Кровь бросилась мне в голову, и я поняла свою власть над мужчинами. Я тогда засмеялась и стала шутить. Вот тут и появился Дон. Он назвал меня шлюхой и ударил. А Джон пригрозил ему, что убьет его, если Дон еще раз ударит меня. — Селеста положила голову на плечо Джона и горько заплакала. — Как я сожалею, Джон! Я не хотела быть причиной его смерти! Я любила его! — Она выпрямилась и вытерла слезы. — Женщины только и умеют, что плакать. Я, конечно, простила Дона, но в душе затаила против него злобу за то, что он меня так унизил. — Селеста пожала своими прекрасными плечами. — И тут появился Пабло. Раньше он внушал мне лишь отвращение. Но это был мужчина. Дон собирался за деньгами в Калифорнию, и я умоляла взять меня с собой, но он отказался. Объяснив, что мы не можем себе этого позволить. И когда он находился в Калифорнии, я оставалась дома, ухаживала за ребенком и занималась по хозяйству. Все те прекрасные места, которые он посещал, я узнавала только по его письмам и завидовала ему. Я ждала его не раньше, чем через неделю. В тот вечер Пабло пришел ко мне по какому-то пустяковому делу. Я часто пыталась потом вспомнить, зачем он приходил, но так и не смогла. Я так и не помню, но мне кажется, что Пабло зашел узнать что-то о змее. — Селеста посмотрела на Элеану. — Я только что уложила тебя спать и сидела на кухне, когда Пабло постучал в дверь. Он вошел, снял шляпу и сообщил о своем деле. Я прошла мимо него, чтобы взять что-то и, когда оказалась рядом с ним, Пабло положил мне руку на плечо. Я попыталась дать ему пощечину, но не смогла. Насколько я его ненавидела, настолько меня возбудило прикосновение его руки. Он схватил меня в объятия и стал целовать мои губы, шею, грудь, бормоча, что нашел меня неотразимой еще тогда, при свете прожекторов, и что страстно желал меня с тех пор. Я была молода, а Дон находился в Калифорнии уже целый месяц. В глубине души у меня теплилась мысль отомстить Дону за то, что он ударил меня. И я отдалась Пабло. После этого время перестало для меня существовать, больше не было ни плохого, ни хорошего, осталось только красное море желаний и нестерпимый шум в ушах. Я была Евой, Эзабель и Мессалиной, я была матерью всех блудниц, я была женщиной. Все мужчины в мире не смогли бы утолить в ту ночь моих желаний… — Селеста сжала руку Джона Хайса. — Я даже не услышала, что Дон поднимается по лестнице. Он вошел в комнату и увидел нас — меня и Пабло. В ящике туалетного столика лежал револьвер. Мне показалось, что Дон собирается убить нас обоих. Но когда он повернулся, чтобы подойти к столику и взять револьвер, Пабло выхватил нож из кармана и всадил в Дональда.