Айзек Азимов - Говорящий камень

– На корме! – воскликнул Вернадски. – Сюда.

Силиконий блестел в свете их фонарей. Он двигался и был жив.

Сердце Вернадски сильно забилось.

– Надо перетащить его, Хокинс.

– Зачем?

– Звуки не распространяются в вакууме. Надо его доставить на крейсер.

– Ладно. Ладно.

– Нельзя надеть на него костюм с радиопередатчиком.

– Я сказал ладно.

Они осторожно перенесли силикония, чуть не с любовью касаясь закованными в металл пальцами его кожи.

Хокинс держал его, отталкиваясь от «Роберта К.».

Силиконий находился в контрольной рубке крейсера. Люди сняли шлемы, и Хокинс снимал костюм. Вернадски не стал ждать.

Он спросил:

– Ты можешь читать наши мысли?

И затаил дыхание, пока скрежет камня о камень не превратился в слова. Для Вернадски в тот момент не было звуков приятнее.

Силиконий сказал:

– Да. – И потом: – Пустота вокруг. Ничто.

– Что? – спросил Хокинс.

Вернадски ответил:

– Наверно, путь через пространство только что. На него это произвело впечатление.

Он обратился к силиконию, выкрикивая слова, будто от этого мысль становилась яснее:

– Люди, которые были с тобой, собирали уран, специальные руды, радиацию, энергию?

– Они хотели пищу, – послышался слабый скрипучий ответ.

Конечно! Для силикония это пища. Его источник энергии. Вернадски спросил:

– Ты им показал, где она?

– Да.

Хокинс сказал:

– Я с трудом его слышу.

– Что-то с ним неладно, – обеспокоенно ответил Вернадски. Он снова закричал: – Как ты себя чувствуешь?

– Нехорошо. Воздух ушел сразу. Что-то плохо внутри.

Вернадски прошептал:

– Ему повредила неожиданная декомпрессия. О, Боже! Послушай, ты знаешь, что мне нужно. Где твой дом? Место, где есть пища?

Двое молча ждали.

Силиконий медленно поднял уши, они поднялись очень медленно, дрожа, и снова упали.

– Там, – сказал он.

– Где? – закричал Вернадски.

– Там.

Хокинс сказал:

– Он что-то делает. Куда-то показывает.

– Конечно, но мы не знаем, куда.

– А что он может сделать? Дать координаты?

Вернадски сразу ответил:

– Почему бы и нет?

Он снова повернулся к силиконию, который неподвижно лежал на полу. Его кожа зловеще потускнела.

Вернадски сказал:

– Капитан знал, где твое место пищи. Он знал числа, верно?

Он молился, чтобы силиконий понял: ведь он не только слышал слова, но и читал мысли.

– Да, – ответил силиконий звуком трения камня о камень.

– Три набора чисел, – сказал Вернадски. Должно быть именно три. Три координаты в космосе с обязательным обозначением дат, они дают расположение астероида на его орбите вокруг Солнца. Из этих данных можно рассчитать всю орбиту и положение астероида в любой момент. Даже можно грубо учесть планетарные возмущения.

– Да, – сказал силиконий еще тише.

– Какие они? Какие числа? Запишите, Хокинс. Возьмите бумагу.

Но силиконий сказал:

– Не знаю. Числа не важны. Место еды там.

Хокинс сказал:

– Это ясно. Ему не нужны координаты, поэтому он на них не обратил внимания.

Силиконий произнес:

– Скоро не… – долгая пауза, потом медленно, как будто испытывая незнакомое слово… – живой. Скоро… – еще более долгая пауза… – мертвый. Что после смерти?

– Держись, – умолял Вернадски. – Скажи, капитан записал где-нибудь эти числа?

Силиконий долго не отвечал, двое людей нагнулись над умирающим камнем, так что головы их чуть не столкнулись. Потом повторил:

– Что после смерти?

Вернадски крикнул:

– Один ответ! Только один! Капитан должен был записать эти числа. Где? Где?

Силиконий прошептал:

– На астероиде.

И больше ничего не говорил.

Теперь это был мертвый камень, такой же мертвый, как породившая его скала, как стены корабля, мертвый, как мертвец.

Вернадски и Хокинс поднялись с колен и беспомощно взглянули друг на друга.

– Бессмыслица, – сказал Хокинс. – Зачем ему записывать координаты на астероиде? Все равно что закрыть ключ в шкафу, который он должен открывать.

Вернадски покачал головой.

– Целое состояние в уране. Величайшая находка в истории, а мы не знаем, где это.

Сетон Дейвенпорт огляделся со странным ощущением удовольствия. Даже на отдыхе в его лице с четкими чертами и выдающимся носом было что-то жесткое. Шрам на правой щеке, черные волосы, поразительные брови, смуглая кожа – все соответствовало облику неподкупного агента Земного бюро расследований, кем он на самом деле и был.

Но теперь что-то вроде улыбки появилось на его губах, когда он осматривал большую комнату. Полумгла в ней делала бесконечными ряды книгофильмов, а образцы Бог-знает-чего Бог-знает-откуда – еще более загадочными. Полный беспорядок, впечатление уединения, почти изоляции от мира придавало помещению нечто нереальное. Так же, как и его владельцу.

Этот владелец сидел в кресле-столе, единственном ярком пятне в полумраке. Он медленно просматривал страницы официального отчета. Руки его, помимо этого, поминутно поправляли толстые очки, которые угрожали свалиться с короткого не производящего никакого впечатления носа. Животик медленно поднимался и опускался.

Это был доктор Уэнделл Эрт, который, если мнение экспертов чего-нибудь стоит, являлся самым выдающимся экстратеррологом Земли. По всем вопросам, связанным с внеземным пространством, обращались к нему, хотя сам он в своей взрослой жизни и на час не удалялся за пределы университетского кампуса.

Он серьезно посмотрел на инспектора Дейвенпорта.

– Очень умный человек, этот молодой Вернадски, – сказал он.

– Вывел все это из присутствия силикония? Вы правы, – согласился Дейвенпорт.

– Нет, нет. Этот вывод очевиден. Неизбежен, в сущности. И дебил увидел бы его. Я имел в виду, – взгляд его стал чуть менее строгим, – тот факт, что молодой человек читал мои работы, касающиеся чувствительности к излучению Siliconeus asteroidea.

– А, да, – сказал Дейвенпорт. Конечно, доктор Эрт специалист по силикониям. Именно поэтому Дейвенпорт обратился к нему за консультацией. У него только один вопрос к этому человеку, простой вопрос, но доктор Эрт выпятил свои полные губы, потряс большой головой и затребовал все документы, касающиеся этого случая.

Обычно это желание даже не рассматривалось бы, но доктор Эрт недавно оказался очень полезен ЗБР в деле поющих колокольчиков, и инспектор сдался.

Доктор Эрт кончил читать, положил листки на свой стол, вытащил рубашку из-под пояса и с удовлетворенным видом протер ею очки. Посмотрел сквозь очки на свет, чтобы проверить, хорошо ли он их протер, потом снова ненадежно посадил на нос и сцепил руки на животе, переплетя короткие пальцы.

– Повторите ваш вопрос, инспектор.