Андрей Шляхов - Психиатр

— В рамках этой версии ее автору посоветовали поменьше пить и побольше закусывать, — усмехнулся Виталик. — Но следы на шее… Хотя женщины разные бывают… Со мной в одном классе училась Лизка Цегичко по кличке Дюймовочка…

В этом весь Виталик. Прозвищ для него не существует, только клички и погоняла.

— Так у нее руки были, как мои ноги, а если кулаком кому-то даст, то нокаут гарантирован. Встретил ее недавно на Курском, так она, кажется, еще больше стала. Угадай, кем работает?

— Тренером по кунг-фу, — пошутил Савелий.

— Инспектор отдела по делам несовершеннолетних в Реутове! Можно сказать, коллега.

— Она, скорее, твоей Ларисе коллега.

— Почему?

— Потому что педагог.

Лариса преподавала в школе географию. «Тупой предмет, — сетовал Виталик, — никакого репетиторства, голый вассер». [5] «Голым вассером» на уголовном жаргоне называют бессмысленное, бесполезное дело.

— В первую очередь — моя, потому что форма у нас одинаковая, — возразил Виталик. — Кстати говоря, под твою теорию Лизка не подходит. У нее муж, двое детей и характер спокойный, флегма такая тормознутая…

Дедукция — дело хорошее. Сидишь в уютном кресле (или лежишь на диване), неторопливо перебираешь факты, строишь логические цепочки и в конце концов получаешь ответы на все вопросы.

Но для того чтобы успешно дедуктировать, надо иметь кое-какой материал и отправную точку. Взять того же Шерлока Холмса, у которого стараниями автора при расследовании любого преступления всегда были какие-то улики, наводящие на размышления, — шнур, не подсоединенный к звонку, огарок свечи, странное объявление в газете или еще что-то.

«Неужели ни на одном из мест преступления ничего не было найдено? — удивлялся Савелий. — Волосок какой-нибудь, отпечаток ботинка, билет на электричку…»

Для того чтобы разговорить Виталика получше, пришлось прибегнуть к хитрости — сказать, что его роль в расследовании, скорее всего, невелика и потому он многого может не знать.

«Я?!» — взвился Виталик и долго объяснял, что на таких вот незаметных тружениках, как он, все на самом деле и держится, и что по уровню информированности ему нет равных. «Это же мой район, моя земля, я там каждый камешек, каждого дворника знаю!» Крепким кулаком стучал в могучую грудь, не без этого.

А толком ничего не сказал, потому что не было никаких улик, чтобы найти волосок, отпечаток ботинка, билет на электричку и выдать: «Преступник — рыжеволосый мужчина, подстриженный а-ля Брэд Питт, голубоглазый, длинноносый, ростом около двух метров, прихрамывающий на левую ногу и ориентировочно проживающий где-то в районе Сергиева Посада». С такой информацией можно жить и работать. Выставляй сотрудников на всех станциях Ярославского направления от Сергиева Посада до Москвы, и пусть высматривают в толпе этого хромого рыжего Буратино. Ориентировки разослать, в выпусках новостей портрет несколько раз показать… Элементарно. Даже Савелий понимал, что это так.

На воскресенье Савелий запланировал прогулку по Москве. Без конкретной цели — длинную, неспешную, с заходами туда, куда захочется. Вначале он намеревался дойти от дома до Китай-города, свернуть на Маросейку, выйти к Покровскому бульвару, спуститься по бульварам до Яузских ворот, а затем по Яузской улице вернуться на Таганку. Яндекс обещал подходящую для прогулки погоду — чуть выше нуля и без осадков.

Утром Савелий первым делом выглянул в окно. Не для того, чтобы проверить, на месте ли его «Сонька» (машина стояла во дворе, а оба окна, комнатное и кухонное, выходили на улицу), но для оценки погоды. Яндекс не соврал, можно было собираться на прогулку.

Массируя физиономию электрической бритвой, Савелий подумал о том, что Останкино тоже неплохое место для прогулок. Играя с самим собой в кошки-мышки, он притворялся, что речь идет всего лишь о прогулке, не более того. В прошлый раз все было галопом по поликлиникам, а теперь можно неспешно пройтись по Королева, посидеть на Звездном бульваре, а то и в Останкинский парк завернуть. Нет, в парк сегодня не стоит — весна только началась, деревья стоят голые, некрасиво и неуютно.

«Мужик сказал — мужик сделал!» — любит повторять Виталик, непременно стукая себя при этих словах кулаком по колену. Запив яичницу с помидорами двумя чашками крепкого кофе, Савелий начал экипироваться. Сунул в карман куртки блокнот и ручку, отсоединил заряжавшийся с ночи смартфон, поколебался — не взять ли фотоаппарат, но все же решил ограничиться мобильной камерой, проверил — на месте ли паспорт и походные наушники. Паспорт оказался на месте — в левом внутреннем кармане куртки, застегивавшимся на «молнию», а наушники лежали в правом нагрудном. Собственно, он и собран.

Во дворе навстречу попался дворник Шариф с полным ведром песка в правой руке. «Это к удаче», — бодро подумал Савелий, останавливаясь, чтобы поговорить с хорошим человеком. Он любил общаться с такими людьми, не злобствующими и независтливыми. А соседке Полине Федоровне, отставному инструктору Волгоградского райкома КПСС, он только кивал на ходу, не останавливаясь. Беседа с человеком, поливающим всех грязью, никакого удовольствия не доставляет.

— Скоро весна! — сказал Шариф, щурясь на голые ветки деревьев. — Хорошо!

Ему все было хорошо. Весна — хорошо, зима — хорошо, даже листопад — и то хорошо, потому что время за работой идет быстрее. Он и на дворника в классическом современном понимании слова похож не был — толстый, белолицый, с правильной русской речью. Однажды Савелий увидел Шарифа в костюме и при галстуке (тот шел на какое-то торжество к землякам), не сразу и узнал, настолько представительно выглядел дворник, прямо министр.

— У вас все уже зеленеет, наверное?

— Да. — Шариф прикрыл глаза, мысленно переносясь домой, в Коканд. — Зеленеет, цветет… Красиво. В мае поеду домой, к племяннику на свадьбу. Старший брат женит своего старшего сына — как тут не поехать?

— Калым за невесту платить будет? — поинтересовался Савелий.

— Конечно, — улыбнулся Шариф. — Без него нельзя. Семья жениха платит калым, семья невесты обеспечивает молодых всем необходимым для жизни. Расходы пополам получается.

— Так уж и всем? — усомнился Савелий.

— Да, — кивнул Шариф, поставил ведро на асфальт и стал перечислять, загибая пальцы на руках. — Техника — телевизор, холодильник, стиральная машина. Все только новое, по-другому нельзя. Мебель — два больших шкафа. Семь ковров, один из них — бархатный…

— Бархатный? — В коврах Савелий разбирался слабо, а о таких коврах сроду не слышал.

— Такой большой, — Шариф развел руками как можно шире, во всю стену, — с красивой вышивкой. Невеста сама вышивала. Очень красивый ковер. Что там дальше? Одеяла — двадцать больших одеял, десять маленьких. На больших одеялах можно спать, как на матрасе. Двадцать подушек. Постельное белье, занавески, скатерти, полотенца, всего помногу, не одну-две штуки. Три больших зеркала. Разная посуда, ложки-ножики. — Все десять пальцев оказались загнутыми, Шариф разогнул их и начал загибать по новой. — Отдельно — красивая посуда, хрусталь и фарфор. Два сундука с одеждой для невесты, один сундук с одеждой для жениха…