Наталья Андреева - Москва не принимает

– Успокойтесь, – негромко сказала Катыкова. – Я с миром пришла. Вы в курсе, что ваша дочь и мой сын были наедине в запертом номере?

– В ка… каком номере?

– Тема достал ключ, – терпеливо пояснила Элина, – у своего приятеля. У Сережи.

– Господи! Этого не должно было случиться!

– Я хочу поговорить с вами как мать с матерью. Давайте отойдем, ну, скажем, в кафе?

– Я только кошелек возьму, – засуетилась Манукова, роясь в сумке.

«Какая безвкусная котомка…» – Элина еле удержалась от колкости. Эта женщина безумно ее раздражала. Элина понять не могла, что находят мужчины в неухоженных толстухах, подобных Мануковой? Не следит за собой, безобразно одевается, и – на тебе! В шоколаде! Генка сам недавно признался: «Денег-то у меня, Элька, побольше, чем у твоего мужа. Прогадала ты».

Элина невольно начала злиться.

Они расположились за столиком в кафе. Рядом краснолицые шумные бюргеры потягивали пиво, весь стол был заставлен кружками. Один из подвыпивших толстяков подмигнул Элине, похлопав по пустому стулу рядом с собой. Садись, мол, детка, угощу. Она брезгливо поморщилась. Рановато для спиртного. А еще говорят, что русские алкоголики! Эти тоже не отстанут.

Людмила заказала мороженое и стала жадно его есть.

– Жарко, – сказала она.

Катыкова потягивала апельсиновый фреш со льдом. «Как же мне ее разозлить? – думала она, глядя на соперницу. – Разозлить и натравить на мужа. А потом поссорить с Ренатом…»

– И что нам теперь делать? – оторвалась наконец Манукова от стаканчика с клубничным пломбиром.

– Скажите честно: вы собираетесь уйти от мужа?

– Я?!

– Вы дважды встречались с Ренатом в баре. Не думаю, что между вами еще что-то было, кроме этих невинных свиданий, но я прекрасно знаю Геннадия. У него характер не подарок. Он жуткий ревнивец.

– О… откуда вы его так хорошо знаете?

– А он вам разве не говорил?

– Н… нет. – От волнения Манукова стала заикаться. – Он мне, что и… изменял?

– Неужели Генка выкинул наши свадебные фотографии? Ах да! Они же с мамочкой переехали после того, как я выиграла у них суд! Семейный архив Мануковых отправился на помойку! Он начал жизнь с вами с чистого листа!

– Так вы и есть его первая жена?!

– Слава богу, вы хотя бы знаете о том, что Гена до вас был женат, – насмешливо сказала Элина.

– Да, когда мы познакомились, он мне говорил, что развелся, – пробормотала Людмила.

– Так почему вас удивляет тот факт, что его женой была я?

– Но… как же Ренат?

– Катыков – мой второй муж, – терпеливо пояснила Элина.

– Когда же вы с ним поженились?

– Лет пятнадцать назад. А что?

– Пя… пятнадцать?! Так выходит, что Тема… Ой! – Манукова испуганно прикрыла ладонью рот, липкий от мороженого. И торопливо начала облизывать пальцы.

«Кошмар! – скривилась Элина. – Что за манеры?! Ну и простушка! Ренат! Как ты мог?!»

– Да, – коротко выдохнула она. – Артем – сын Манукова. Как видите, я говорю вам всю правду. Они с Надей брат и сестра. Теперь вы понимаете, Людмила: все гораздо сложнее. Неужели вы этого не знали?

– Нет. Но тогда…

– Постойте… Если вы не знали, почему же вы тогда были против свиданий моего сына с вашей дочерью?! Я ничего не понимаю!

– А почему у вас с Ренатом нет своих детей? – в упор спросила Людмила.

– Потому что он бесплоден!

– Но ведь это неправда, – тихо сказала Манукова.

Вот тогда-то Элине и стало не по себе.

– Откуда вы знаете? – спросила она.

– Да потому что Надя – его дочь! – выпалила Людмила.

– Дочь кого?

– Да Рената же! Неужели вы ничего не поняли? Господи, как же это здорово! Даже если между ними, между Наденькой и Темой, что-то было, то это уже не так страшно! Потому что они не брат и сестра! Вот! – радостно выкрикнула Людмила. – Они даже могут пожениться!

– Как же так…

Элине становилось все хуже и хуже. Она столько лет скрывала от мужа правду, и все получалось. А теперь сама поставила капкан, в который и угодила. Хотела поймать Людмилу, а попалась сама. Она физически почувствовала, как заныла нога, которую будто стиснули стальные зубы. Она, как раненая волчица, начала биться в агонии.

– Выходит, Ренат вылечился от бесплодия еще семнадцать лет назад? – потрясенно спросила она у Мануковой.

– Вот я и спрашиваю: почему у вас нет своих детей? Неужели вы… – Людмила ахнула и опять прикрыла ладонью рот. – Так это вы бесплодны, а не он?! Все эти годы вы ему врете!

«Вон она как все вывернула! Мне конец!» – подумала Элина.

– И что вы собираетесь делать, Людмила? – спросила она.

– Как это что? Исправить ошибку. Скажу Ренату правду! Он должен ее знать!

– Вы хотя бы понимаете, что разрушите нашу семью?

– У вас нет никакой семьи! – разгорячилась вдруг Людмила. – Семья – это дети! А вы…

– Кто бы говорил!

– Но я пыталась… У меня было два выкидыша… Я на сохранении лежала… Мне Бог не дал детей от Геночки. Я не вы… Да что вы сравниваете!

– То есть вы – честная женщина. А я – лгунья.

– Конечно!

– Тогда и вашему мужу пора узнать правду! Как вы считаете? – ехидно спросила Элина. – Или он в курсе, что Надя ему не дочь?

– Нет, но…

– Ай-яй-яй! Как же вам не стыдно, Людмила? Обвиняете меня во всех смертных грехах, а сами? Я честнее вас, мой муж, по крайней мере, знает, что ребенок, которого он воспитывает – не его. А вы своему Геночке семнадцать лет врете. И как, по-вашему, он на это отреагирует? Хотите подробности нашего развода? – Людмила отчаянно замотала головой: нет, нет, нет! – А зря… Насколько я успела узнать Манукова, он мстительный, злобный, завистливый и, как я уже упоминала, ревнивый. Вам не поздоровится, если вы ему расскажете правду. Так может, мы обе сохраним нашу тайну? Вы не станете рассказывать правду Ренату, а я Гене.

– Я устала жить во лжи! – Людмила решительно отодвинула стакан с соком.

– Какой пафос! – насмешливо сказала Элина.

– Ренат сегодня же узнает всю правду!

– А Гена?

– И Гена.

Манукова резко встала. Элина увидела, как она пошатнулась и схватилась рукой за спинку стула. И подумала: «От волнения… Это все нервы…»

– Людмила, стойте! – вскочила она.

– Не трогайте меня! – отпрянула от нее Манукова. – Лгунья!

«Боже, что я наделала?! – Элина с отчаянием смотрела, как та отправилась искать мужа. – Ну, нет, милая. Если Геночке и суждено узнать правду, то он услышит ее от меня! А там посмотрим…»

– Теперь вам известно все, – устало сказала Элина и откинулась на спинку стула.

Эти бесконечные часы ожидания в терминале итальянского аэропорта и признания, которые она сделала чужому ей человеку, как она презрительно называла его про себя, «менту», совсем лишили Катыкову сил. Ей казалось, что этот безумный день не кончится никогда. Что это и есть ее ад: откровения в зале ожидания, забитом людьми, горечь во рту от бесчисленных чашек выпитого кофе и подступающая к горлу тошнота. Элина чувствовала, что ее вот-вот вырвет и она скорчится на затоптанном полу, обессиленная, раздавленная собственными откровениями.