Наталья Андреева - Москва не принимает

– Вы шутите?

– Нет. Оба готовы прямо из Домодедова отправиться в тюрьму, и Элина Виленовна, и Артем. А вы сидите здесь и делаете вид, что ничего не случилось.

Катыков судорожно потянулся к бутылке виски.

– Стоять! – Алексей накрыл своей ладонью его руку. – Не сметь пить!

– Да кто ты такой?! – взвился Катыков. – Ничего ты не докажешь, понял?! У меня столько денег и такие связи, что забудь об этом, понял?!

– Ренат Алексеевич, снимите, пожалуйста, свитер, – тихо попросил Алексей.

– Чего? – Катыков судорожно схватился за ворот. – Да с какой стати ты мне приказываешь?!

– Я не приказываю, а прошу. Докажите мне, что вы Манукова не убивали. Снимите свитер. Здесь ведь тепло, если не сказать жарко.

– Ты тоже в свитере, – усмехнулся Катыков.

– Пожалуйста! – Алексей с готовностью стянул с себя верхнюю одежду и остался в одной футболке. – А теперь вы сделайте то же самое.

– И не собираюсь.

– Неужели стесняетесь? – прищурился он. – У вас такой торс! Куда мне! Вы же спортсмен, Ренат Алексеевич! Покажите дамам свою впечатляющую мускулатуру! Ну же!

– Что ты плетешь? – пробормотал Катыков.

– У вас ведь под свитером ничего нет, – не унимался Алексей. – Это мода такая, да? Надевать кашемировый свитер прямо на голое тело? Не колется? Тело не чешется? Ба! Да это ведь кашемир! Мягкий и нежный, как кожа красивой женщины.

– Хватит паясничать!

– А ведь утром на вас была рубашка. Дорогая светлая рубашка с коротким рукавом, я видел такую в бутике. Версаче, кажется. И куда вы ее дели?

Катыков побледнел. Даже густой загар не мог этого скрыть.

– Ладно, поймал, – признался он. – Ну, была рубашка, и что?

– Это я вас спрашиваю: что с ней случилось?

– Была, и нет. Доволен ответом?

– Не очень. Такая дорогая, стильная вещь, и надо же – какая короткая у нее жизнь. Ведь вы ее безнадежно испортили, Ренат Алексеевич. Сначала вы пытались ее отстирать, но поняли, что это бесполезно. Анна Васильевна, врач, которая сейчас сидит с Надей, встретила вас у туалетов. Так что не отпирайтесь: вы пытались отстирать рубашку. Наверное, вы не знаете, что кровь отстирывается холодной водой, а не горячей. Хозяйством всегда занималась ваша несравненная жена, она же отдавала вещи в прачечную и в химчистку. К тому же в клозете на нижнем этаже столько людей, в отличие от верхнего. Все время кто-то заходит и выходит. И вы решили испачканную в крови Манукова рубашку просто выбросить. А если я ее найду?

– Не найдешь, – усмехнулся Катыков.

– Ба! Так вот зачем выходил из стерильной зоны Артем! Вы и сына впутали в свои делишки!

– Он ничего не знал! – вскинулся Катыков. – Понял? Я просто дал ему сверток и попросил выбросить его в мусорный контейнер на улице.

– Артем крайне любопытный юноша. Уж конечно, он заглянул в пакет. Но почему он вдруг решил взять вину на себя? Совесть замучила? Он еще не понял, что влюблен в Наденьку. Он ревнует девочку к вам, Ренат Алексеевич, к ее настоящему отцу. Как вы себе представляете жизнь под одной крышей?

– Ты и это знаешь?!

– Я не знаю только одного, – жестко сказал Леонидов. – Мотив. Ведь это ты отравил Людмилу Манукову.

– А вот здесь ты ошибаешься, – криво усмехнулся Катыков. – Это сделал не я.

– Неужели твоя дочь?! Надя отравила родную мать?! Вот почему девчонка решила повеситься!

– Если бы… Значит, ты ничего не понял? – Ренат Алексеевич вновь потянулся к бутылке. На этот раз Алексей ему не препятствовал. Катыков плеснул себе виски в пластиковый стаканчик и выпил одним жадным глотком.

– Людмилу отравили олеандром, это я понял, – напряженно сказал Леонидов. – Далеко не все знают, что это растение ядовито. Но люди, увлекающиеся ботаникой, или, к примеру, заядлые цветоводы, в курсе.

– Вот именно, – кивнул Катыков. – Ботаники.

– У Манукова в детстве была кличка «ботаник», – пробормотал Алексей.

– Что, сыщик, стало доходить?

– Он мне говорил, что всерьез увлекался наукой о растениях, потом стал биологом, из НИИ перешел на работу в Министерство сельского хозяйства… Да, именно Геннадий Михайлович всерьез увлекался ботаникой… Но этого не может быть! Это настолько страшная правда…

– Э, нет… Далеко не самая страшная. Правду я… Я даже говорить об этом не могу… – простонал Катыков и обхватил голову руками. – Сижу здесь, как дурак, и думаю: хоть бы этот самолет никогда не прилетел! Ведь я понятия не имею, что теперь делать. Как жить дальше?

– Это ты о жене? – мягко спросил Алесей. – Узнал о том, что Элина принимает противозачаточные таблетки? А ты лечился от бесплодия. И вылечился, как выяснилось, еще семнадцать лет назад. Море, южное солнышко, хорошенькая невинная девушка рядом… Иной раз это работает лучше любых лекарств, даже самых дорогих. Ты мог бы иметь своего сына. Но жена не захотела, причем решение приняла сама, тайно. И ничего не сказала. Да, это страшно.

– Кто? – удивленно посмотрел на него Ренат. – Жена? Таблетки, говоришь, принимает? Противозачаточные? Ха-ха, – он нервно рассмеялся. – Да, неприятно. Но это всего лишь неприятность. Есть вещи гораздо страшнее.

– Я тебя не понимаю…

– Потому что ты нормальный человек. Не подонок, не скотина. Ты нормальный мужик, и у тебя в голове не укладывается, что такое возможно. Ты хочешь правду? Хорошо, я тебе скажу правду. Но сначала ты мне скажи: что бы ты сделал, если бы пьяный подонок начал бахвалиться тем, как этой ночью изнасиловал твою дочь? Ведь у тебя тоже есть дочь. Хорошая, чистая девочка. И вот ее изнасиловали. Представь, как этот скот стоит перед тобой и бахвалится тем, что сотворил. Что бы ты с ним сделал?

– Я бы его убил, – не раздумывая, ответил Алексей.

– Вот и я убил. Мне не нужно следствие, не нужны суды. Я не хочу ждать, понимаешь? И нет такого наказания для скота, которое способно хоть немного ослабить мою боль. Кроме смерти. Потому что это моя девочка. Да, я семнадцать лет не знал, что она есть на свете. Но когда узнал… – Ренат Алексеевич резко замолчал.

– Так вот что произошло… Да, ты прав… Я даже подумать не мог… Да как он… Теперь понимаю.

– А я нет. До сих пор не понимаю. Ну хорошо, ревность. Это я могу понять. Жена его обманула. Да какой там обман! Просто скрыла правду. Люда хотела сохранить семью. Но она не могла иметь больше детей, поэтому поступила так, как считала нужным. Так же, как моя Лина. Да, это ошибка. Надо было сказать правду.

– Ты сейчас о ком говоришь? Об Элине или о Людмиле?

– Обе виноваты. Но способ мести, который избрал этот подонок…

– Значит, о том, что Надя твоя дочь, ты узнал от Манукова…

– Если ты хочешь подробности…

Наваждение прошло в кафе, где они с Людмилой пили ночью вино. Вернее, это он заказал себе пару бокалов кьянти, а она не стала. Сказала, что почти не употребляет спиртное, тем более ночью.