Неизвестен - Шерлок Холмс и дело «Огонька»

Дружные и восторженные крики долго не смолкали.

Наконец, когда все успокоились, тот, кого называли начальником школы, молодой человек в кителе, стал давать Шерлоку объяснения.

— Все, учитель, основано на ваших принципах. И первое: кто посвящает себя высокому делу сыска, должен бросить все, что может мешать этому искусству… Прежде всего — не загромождать головы… Никакого лишнего балласта… Маленькая верхняя мансарда должна быть отведена только для специальных знаний… Программа такова: история, литература, философия, политика — к черту; всякие течения, всякие гуманные науки — к черту! Но вы видели нашу геологическую комнату? Там вы найдете наслоения земли, какие только могут найтись в Одессе. И каждый из нас по земле, прилипшей к подошве, должен уметь отличить, откуда человек пришел: с Болгарской улицы, с Госпитальной, с Базарной, с Молдаванки и т. д. Каждый должен знать запахи всех ядов, формы всех орудий, режущих и колющих, все системы револьверов, виды пепла сигар и папирос всех фабрик, приемы борьбы французской, английской (бокса) и японской… Помимо того, каждый должен представить реферат в виде подробного разбора какого-нибудь дела Шерлока Холмса и уметь накладывать и защелкивать кандалы в четырнадцать и три седьмых секунды… Четырнадцать и три седьмых мы назначили потому, что именно столько времени, по вашим наблюдениям, преступник не владеет собой после того, как его неожиданно задерживают… Но, конечно, есть еще и еще… Каждый член общества, вступая, должен тут же дать доказательство того, что он вполне способен к делу. Впрочем, мы сейчас же произведем экзамен младшим ученикам, и вы увидите… Возраст, разумеется, не играет никакой роли, ибо известно же, что Моцарт начал играть на клавесинах четырех лет. Антон-Оттопыренные Уши!.. Донесение!

Мальчик лет девяти бойко выступил вперед.

— Вчера вечером папа был усмотрен в запертом кабинете. Стал на дежурство у замочной скважины. Преступник сидел у стола и что-то писал анилиновыми чернилами. Утром произвел расследование. По оттиску на клякс-папире видно, что было писано письмо к бабушке, чтобы она прислала денег. В пепельнице найдены окурки папирос фирмы «Шишман и Дурунча». Преступник скрылся до обеда, неизвестно куда.

— Хорошо… Василий Громогласный!

Вышел плечистый малый с красным угреватым лицом.

— Он из простых, — шепнул Шерлоку молодой человек в кителе, — и немножко простоват… Но старается, и жаль исключать… Отвечайте, Громогласный!

Малый начал:

— Как проходили мы, значит, упозжевчера по Малой Арнаутской, то видели, как господин один вышел от парикмахера бритый… Сейчас это значит: почему брит? Зачем такой банный маскарад среди бела дня на глазах у всего честного народа?.. И в рассуждении контроля и прочего осведомления — за ним… Он — в слесарную, а мы, значит, на манер караульного — у двери… Только вышел он с пакетом — сичас это в голову вдарило: не иначе, как динамитчик… Он на Базарную — мы на Базарную, он на Успенскую — мы на Успенскую, он на Почтовую — мы на Почтовую…

И уж рядышком, значит… Под шапку засматриваю… Уж локтем легонько потрагиваю… Куда, мол, господин хороший, так уж стремительно… Потому, которые настоящие господа, с мыслями, как полагается, то торопиться, быдто, и незачем среди бела дня-то… Ну, и…

Малый замялся немного и, почесав затылок, смущенно замолчал.

— Что же вы остановились?

— Да так, господин начальник, что дальше очень уже конфузно вышло…

— Что же такое?

— А так, что они осерчать изволили шибко… «А тебе, — говорит, — такой-сякой, какое дело?» Ну и в карахтер вошли… Прямо скажу, обидели по физиономии личности… Я ему и так, и сяк, а он свое: хряск в одну, хряск в другую… Всю скулу свернули…

Начальник школы Шерлоков нахмурился.

— Василий Громогласный, вы не оправдали моих ожиданий.

И тут же, призвав всех к вниманию, ясно и внятно стал объяснять, как нужно подходить к незнакомым людям, как вызывать их на откровенности, как потом проникать в дом и т. д.

Вероятно, он бы еще долго читал свою лекцию, если бы ему не помешал вдруг вбежавший мальчуган лет четырнадцати. Он вбежал стремглав с радостным криком:

— Нашел, нашел!

— В чем дело? — строго обратился к нему начальник школы.

— Я нашел Лосева.

— Аа… Это по вашему делу! — и он взглянул на Шерлока.

Шерлок жестом подозвал мальчугана и с улыбкой взял его за руку.

— Ну, дорогой мой маленький мистер, рассказывайте, что вы нашли?

В восторге от того, что сам великий учитель говорит с нм, мальчик зарделся весь, как пион.

— Мое дежурство на Садовой, — начал он сбивчиво, торопясь и волнуясь, — и вот я нашел дом… Впрочем, на бумажке все нарисовано… И план квартиры; она имеет два хода… Четыре комнаты, одна темная, без окон… Дворник Анисим… Живет с толстой женщиной, кухаркой Лукерьей, что из дома напротив… Родимое пятно около уха…

— Великолепно! — сказал Шерлок, пряча бумажку в жилетный карман, обратился к начальнику школы:

— Объясните, о каком это дежурстве мой молодой друг говорит?

— О, это простая вещь… Дело, видите ли, в том, что каждый член нашего общества имеет в распоряжении улицу… И вот, на случай поисков, как например теперь, каждый ищет в своем районе, который должен быть ему известен… Страшно сокращает время!

— Значит, весь город, таким образом, под вашим надзором?

— О да, весь… И мы надеемся, что когда размножатся такие школы, вся Россия будет под нашим надзором.

— О!..

Шерлок откинулся в изумлении.

— О, джентльмены, вы пошли дальше меня!

И вдруг великая грусть охватила его. Он думал о том, что уже нет больше единственного, никем не заменимого Шерлока Холмса, — есть «Шерлоки Холмсы»… Беспощадное время создало то, о чем он и не мечтал…

Шерлок пробыл в школе еще несколько времени и ушел.

На обратном пути молодой человек в кителе, провожавший Холмса, между прочим, говорил:

— Вы видели, учитель, нашу школу… Но не скрою от вас, что в городе уже существуют школы Пинкертона, Картера и даже Этель Кинг… Но там девочки… Конечно, пустяки, и они совсем не опасны для нас… Их область — адюльтер… Школа Картера тоже пустяки… Это спокойные ремесленники? хотя и задаются такими же широкими задачами, как и мы? но их приемы и наши — день и ночь… Все грубо, к тому же они страшные невежды и узкие националисты… На днях, например, один из них хотел меня уверить, что настоящие калоши американской резиновой мануфактуры и поддельные русской выделки оставляют один и тот же след… И, разумеется, сам же и сел в калошу… Болван не знает даже такой простой вещи, что на русской калоше клеймо тоньше и никогда не дает такого рельефа… Но вот кто опасен — это «Пинкертонщики»… Во-первых, самолюбивы и, во-вторых, у них всякий сброд… И вражда с ними отчаянная… Тсс… Ради Бога, ни слова…