Милдред Дэвис - Комната наверху

— А что? Пока все идет как по маслу.

— Да уж!

— Так вы пойдете?

Хильда кивнула.

— Прекрасно, — он повернулся и стал выискивать официанта с таким видом, словно заключил удачную сделку. — Воскресенье вас устроит?

— Нет. — Она уныло покачала головой. — В воскресенье моя сестра выходит замуж.

Свендсен в легкой растерянности посмотрел на нее.

— Ах, вот как! — Словно что-то подсчитав в уме, он медленно спросил: — А как насчет сегодняшнего вечера? Если, конечно, мне удастся освободиться?

— Хорошо. Я скажу отцу, что хочу, чтобы вы меня куда-нибудь отвезли.

— Да? Так, значит, он все-таки будет против?

Хильда надела шубку и поправила шляпку, не вставая из-за стола.

— Я не хочу, чтобы слуги сплетничали. — Махнув официанту, она попросила счет.

— Ну уж нет, — заявил Свендсен, отбирая его. — Как я смогу заполучить ваши денежки, если не произведу на вас впечатления?

Свендсен проводил ее к выходу, надевая по дороге пальто. Открыв дверцу машины, он оперся на капот и подождал, пока Хильда найдет в сумочке ключи.

— Такая яркая машина, — небрежно заметил он. — Совсем не в вашем стиле.

— Да? — Она быстро взглянула на него и вставила ключ в замок зажигания. — Ну, до свидания.

— Да не сердитесь! Вы так реагируете на каждое слово, как будто…

— Это машина сестры, а не моя.

— Я так и знал, — спокойно сказал Свендсен. — Она гораздо больше подходит мисс Доре.

— Не Доре, — было видно, что она не хочет обсуждать этот вопрос, но считает необходимым прояснить его раз и навсегда.

— Наверное, ваша серая, — поспешно сказал Свендсен, потому что Хильда уже поставила ногу на акселератор. — Она вам больше идет. — Девушка подняла на него прищуренные глаза, и Свендсен примирительно добавил: — Она совсем не броская.

— Осторожнее, я отъезжаю. Нет, она тоже не моя. Она общая. — Хильда решительно отвернулась, и машина плавно отъехала от бордюра.

Свендсен смотрел, как она катит по улице и вливается в поток машин. Затем он вернулся к «линкольну», но, прежде чем сесть за руль, опять вошел в аптеку и позвонил Францеру.

— Алло, Март?.. Это Джин. Она не может в воскресенье. Придется успеть сегодня… Да брось, как я мог что-то сделать, когда она… Ой, да заткнись!.. Нет, все нормально. В тот же час. Ладно. — Он уже собирался повесить трубку, но добавил: — Март! Послушай. Красная машина принадлежит Киттен. Но почему-то новое ветровое стекло оказалось у серой… Что?.. Общая. Семейная машина… Вот именно.

Свендсен повесил трубку и вернулся к машине.

Раскрытый альбом лежал в круге света на туалетном столике. Почти вся комната была погружена во тьму. По углам громоздилась черная мебель, потолок окутывала причудливая тень.

В комнате наверху пациентка сидела за столом, склонившись над фотографиями, вклеенными в альбом. Свет лампы причудливо играл на ее лице и груди, когда она переворачивала страницы. Внезапно ее рука замерла, взгляд сделался настороженным. Пациентка внимательно рассматривала один из снимков. Вскоре она закрыла альбом и достала из ящика красную тетрадь с золотым обрезом. Взволнованно теребя края страниц, пациентка углубилась в чтение.

«Сегодня это случилось снова. Бесполезно было пытаться избавиться от Киттен. Когда она узнала, что я жду гостя, то отменила свое свидание, лишь бы быть дома. Поэтому Мэтт увидел ее. Он вытаращил глаза, так что они едва не вылезли из орбит. Он спросил, почему я раньше не сказала, что знакома с такой прелестницей. Весь вечер мы провели втроем. Он сказал, что на улице слишком холодно и нет смысла куда-то идти. Они в четыре руки играли на пианино, а потом болтали о театре. Мэтт попрощался сначала со мной, потом с Киттен. Мне показалось, что он что-то прошептал ей, когда я уже уходила…»

Незадолго до полуночи Хильда и Свендсен вышли из загородного ночного клуба. Дрожа от холода, девушка дождалась, пока он откроет перед ней дверцу «линкольна», и скользнула внутрь, сев как можно дальше от шофера.

Фары вырезали в темноте нечто похожее на сверкающий грот. Придорожные деревья выныривали из мрака и уносились назад. На дорогу выскочил какой-то зверек и не угодил под колеса лишь потому, что Свендсен успел резко свернуть.

— По-моему, этот клуб — что кабачок на Таймс-сквер, — сказал он.

— Нет. Мне даже понравилось, что мы забрались так далеко. — В приоткрытое окно врывался ледяной, кусачий ветер, который студил им щеки. Хильда сняла шляпку с пером и ветер растрепал ее волосы.

— Вы сегодня очень хорошенькая.

Убрав волосы с лица, она сказала:

— В вашем замечании есть одно лишнее слово.

— Вы всегда были бы хорошенькой, если бы, помимо прочего, не носили столько косметики. — Свендсен бросил взгляд через плечо и повернул руль. — Вы носите весь этот маскарад, чтобы никто не догадался, что у вас бессонница?

Ее тусклая улыбка угасла. Она отвернулась к окну.

— Почему вы так считаете?

Шофер пожал плечами.

— Вы почти всегда выглядите измученной.

— А! — Она помолчала. — Понимаю.

— Ну, так я угадал?

— Нет. Я крашусь, потому что я беглая преступница и скрываюсь от правосудия.

Их догнала машина, и Свендсен замедлил ход, уступая дорогу. Спустя минуту он тихо сказал:

— Мне очень интересно знать, что вас так тревожит.

— Знаете, это даже удивительно. — Голос Хильды тоже звучал тихо. В уголках плотно сжатых губ образовались складки, придавшие ей сходство с кошкой. — Вы все время что-то вынюхиваете. В вас есть нечто странное.

— Вот это я и имел в виду, — ответил Свендсен. — Вы всего пугаетесь. Держу пари, вы каждую ночь заглядываете под кровать. Я просто заинтересовался вами, как мог бы заинтересоваться любой женщиной, а вы видите в этом нечто странное?

Ветер со свистом врывался в окно машины. Казалось, «линкольн» набирает скорость. Хильда съежилась в своем углу, подняв воротник шубки. Свендсен заметил это и прикрыл окно. Вскоре девушка устало произнесла:

— Простите. Может быть, я действительно слишком мнительна. — Ее пальцы теребили мех шубки. — А что вы имели в виду, когда сказали, что я была бы хорошенькой, если бы «помимо прочего» не красилась так сильно. Помимо чего прочего?

— Вы ничего не забываете, правда? Я имел в виду как раз то, о чем сейчас говорил. Вас все время что-то беспокоит. — Свендсен вгляделся в слабо освещенный дорожный знак. Хильда не заметила, что машина опять свернула. Безжизненные глаза девушки смотрели на пасмурное беззвездное небо. В них читалась безысходность. — Мне кажется, — продолжал он, — что вас тревожит ваша таинственная сестра, Киттен.

Краем глаза он заметил, как Хильда резко повернулась к нему.

— Что вы знаете о моей сестре Киттен? — В ее тоне звучали знакомые нотки, и он вспомнил, что такой же холодный уверенный голос он слышал на темной дороге в ту ночь, когда она говорила с шантажистом.