Милдред Дэвис - Комната наверху

Несколько минут слышались только шум мотора и скрип снега под колесами. Хелен, наконец, заговорила, и ее тон изменился. Ничего не значащие слова зазвучали тяжело и едко.

— Ну что ж, дорогая, я очень на это надеюсь.

Дора засмеялась. После короткого молчания она как бы между прочим сказала:

— Помнишь, я обещала купить тебе блузку? — Хелен промолчала. — Так вот, они уже все распроданы, — продолжала она таким тоном, словно ей ответили. — Мне очень жаль. — В ее голосе слышались победные нотки.

Еще одна короткая пауза. Затем:

— Черт! Она была мне нужна к воскресенью. — Голос Хелен снова звучал сдержанно, вежливо-бесстрастно. Она вынула сигарету с красным фильтром из черной ониксовой коробочки и закурила, выдыхая дым в сторону от девушек. — А как Киттен?

В зеркале шофер заметил резкое судорожное движение рук Хильды. Одна сжалась в тугой кулак, другой крепко обхватила его.

— Все так же, Хелен, — ответила Дора, рассеянно глядя в окно.

— По-прежнему затворница?

Впервые за все время заговорила Хильда. Голосом, натянутым как струна, она произнесла:

— А почему Спенс сегодня не поехал с нами, Хелен?

Хелен хихикнула.

— Ты же знаешь, я никогда не выезжаю с мужем, если этого можно избежать. Так что, Киттен все еще скрывается от мира?

— Все так же, — повторила Дора.

— А вот и Фрэнсис, — нарочито громко проговорила Хильда.

Сквозь пелену снега шофер увидел мужчину, стоявшего перед приземистым кирпичным домом. Когда они подъехали, мужчина открыл дверцу и сел, прежде чем Свендсен успел вылезти.

Шофер открыл боковое окно и, высунув голову, сдал назад. Развернувшись, он направил машину к магистрали.

Новый пассажир был довольно высок, с лицом и фигурой студента-отличника, с рыжими волосами, блестевшими от снега. Ему было около тридцати.

Ущипнув Дору за щеку, он сказал:

— Привет, малышка, — и сел между ней и Хелен. — Привет, — повторил он, обращаясь к остальным, и добавил: — Господи, в такой вечер только на лыжах кататься!

— Никто не тащит тебя на эту вечеринку, дорогой, — сказала Дора. Она слегка подалась вперед, чтобы рука, которой он обнимал ее за плечи, легла поудобнее. — Если ты хочешь кататься на лыжах…

— Что ты делал тут в такой снегопад? — спросила Хелен. — Ни галош, ни шляпы…

Ее глаза, насколько Свендсен мог разглядеть в зеркале, смотрели со странным напряжением и беспрестанно перебегали с лица Фрэнсиса на его руку, лежащую на плечах Доры.

— Эти причиндалы — для толстосумов, — ответил Фрэнсис. — По-моему, каждый должен иногда постоять в одиночестве под снегопадом. Очень полезно для души. — Он убрал руку с плеч Доры и потянулся, откидываясь на спинку и вытянув ноги. — Господи, до чего тоскливая была неделя!

— Почему ты не проводишь хоть немного времени в этом твоем роскошном хромированном кабинете? — спросила Хелен.

— Там еще скучнее! Кроме того, я боюсь мешать медсестре читать всякую дребедень, пока меня нет.

— Так зачем вообще работать, если у тебя будет такая богатая жена, как Дора? — в голосе Хелен опять слышалась напряженность.

Дора тихо засмеялась.

Шофер перестал прислушиваться к разговору. В городе белый ковер на дорогах сменился рваным серым. Только парк был девственно чист.

Они остановились перед крыльцом большого каменного многоквартирного дома, и швейцар поспешно вышел им навстречу. Велев Свендсену поставить машину и подняться наверх, Дора последней вошла в подъезд.

Еще до того как служебный лифт остановился на четвертом этаже, Свендсен услышал гул голосов и смех. В коридорчике было только две двери. Похоже, квартира занимала весь этаж. Пожилая горничная открыла дверь черного хода, и Свендсен оказался в огромной белой кухне.

Повесив пальто и шляпу в уже набитый одеждой стенной шкаф, он подошел к маленькому столу, за которым несколько мужчин в небрежно расстегнутых шоферских ливреях играли в покер. Свендсен постоял над ними, следя за игрой. Вскоре к ним подошла горничная и поставила на стол большое блюдо с бутербродами. Взяв три штуки, один из мужчин подмигнул ей и спросил, не даст ли она им еще чего-нибудь.

— Не могу же я открыть для вас новую бутылку, — раздраженно отвечала горничная. — Подождите, скоро начнут возвращать недопитые.

Свендсен взял бутерброд и подошел к дверям в гостиную, распахнутым, чтобы слуги могли свободно ходить туда-сюда. Выглянув из-за притолоки, он заглянул в большую комнату.

Жемчужно-серый ковер от стены до стены. По бокам черного мраморного камина стояли розовый и бледно-зеленый угловые диваны. Полосатые, розовые с серым занавески закрывали окна, доходящие почти до потолка. В центре была железная винтовая лестница, которая вела наверх.

У окна сидела Хильда. Попивая коктейль, она беседовала с молоденьким блондином лет двадцати с небольшим, довольно миловидным, но явно не слишком умным. Время от времени она кивала в ответ на его слова, беспокойно обводя взглядом комнату. Подойдя к двери в кухню, она мгновение смотрела на Свендсена, потом отвела глаза.

Слуги сновали среди гостей, разнося напитки, шум постепенно нарастал. Все окна были закрыты, и сигаретный дым наполнял комнату, будто туман. Становилось слишком жарко.

Очень высокая и тощая девица с яркими рыжими волосами, острым носиком и широким ртом, облилась коктейлем и направилась в кухню. Увидев Свендсена, она в изумлении замерла на месте.

— Я, наверное, плохая хозяйка, если позволяю вам стоять здесь. Почему вы не проходите?

— Я шофер Корвитов, мисс.

— О! — Ее голос звучал бесстрастно. — Ну что ж, тогда действительно лучше не проходить, — жизнерадостно добавила она. — Представьте, я пролила коктейль. Пойду подсушусь у плиты.

Свендсен посторонился, пропуская ее.

Пока горничная промокала мокрое пятно, у двери появился Фрэнсис с высоким бокалом в Руке.

— Эй, а где… — Он остановился, увидев Свендсена. — Вы не видели здесь напудренную рыжую девицу с…

— Молодую даму, которая немного подмокла, сэр? — вежливо спросил Свендсен.

Фрэнсис даже поперхнулся от изумления, так что «бурбон» хлынул у него изо рта.

— Молодая дама, которая ЧТО? — прохрипел он.

На лице шофера не дрогнул ни один мускул.

— Молодая дама, которая пролила свой коктейль, сэр. Она вон там, у плиты.

Не обращая внимания на его объяснения, Фрэнсис громко расхохотался. Он был похож на человека, который притворяется пьяным, чтобы привлечь к себе внимание. Хелен Льюисон, облокотившаяся на радиоприемник недалеко от двери, обернулась и с прищуром посмотрела на него. Потом отвела взгляд и облизала губы.

Стоявшая у плиты девица раздраженно, но нежно произнесла:

— Ты невыносим, Фрэнк! Прекрати хохотать и убирайся.