Дик Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

— Конечно, — ответил я, не зная, для чего он может мне понадобиться.

— Она живет в Фулеме, [13] Фулем — исторический район Лондона на северном берегу Темзы. на Тэмуорт-стрит. — Бернард продиктовал мне полный адрес и номер телефона. Я все записал.

— Как вы его достали? — спросил я.

Он рассмеялся.

— Профессиональный секрет.

Я предположил, что он получил эту информацию не совсем законным способом, но решил не уточнять.

— И что мне теперь делать? — спросил я.

— Меня не спрашивайте. И ничего мне не говорите. Я не хочу знать. — Он опять рассмеялся. Никогда не встречал такого веселого юриста. Все остальные вели себя крайне серьезно. — Возможно, вам следует пригласить девушку на обед, но попробуйте все заказанные ею блюда, прежде чем она их съест. — От собственной шутки он просто заржал. Определенно история эта очень ему нравилась, и он продолжал смеяться, когда клал трубку на рычаг.

А вот мне было не до смеха.

В кабинет вошел Гэри.

— Тебя хочет видеть какая-то пташка. Говорит, что ты ее ждешь.

— Она не назвала своей фамилии? — спросил я.

— Вроде бы Хардинг. Из какой-то газеты.

Редактор отдела новостей «Кембридж ивнинг ньюс». Узнав у Анджелы Милн, что послужило причиной отравления, я засомневался, хорошая ли это идея — встречаться с прессой. Может, следовало затаиться и не хвалиться чистотой кухни? Не смешно ли это будет выглядеть после того, как газеты напишут о том, что мне вынесено порицание, на меня наложен штраф или я приговорен к тюремному сроку за «приготовление и раздачу опасной для здоровья пищи» по статье семь Закона о качестве пищевой продукции от 1990 года. Но теперь я не мог дать задний ход. Если бы отказался с ней встретиться, она бы, разозлившись, как следует проехалась по ресторану, и люди начали бы обходить его за милю.

Она ждала меня в баре, лет тридцати пяти, с темными волосами, забранными в конский хвост, в темной, до колен юбке, белой блузке, с черным деловым брифкейсом. Оставалось удивляться, что Гэри назвал ее «пташкой».

— Мисс Хардинг. — Я протянул руку. — Я Макс Мортон.

Она посмотрела на мою руку, потом осторожно пожала. Безусловно, считала, что я и мой ресторан представляют собой опасность для ее здоровья.

— Хотите чашечку кофе? — спросил я.

— Нет-нет, благодарю. — В голосе явственно слышались панические нотки.

— Мисс Хардинг, — я улыбнулся, — мой кофе абсолютно безвреден, уверяю вас. Возможно, вы хотите взглянуть на кухню, чтобы убедиться, что грязи там нет? Я готов в этом поклясться, но не прошу верить мне на слово. Спросите у местных властей. Они проверяли мою кухню в понедельник, и инспектор сказал, что более чистой он не видел за всю свою жизнь. — Конечно, я чуть преувеличивал, но что с того?

Полностью я ее не убедил, но, пусть с неохотой, она согласилась взглянуть на кухню ресторана.

— Вы привезли фотографа? — спросил я, открывая дверь, ведущую из обеденного зала на кухню.

— Нет. Все разъехались на задания, но я взяла с собой фотоаппарат. Нынче все наши репортеры носят с собой цифровые фотоаппараты. Если они делают достаточно много снимков, один обычно годится для того, чтобы пойти в печать.

Она с интересом оглядывалась, проходя мимо длинного сервировочного стола, на котором разложенные по тарелкам блюда стояли под инфракрасными лампами, чтобы не остыть, дожидаясь, пока официанты унесут их в обеденный зал. Свободную руку мисс Хардинг держала около лица, словно боялась, что заразится неизлечимой болезнью, если к чему-то прикоснется.

«Дорогая моя, — подумал я, — вас придется убеждать дольше, чем я предполагал».

— Здесь встречаются кухня и обеденный зал, — объяснил я. — Кухонный персонал находится по одну сторону этого стола, официанты — по другую.

Она кивнула.

— Может, сделаете фотографию? — предложил я.

— Нет. Еще успею. Прежде всего мне хочется поговорить с вами о взрыве.

— Хорошо, — кивнул я. — Мы поговорим, но сначала я выпью кофе. — Я мог бы приготовить кофе и в баре, но мне хотелось показать ей кухню, пусть она и не соглашалась сфотографировать ее.

Мы прошли к дальней стене, где я и поставил кофеварку, которая обычно стояла в обеденном зале.

— Точно не хотите чашечку? Кофе только что сварили.

Несколько мгновений она оглядывала сверкающие поверхности из нержавеющей стали. Такие чистые, что она могла бы накраситься, смотрясь в любую из них, как в зеркало. Даже плиты и те блестели. Я заметил, что она начала расслабляться.

Протянул ей кружку дымящегося кофе.

— Молоко, сахар?

— Немного молока. Благодарю.

Я улыбнулся. Первый раунд остался за Мортоном.

— Все это новое? — Она поставила брифкейс на пол, взяла кружку.

— Нет. Этой кухне шесть лет, хотя вон ту плиту, — я указал на крайнюю, — добавили два года тому назад, чтобы хоть немного облегчить жизнь.

— Но все так блестит.

— Должно блестеть, чтобы инспектор не закрыл кухню. В большинстве домашних кухонь не разрешили бы готовить еду для ресторана. Сказали бы, что там слишком много грязи и жира. Когда вы протирали пол под вашим холодильником? — Я указал на кухонный холодильник, в котором мы держали только курятину.

Мисс Хардинг пожала плечами:

— Не припомню.

И второй раунд остался за Мортоном.

— Пол под этим холодильником протирали вчера. И протрут сегодня. Собственно, протирают каждый день, за исключением воскресенья.

— Почему не в воскресенье?

— У моего уборщика выходной. — Я не сказал ей, что пол протирал сам, а вечером в воскресенье никогда не работал. Оставлял кухню на Карла и шел отдыхать после суетливого воскресного ленча.

Она еще больше расслабилась, даже положила руку на поверхность разделочного стола.

— Если все так чисто, каким образом вам удалось отравить столь много людей и почему вашу кухню закрыли на обеззараживание?

Третий раунд Хардинг оставила за собой.

— Прежде всего, еда здесь не готовилась. Для званого обеда на территории ипподрома поставили временную кухню. Но чистота в ней поддерживалась такая же, как и здесь.

— Но такого быть не могло. — Я промолчал. Она продолжала напирать: — Тогда почему все гости отравились?

Я решил пока не упоминать про загадочную фасоль, поэтому ничего не сказал и лишь пожал плечами.

— Неужели вы не знаете? — В ее голосе слышалось неподдельное удивление. — Вы отравили двести пятьдесят человек и не знаете как? — Она закатила глаза. И четвертый раунд остался за Хардинг, так что счет сравнялся.

— Я готовил блюда из исходных продуктов, безо всяких полуфабрикатов. Все было свежее, чистое и качественное. За исключением рогаликов и вина, все блюда я приготовил сам.

— Вы говорите, что люди отравились хлебом?