Валерий Поволяев - Беспредел

- Что я должна сделать? - Сивирина настороженно смотрела на своего любовника.

- Написать отвлекающее письмо и отправить его в нашу "уголовку".

- Хорошо, - помедлив, согласилась Сивирина.

Письмо, которое они сочинили вместе, было коротким - всего несколько слов, из него следовало, что убитая Ирочка Мамаева была приговорена к смерти астраханской мафией. И спасти ее не мог никто, ни один человек на свете, и не ищите, мол, господа милиционеры, убийцу, и не подозревайте понапрасну невиновных людей.

Вначале хотели писать буквы по очереди левой рукой, но из этого ничего не получилось, и тогда Сивирина одна, левой рукой, написала письмо.

Утром Дудченко опустил его в почтовый ящик...

Ирочка Мамаева тем временем была похоронена. Смерть ее наступила, как сказано в заключении, "от перелома костей свода и основания черепа, перелома костей носа, переломов верхней и нижней челюстей, ушиба головного мозга, ушибленных ран головы, кровоизлияния под твердую мозговую оболочку головного мозга, перелома тела грудины". Кроме того, на теле было много ссадин, сделавших Ирочку буквально черной, неузнаваемой - "ссадины лица, ссадины и кровоподтеки шеи, кровоподтеки грудной клетки, ссадины и кровоподтеки верхних конечностей".

Ни отец Ирочки Мамаевой, ни мать не могли понять, за что же убили их дочь.

В это время в уголовный розыск райотдела милиции поступило письмо.

Печатные крупные буквы, неровно написанные, дрожащие, сделаны явно левой рукой, нетвердой, скорее всего женской, дали новую пищу следствию. Если жена Дудченко не знала, с кем из женщин встречается ее муж, то сослуживцы знали, и очень скоро перед экспертами уже лежал листок бумаги с почерком Сивириной.

Графологическая экспертиза показала: анонимное письмо написано ее рукой. Кольцо замкнулось.

Исследовали одежду Дудченко и нашли микрочастицы посторонних волокон, среди них те, что имели отношение к одежде Ирочки Мамаевой: полиакрилонитрильное волокно черного цвета, снятое с кальсон Дудченко, оно "отщепилось" от Ирочкиных лосин, вторая пылинка, а точнее, полиэфирное волокно белого цвета входило "в состав меха куртки Ирины Мамаевой". В "подногтевом содержимом" рук Ирочки оказались "клетки поверхностных слоев эпидермиса подозреваемого Дудченко В. М.". Ирочка отбивалась, царапалась, и частицы кожи насильника попали ей под ногти. Это также оказалось веской уликой...

Валерий Дудченко был приперт к стене. Перед арестом он сделал последний красочный жест: в полном милицейском обмундировании, при оружии, приехал к теще попрощаться. Был он печален, рассеян, как гусар, которому предстояло отправиться на войну, и, вполне возможно, в тот момент действительно ощущал себя гусаром, которому не повезло в жизни.

На убитую Ирочку Мамаеву, на ее поседевшего от горя отца, на молву людскую ему было наплевать. От возмездия же уйти не удалось - вот и был "гусар" печален, вот и кривил горько губы.

На следующий день он явился в райотдел внутренних дел с повинной, довольно бодро доложил дежурному, что Ирочку Мамаеву убил он...

На первом же допросе Дудченко выстроил свою версию убийства, смягчающую: дескать, никакого насилия не было, Ирочка Мамаева сама отдалась ему, добровольно, хотела досадить жениху, а отдавшись, стала шантажировать: сообщит, мол, на работу о том, какой он мерзавец, негодяй, насильник и тому подобное, и вообще, от всего этого ему следует откупиться. Как водится в таких случаях, поссорились. Выскочив из машины, Ирочка Мамаева начала кричать... Он испугался, выскочил следом, увидел на земле обломок кирпича, подхватил, ударил ее, надеясь только оглушить, убивать же не собирался. Но получилось, что убил. Нечаянно убил...

Следователь М. М. Михайлов повел дело тонко, умно и очень скоро доказал, что Валерий Дудченко совершил умышленное убийство и смягчающим обстоятельством является только одно - его явка в милицию с повинной. Медицинская комиссия признала Дудченко вменяемым, вполне нормальным, хотя и большим любителем мирских услад: по части секса деревенский паренек Валера Дудченко (он родился в селе Евпраксино Приволжского района Астраханской области, да и прописан в момент следствия был в селе - в Водянке) оказался большим мастаком.

Но вот что обращает на себя внимание. Мы уже привыкли, что преступления совершают уголовники, совершают малолетки, стаями выползающие из темных подворотен на улицы, совершают бомжи, готовые за бутылку водки пришибить кого угодно, но вот к тому, что их совершают люди в милицейской форме, привыкнуть никак не можем. И, наверное, никогда не привыкнем. Ведь человек в милицейской форме призван защищать граждан, к нему обращаются за помощью, к нему бегут, если кто-то угрожает, - это предначертано милиционеру самой профессией, предназначением, формой в конце концов. Поэтому и бывает особенно горько, когда человек в милицейской форме сам делается преступником.

К сожалению, таких людей становится все больше и больше, милиция увеличивает свои штаты: там, где раньше работали двадцать человек, ныне уже работают пятьдесят, а то и семьдесят, она уже приближается по своему числу к армии. И, поскольку подбор кадров часто бывает скоротечен, а порою и неряшлив, появляются такие люди, как Дудченко. И вообще печать давно бьет тревогу, что милиция сращивается с криминальным миром. Да только ли милиция? Беспредел наш, которого нет ни в одной стране мира, беспокоит органы прокуратуры особенно. Как остановить его, никому не ведомо. Может, под силу только президенту России?! Но до того ли ныне президенту?

Недавно состоялся суд. Получил бывший милиционер за содеянное четырнадцать лет лишения свободы. Четырнадцать лет, вычеркнутые из нормальной жизни, - это много, но вот из жизни такой, как у Дудченко?! Не знаю.

Знаю только, что Ирочку Мамаеву в этот мир, к нам, никто никогда уже не вернет. И Дудченко в этом виноват.

Малолетки

Тот вечер был дивным: дневная жара спала, откуда-то из волжских низовий принесся живительный ветер, смел жирное осеннее комарье, люди высыпали из домов на улицу, чтобы немного подышать воздухом, полюбоваться огромным красным солнцем, низко зависшим над рекой и окрасившим воду в яркий помидорно-кровянистый цвет.

Бабушки оккупировали скамейки около домов, чтобы погрызть семечки свежего урожая и поговорить о видах на ближайшее повышение пенсии. Взрослые мужики, отцы семейств, сбивались около столов с домино, но стучать костяшками не стали - важнее было в этот вечер потолковать о политике и разных перетасовках, происходящих в Москве, в правительстве, а также о том, почему в Волге пропала рыба. Женщины собирались в группы, кляли на чем свет стоит своих непутевых мужиков, не способных обеспечить семью деньгами. У молодых были свои интересы, и они, взяв магнитофоны, включали их на полную мощность, танцевали на асфальте и траве, вызывая осуждающие реплики бабушек.