Валерий Поволяев - Охота на охотников

Чувствовал он себя спокойно: московская милиция - это московская милиция, такие номера, которые проходят у толстозадого щекастого сержанта, обобравшего его, здесь просто исключены, Левченко вздохнул и нажал на педаль тормоза.

Остановившись, высунул голову из кабины - спрыгивать на землю не хотелось, крестец от напряжения ломило, позвоночник вообще стал чужим, совершенно не ощущался, руки и ноги от напряжения онемели. Рослый капитан медленно, постукивая себя жезлом по ноге, подошел к фуре. Форма сидела на нем ладно, ремень под тяжестью пистолета в новенькой кобуре чуть съехал набок, большие внимательные глаза были насмешливы и одновременно угрюмы.

Левченко вздохнул: э-эх, совсем немного не хватило ему до поворота на подмосковный город Одинцово, километров двадцать пять всего... В Одинцово расположен большой таможенный пост, имеется охраняемая стоянка для таких длинномеров, как его машина с прицепной фурой-тележкой, есть склады, говорят, есть даже столовая и "места отдыха" - Левченко останавливался в таможенных терминалах всего два раза и многого ещё не знал, а вот сейчас решил узнать. Но это потом, а пока надо выяснять отношения с этим приставучим, судя по цепким глазам, инспектором. Левченко снова вздохнул: чуть-чуть не хватило... Не дотянул.

Посмотрел в боковое зеркальце на капитана - тот осматривал фуру сзади. Потыкал пальцем в брезент, словно бы проверяя его на прочность, - и когда Левченко вновь высунулся из кабины, поманил его к себе пальцем.

"Жест-то уж больно не милицейский", - неожиданно отметил Левченко и, с трудом совладав с собственным телом, с отяжелевшими ногами, выпрыгнул из кабины на асфальт. Его пронзила электрическая боль, он даже невольно присел.

Когда Левченко приблизился, капитан приложил руку к козырьку фуражки, назвался:

- Старший инспектор четвертого дивизиона дорожно-патрульной службы капитан Ка... - четко он выговорил только первые две буквы своей фамилии, остальное смял, но Левченко ни на усеченную фамилию, ни на звание не обратил внимания - его вновь прокололо болью. Он поморщился. - Откуда едем? - спросил капитан.

- Из Калининграда. Но вообще-то груз - из Германии.

- Наркотики есть?

- Успаси господь! - Лицо Левченко украсила бледная, какая-то нерешительная улыбка, а глаза будто бы высветились изнутри неким изумленным светом - сразу видно: такой человек вряд ли станет нарушать закон.

- А что в фуре? - поинтересовался капитан.

- Разное. Как раньше было принято говорить: товары народного потребления.

- Ага. - Капитан понимающе склонил голову, затем из-за плеча Левченко посмотрел в сторону своей машины. Около "канарейки", прислонившись к багажнику, стоял милиционер в пятнистой серой форме, с автоматом через плечо. - Ага, - вновь многозначительно повторил капитан с какой-то странной жесткостью, прорезавшейся в его голосе, Левченко невольно поежился: он неожиданно почувствовал опасность.

- У меня все документы в порядке, товарищ капитан, все выправлено, как надо, - засуетился Левченко. Опасность он почувствовал не с той стороны: подумал, что капитан будет придираться к его бумагам. - Все печати на своих местах, все подписи - все-все есть, - униженно бормотал Левченко, пока капитан перебирал его документы, - и был в эти минуты противен сам себе.

- Так-так, - проговорил капитан недобрым глухим тоном, - сейчас мы разберемся, что тут в порядке, а что не в порядке...

- Все-все в порядке, товарищ капитан, - Левченко зябко шевельнул плечами - откуда-то вдруг пробился мозготный осенний ветер, способный просадить человека до самых костей. Левченко сделалось холодно, он вздохнул нерешительно, словно бы засомневался в чем-то и произнес, обращаясь к самому себе: - Все должно быть в порядке.

- Посмотрим, что тут выправлено, а что не выправлено, - прежним мертвым голосом проговорил капитан.

Левченко оглянулся на "канарейку" капитана. Милиционер в пятнистой форме - судя по всему, омоновец, - продолжал стоять около "жигулей". Только сейчас Левченко заметил, что грудь у него громоздкая, плотная, словно у жука-скарабея, на омоновца был надет бронежилет, и вид этой спасительной для милиционера одежки заставил Левченко поморщиться.

- Ищете что-нибудь, товарищ капитан? - неожиданно истончившимся, самому себе противным тоном поинтересовался он, вновь глянул на монументального, похожего на скульптуру милиционера в бронежилете.

- Ищем, - подтвердил капитан. - По оперативной наводке, имеющейся у меня, в вашей машине находятся наркотики.

- Да вы что-о... - Левченко почувствовал, как у него осеклось дыхание - только что был воздух в легких и не стало его, он хотел сказать что-то еще, но не смог, лишь расстроенно махнул рукой и отвернулся от капитана.

Вот денек выдался, не приведи господь! После того как напарника-матерщинника с вылупленными от боли глазами пришлось укладывать в сельскую литовскую больницу с недружелюбными врачами, после неудачного полдника в рэкетирском городке - ещё и это... Наркотики. Не слишком ли много для одного человека?

Он с шумом затянулся воздухом, остужая в себе досаду, снова передернул плечами - холодно.

- Придется вам поехать с нами, - сказал капитан, - проверим фуру специально натасканными собаками и отпустим...

Левченко хотел было спросить, а нельзя ли было взять собак на трассу, чтобы проверить прямо здесь, на месте, и не гонять тяжелую машину невесть куда, но, побоявшись осложнить себе жизнь и вообще натянуть отношения с этим капитаном, не стал ничего спрашивать, лишь крякнул горестно, да ударил кулаком о кулак.

- И-эх, плакал мой график!

- Ничего, потом все наверстаете, - успокоил его капитан.

- И от колонны своей я оторвался.

- Тоже ничего. В Москве и Московской области - вы в безопасности. "Моя милиция меня бережет..." Слышали такие стихи?

- Да, товарища Маяковского Владимира Владимировича. И-эх! - Левченко вновь ударил кулаком о кулак. - Ладно, раз не обойтись без досмотра, то поехали, товарищ капитан! - Он тяжело, оскользаясь ногами на скобах-ступеньках, забрался в высокую кабину КамАЗа.

- Сержант! - строго и громко, стараясь одолеть рев Минского шоссе, прокричал капитан, подзывая к себе напарника.

"Значит, это сержант, - мелькнуло в голове Левченко, - не рядовой спецназовец, а сержант".

Сержант мелкой тяжелой трусцой приблизился к КамАЗу, неловко приложил руку к кепи с длинным козырьком.

- Забирайся в машину к товарищу... к товарищу Левченко, - глянув в путевой лист, приказал капитан, несколько минут молча смотрел, как сержант неуклюже, цепляясь автоматом за углы двери и разные рукоятки, вмонтированные в нее, забирается в кабину фуры, потом закрыл за сержантом дверь и скомандовал водителю: - Поезжайте за мной.