Валерий Поволяев - Охота на охотников

Спустя два месяца арнаутовский внук был отозван в Москву - дед устроил его в институт, связанный с восточными языками и военной дипломатией, а ещё через два месяца сделал внуку новый перевод - в Институт международных отношений.

Поехав в отпуск, Каукалов позвонил младшему Арнаутову, в разговоре поинтересовался: с чего была затеяна вся та чехарда? Ведь гораздо проще было устроиться сразу в престижный мидовский институт. Младший Арнаутов, относившийся к Каукалову открыто и сердечно, не стал ничего скрывать, ответил, довольный собой и своим предприимчивым дедушкой:

- Раньше у моего дедухена не было столько денег.

Все понятно: раньше не было, а сейчас - есть.

Вот с дедом-то Каукалов и решил провернуть кое-какие дела предварительная беседа на этот счет с ним уже состоялась.

Старик Арнаутов выглянул из двери недовольный, с насупленными бровями, цепкий, быстроглазый.

- Чего так поздно, молодые люди?

Каукалов виновато переступил с ноги на ногу, потупился, будто нашкодивший школьник.

- Так получилось... Извините!

- Извините, извините... - пробурчал старик Арнаутов, кинул Каукалову связку ключей: - Забирайся в гараж, а я тем временем валенки надену. Где гараж, знаешь?

- Знаю.

Валенками у деда Арнаутова оказались модные дорогие кроссовки "рибок". Гаражом же - довольно дешевый металлический бокс, стоявший во дворе дома в длинном ряду таких же боксов, собранных наспех какими-то умельцами лет десять назад - часть дверей в боксах покрылась ржавью, стены просели, скособочились. Каукалов открыл замок арнаутовского бокса и быстро загнал машину внутрь. Радостно потер руки, толкнул локтем Аронова.

- Ну вот, Илюш, и конец нашим приключениям. Осталось только получить бабки и - привет, буфет! - Он снова толкнул локтем Аронова.

Тот выдернул из кармана пачку денег, взятую у убитого водителя.

- Это тоже надо разделить пополам.

Каукалов решительно отстранил деньги рукой.

- Это ты оставь себе! Как память о боевом крещении.

Старик Арнаутов вошел в бокс и тоже потер руки.

- Ну, что за колченогий дилижанс вы тут пригнали? Показывайте!

Каукалов преобразился на глазах, Аронов изумился - он не считал своего приятеля способным к лицедейству, а тот, словно актер из какого-то погорелого театра, изменился до неузнаваемости.

- Обижаете! Какой же это колченогий дилижанс? - Каукалов сделал рукой широкий жест. - Дилижанс этот может дать фору любому "мерседес-бенцу".

- Ага, "бемцу"! - не удержался от подковырки старик Арнаутов, хмыкнул в кулак. - По "бенцу" - "бемц"! Все смешалось в доме Облонских. Так, кажется, у Пушкина сказано?

- У Толстого, - вежливо поправил Аронов.

Старик, даже не глянув в его сторону, отрезал:

- А мне все равно! - Обошел машину кругом, просипел брюзгливо: Старая!

- Побойтесь бога! - не теряя веселого тона, вскричал Каукалов. - Лак ещё не вытерся. Хозяин у автомобиля был редкостный чистюля, за автомобилем следил, как за собственным здоровьем...

- Ага, потому с машиной и расстался, - снова подковырнул Арнаутов.

- Новая это машина, новая!

- Новой она будет завтра, - сказал старик, вытащил из кармана очки и натянул их на нос. - А сегодня она ещё старая, - внимательно посмотрел сквозь чистые толстые стекла очков на Каукалова. - Ну, что, Евгений Витаминыч?

- Вениаминович, - машинально поправил Каукалов.

- Хорошо, пусть будет Витаминыч, - старик Арнаутов рассмеялся. - Ну что, хлопаем по рукам?

- Четыре тысячи долларов, как и договорились.

- Три. Товар не тот, - сказал Арнаутов, - да и с прицепом он...

- С каким прицепом?

- Сам знаешь. Объяснять не буду.

Каукалов понурился, низко опустил голову. "Вот актер!" - восхитился Аронов.

- Но вы же обещали четыре...

- Мало ли что я обещал. Так же легко я могу и разобещать, отработать назад, - старик усмехнулся, показал желтоватые прокуренные зубы, - я не ангел - краснеть не буду.

Покосившись в сторону Аронова, застывшего в смиренной позе у стенки, Каукалов вздохнул согласно:

- Ладно. Выхода у меня нет.

- Вот именно, нету. - Старик хмыкнул, сощурился недобро, затем, постукивая пальцем по железу, обошел машину кругом, похмыкал что-то про себя и вытащил из шелкового спортивного костюма пачку долларов. Все купюры в пачке были сотенного достоинства. Новенькие - казалось, они ещё краской пахнут. Старик Арнаутов ударил пачкой о руку, будто веером и, тщательно слюнявя каждую бумажку, отсчитал три тысячи, протянул Каукалову: - Держи, орел!

Тот молча кивнул, не считая, сунул деньги в карман.

- И будь здоров! - Арнаутов протянул руку Каукалову. - Не кашляй, следи за температурой тела. Чтоб не падала. - Он снова засмеялся.

Рука у него была жесткая, крепкая, молодая - Каукалов не подозревал, что у старика может быть такое крепкое пожатие.

- Пошли! - Каукалов подтолкнул напарника к выходу, - нам только бы до метро добраться, а там мы, считай, дома.

- Постой-ка, - произнес тем временем старик Арнаутов, безразлично глядя куда-то в сторону, в темень ржавых боксов. Он беззвучно притворил дверь гаража и ловко, будто фокусник, защелкнул сложный замок, который без некоторых мудреных манипуляций ни за что не закроешь, когда Каукалов остановился, поманил его пальцем: - Подь-ка сюда!

Каукалов подошел.

- Ты, братец мой Иванушка, не обижайся, что я тебе столько заплатил, - сказал старик Арнаутов, - а заплатил я тебе много. Другие заплатили бы в два с половиной раза меньше, - это первое. Второе. Это я сделал только ради тебя. Третье. На будущее... Промышлять старайся не "жигулями", а бери иномарки. За иномарку получишь больше. И четвертое. Саньке моему не звони. Понял?

Не сразу дошло до Каукалова, что старик о внуке своем говорил. А ведь Санька - армейский корешок, закадычный друг по первому году службы, хлебнули они тогда много - в основном горького, сладкое им не всегда даже к чаю перепадало, - их, двух москвичей, неизменно хотели унизить, придавить, называли "столичными лохами", посылали чистить гальюны, а потом, когда дед вызволил Саньку из армии и увез в Москву, Каукалову жить стало ещё хуже.

- Не звони... Понял? - повторил дед Арнаутов.

- Понял, - произнес Каукалов тихо, - чем воробей ворону донял.

В проулке, когда вышли на свет, Каукалов достал из кармана деньги, отсчитал две тысячи, отдал напарнику.

- Держи! Как и договаривались.

Лицо Илюшкино едва приметно дернулось, взгляд сделался туманным.

- Так ведь же...

- Держи! - Каукалов снова ткнул ему деньги. - Дают - бери, бьют беги!

- Давай поровну!

- Нет. Я же обещал, что ты заработаешь две штуки - две штуки тебе и даю.

- Ладно, - сказал Аронов, принимая деньги, - у меня найдется приемщик получше этого угря в галошах.

- А вот это - дело! - одобрил Каукалов. - Действительно - найди другого угря! Пусть он будет судаком, пусть будет щукой или язем, но более щедрой рыбой, чем старый мухомор.