Наталья Берзина - Лед чистой воды

Вернувшись в свою комнату, пересчитал деньги. Их оказалось вполне достаточно, чтобы закупить все необходимое. Но что делать с телом? Над решением этой задачи предстояло серьезно подумать. А пока…

Две доски отыскались на балконе. Хуже пришлось с гвоздями, их не оказалось в доме. Повезло еще, что в кухонном шкафчике нашлись достаточно длинные шурупы. То, что подходящей отвертки не нашлось, не беда. В любом случае шуруп, забитый молотком, держит лучше, чем завернутый отверткой гвоздь.

Шурупы входили в дерево туго. Валик несколько раз попал молотком по пальцам и, тихо матерясь, дул на них. Только спустя час удалось накрепко забить дверь в материнскую комнату. О том, чтобы не было запаха, он позаботился. Распахнул настежь окно и посчитал это достаточным. Зима еще долгая, а до весны он, даст бог, не доживет.

Вернувшись к себе, он привычно ткнул кнопку на передней панели компьютера. Когда тот загрузился, поймал курсором знакомую иконку, и чуть погодя на экране возник так похожий на нее силуэт Лары Крофт.

Леха, поежившись, шагнул на обледеневшую дорожку. Ветер с реки хлестнул по лицу мелкой снежной крупой. Застывший автомобиль смутно виднелся в полумраке, едва освещенный залепленным снегом фонарем. Прикрывая лицо рукой, он добрел до машины. Кликнул сигналку. «Фольксваген» приветливо подмигнул фарами. Леха потянул дверь, но она даже не подумала распахнуться. «Примерзла!» – уныло подумал Леха. Мало того что поиски ничего не дали, так еще и девка упилась настолько, что не знал, как от нее избавиться.

Сначала все шло довольно неплохо. Ополовинив вторую бутылку, девка пошла в разнос. Несла какую-то околесицу, звала то какого-то Володю, то Сашу. А после… Она то набрасывалась на Леху, то пыталась от него спрятаться. Так продолжалось до тех пор, пока она, сорвав с себя платье, не начала тупо и негромко выть. Тут Леха не выдержал. Влепил звонкую пощечину. Девка сорвалась окончательно. Белье последовало за платьем. Оставшись нагишом, она буквально набросилась на Леху. Отбиться удалось с трудом. Только заперев в драбадан пьяную Аську в ванной, Лехе удалось продолжить поиски. Обыскивал квартиру методично, неспешно, тем более что девка, наконец, затихла и прекратила всхлипывать.

Перекопав абсолютно все, Леха убедился, что камней в квартире нет. Остановившись возле ванной, он решил попытаться всерьез поговорить с Аськой. Постоял, прислушиваясь к происходящему. Ничего не услышав, осторожно открыл дверь.

Голая девка, свернувшись калачиком, мирно спала в ванне. Леха попытался разбудить ее, но результат получился нулевой. Она временами только что-то тупо мычала. Бросив дурацкую затею, Леха перетащил безвольное тело в комнату, свалил на диван и, небрежно прикрыв попавшимся под руки пледом, покинул замызганную квартиру. Часы показывали половину четвертого ночи.

Несколько раз он безуспешно дергал дверцу. Машина упорно не желала впускать его. Леха попытался согреть замок зажигалкой. Свирепый восточный ветер мгновенно задувал пламя. Фолькс несколько раз самостоятельно становился на охрану, но Леха снова и снова нажимал зеленую кнопку на брелоке. Замок легонько щелкал, автомобиль мигал фарами, но дверь стояла насмерть, как пресловутые триста спартанцев. Разозлившись окончательно, Леха выхватил из кармана перочинный нож, раскрыл его и, вставив лезвие в узкую щель между дверью и стойкой, поднажал. Что-то хрустнуло, дверь вздрогнула. Леха дернул что есть силы, одновременно налегая на рукоять ножа.

От неожиданности он упал на спину, растянувшись во весь рост на ледяной дорожке. Сломанный нож. Распахнутая дверь машины и завывание ветра.

– Встаем и руки на машину! – крикнул кто-то совсем близко.

Отходя от острой боли в затылке, Леха попытался разглядеть, кто стоит рядом, но свет заснеженного фонаря бил в лицо, и вместо человека удалось разглядеть только смутный силуэт.

– Я сказал, встаем! – уже со злостью рявкнул человек и сильно пнул Леху ногой в бок.

– Ах ты, гад! – выдохнул Леха и попытался перекатиться, но в этот момент кто-то ударил его с другой стороны. В грудь уперлось дуло кургузого автомата.

– Лежать смирно! – рыкнул человек, и Леха ясно увидел милицейский погон на теплом бушлате.

– Это моя машина! Документы в кармане! – стараясь не провоцировать милиционеров на дальнейшее избиение, осторожно пояснил Леха.

– Вставай показывай! – приказал тот, что с автоматом.

Леха осторожно сел, медленно поднялся, левой рукой достал из кармана куртки бумажник.

– Вот, пожалуйста! – воскликнул он, протягивая документы патрульному.

Тот неспешно принял их, долго всматривался в небольшую фотографию на правах, старательно изучил техпаспорт. Путевки, лежащие там же. Страховой полис. И только вернув все Лехе, спросил:

– Так чего ты тут развлекаешься? Людям спать не даешь? Шумишь?

– Дверь замерзла. Еле-еле открыл.

– Ладно, заканчивай баловать и вали отсюда. Нас попусту пригнали! Погода дрянь. Ночь. Давай проваливай подобру-поздорову.

– Я сейчас! Дверь-то уже открылась! – засуетился Леха.

Ужом юркнув в выстывший салон, он дрожащей от волнения рукой вставил ключ зажигания. Повернул. Мотор завелся с первой же попытки. Сквозь заляпанное снегом и покрытое льдом стекло Леха видел, что менты, отойдя чуть в сторону, продолжали смотреть на него сквозь снежную пелену. Фары разорвали тьму. Щетки «дворников» бессильно скреблись по шершавой ледяной корке на лобовом стекле. Струйки жидкости из омывателя бессильно стекали по слипшейся ледяной крупе, не в силах пробиться сквозь мерзлую корку. Чертыхаясь, Леха выбрался из стылого салона и принялся ручным скребком срубать намерзший лед. Кое-как обеспечив себе некоторую видимость, он вернулся в машину. Работающий двигатель уже немного согрел воздух в машине, но и рулевое колесо, и само сиденье все еще оставались застывшими, нестерпимо холодными. Стараясь поскорее покинуть проклятое место, Леха осторожно тронулся. Под колесами хрустела ледяная корка, неумолимо перемалываясь в снежную пыль.

Поземка кидалась под машину остервенело, словно собиралась оторвать ее от обледеневшей дороги и зашвырнуть куда-нибудь в реку, в темную, перемешанную с ледяной шугой воду. Леха начал приходить в себя, только когда выбрался на главную магистраль.

Дальний городской район, отделенный широкой полосой промзоны и старинной частной застройки. В расползающихся в обе стороны от главной улицы домиках все так же, как и сотню лет назад, жили люди, погрязшие в своих банальных житейских проблемах и совершенно не задумывающиеся, что где-то здесь, неподалеку, жил величайший художник, давший миру не столько свои полотна, знакомые сегодня, пожалуй, только редким знатокам, сколько своего ученика и наследника, который, покорив избалованную Европу, стал кумиром многих. Прожив бóльшую часть жизни в эмиграции, он никогда не забывал отчего дома, всякий раз черпая вдохновение в воспоминаниях о родном городе над быстрой рекой.