Наталья Берзина - Лед чистой воды

– Я не понимаю! – простонала Аська и снова нос расплющила о жесткий ворс. Она почувствовала, что дышать стало труднее и теплая вязкая кровь медленно начала наполнять рот. Девушка попыталась дернуться, но сильные руки только крепче сжали ей тщедушное тело. Что-то твердое уперлось между лопатками.

– Последний раз спрашиваю: где камни? – прошипел мужчина и, легко оторвав Аську от ковра, снова с силой бросил на пол.

Дыхание у девушки перехватило, кровь залила все лицо. На затертом древнем ковре образовалась красная лужица. Прямо в эту отвратительную лужу девушка и уткнулась разбитыми губами. Она попыталась что-то сказать, но грубый толчок в спину выбил из груди остатки воздуха.

– Говори! – шипел за спиной мужской голос, и новый удар по позвоночнику окончательно лишил Аську сознания.

Пробуждение оказалось болезненным и мучительным. Что-то твердое упиралось в бок, проткнув халатик и раскровянив спину. Дышать было трудно. Пошевелиться – почти невозможно. Аську трясло. Она ощущала непрерывный гул и постукивание. Темнота. Девушка долго не могла понять, что происходит. Ее постоянно куда-то кидало, швыряло. Удары сыпались со всех сторон, и не было ни малейшей возможности ни увернуться, ни защититься.

Аська не сразу поняла, что перекатывается в каком-то ограниченном, замкнутом пространстве. Все ее израненное тело буквально стонало от боли, но закричать она не могла: невозможно было разлепить саднящие, разбитые губы. Дышать можно было только через нос, но и в нем хлюпало, и постоянно приходилось сглатывать кровавую жижу, чтобы окончательно не задохнуться. Сколько продолжались ее мучения, Аська не знала: порой впадая в беспамятство, она уже давно потеряла счет времени, оставались только непрерывная боль, душная темнота и нестерпимый холод.

Девушка не сразу отметила про себя, что тряска и гул разом прекратились. Наступила томительная тишина. Откуда-то издалека донесся слабый скрип, что-то дрогнуло, и появился призрачный, неясный свет. Вот только разглядеть ей так ничего и не удалось. Мутная пелена закрывала глаз. Сначала Аська почему-то подумала, что ослепла, но, когда ее выдернули из замкнутой тесной коробки и поставили на ноги, поняла, что глаза завязаны какой-то светлой повязкой, именно сквозь нее и пробивается свет. Босые ноги разъезжались на снегу. Стоять было больно и трудно, но ее мучитель не торопился. Лишь спустя бесконечно долгое время, когда под босыми ступнями натаяла лужица, он, намотав на кулак волосы, потащил девушку за собой. Ледяной ветер рвал полы легкого халатика, леденил почти обнаженное тело, старался выстудить остатки живого тепла. Но вот девушка почувствовала под ногами теплую гладь пола. Что-то хлопнуло. Ветер прекратился, и Аська ощутила обволакивающий ее жар. Толчок, и ей пришлось опуститься на какую-то скамью.

– Ты меня слышишь? – наконец, спросил мужчина.

Аська не смогла ответить. Слепленные, сжатые губы так и не смогли выпустить наружу ни звука. Пришлось просто кивнуть. Тут же она почувствовала прикосновение чужих пальцев к щеке, спустя миг раздался сухой треск, и Аська решила, что с лица содрали кожу. Адская боль взорвала воспаленный мозг. Громкий крик сорвался с губ. Только спустя несколько секунд девушка догадалась, что скотч, которым был заклеен ее рот, исчез и теперь можно говорить.

– Не ори! – последовал окрик, и жестокая пощечина окончательно привела Аську в чувство. Дикая боль отрезвила, но одновременно вызвала приступ ярости и злости.

– Что вам нужно от меня? – сквозь слезы спросила Аська.

– Еще не поняла? Я у тебя десятый раз спрашиваю: где камни? – рявкнул мужчина. – Ты что, не понимаешь, что все равно придется сказать. Здесь тебе не помогут ни дружки, ни родичи. Никто не знает, где ты! Если я захочу, то ты тут так навсегда и останешься! Просто исчезнешь. Тебя уже никогда не будет! Так что давай по-хорошему, вспоминай, куда дела камни.

Аська вдруг резко, как ей показалось, гордо откинула назад голову. Плотно сжав разбитые губы, она всем своим видом дала понять мучителю, что не скажет ничего.

– Ладно! Посиди. Подумай. Я скоро вернусь! – пообещал мужчина, что-то загремело, стукнула дверь, и навалилась тишина.

Аська пыталась освободиться от пут, но липкая скользкая лента, стянувшая запястья, упорно не поддавалась. Обливаясь холодным потом, девушка упорно искала хоть какой-нибудь острый угол, о который можно было бы перетереть проклятый скотч, но безуспешно. Пол абсолютно гладкий. Помещение напрочь лишено мебели, даже ту скамью или табурет, на котором она сидела сначала, мужчина куда-то убрал. Окончательно лишившись сил, Аська сжалась в комок и тихонько заплакала. Нестерпимая жажда после вчерашней попойки изматывала. Она пыталась пересохшим языком облизать потрескавшиеся губы, но ничего не получалось. Вновь подступила тошнота. Но пустой желудок только судорожно сжимался, причиняя жестокую боль.

Странно, но слезы принесли ей некоторое облегчение. По крайней мере, девушка смогла хоть немного думать. Теперь Аська пыталась восстановить в памяти происшедшее. Но никак не могла вспомнить лицо мужчины. Вот она отпирает дверь, та распахивается, чья-то рука зажимает ей рот, сильный толчок в грудь – и она ударяется головой о стену. Так вот почему так ноет затылок! Только что же это она не видит лицо? Ведь должна была! Стоп! Шапка! Вязаная черная шапка низко надвинута на лоб, а ниже… что-то закрывало лицо! Но вдруг отчетливо, словно на яркой качественной фотографии, вспыхнули глаза. Глаза чужого мужчины. Чуть прищуренные, острые, серые, злые, безжалостные. Почти такие же, какие она когда-то видела у отчима, в тот момент, когда он вышел из себя после ее неудачного сексуального дебюта. Глаза! Вот что важно! Она видела глаза!

Владимир только вышел из лифта и тут же столкнулся с двумя дюжими санитарами, под руки выводившими из квартиры тщедушного паренька. Посторонившись, он пропустил санитаров к лифту и лишь отметил про себя, что не заметил внизу привычной кареты скорой помощи, лишь неприметный фордовский микроавтобус защитного цвета, явно намекавший на былую принадлежность к бундесверу. Впрочем, оно и неудивительно, в последнее время в связи с перевооружением огромное количество застоявшейся на складах и базах техники двойного назначения было либо продано, либо в виде гуманитарной помощи передано в разные страны. Значит, и этот бусик нашел новых хозяев, по каким-то неведомым причинам не пожелавших ни перекрасить, ни хотя бы нанести на борта привычные опознавательные знаки.

Здраво рассудив, что лично его это не касается, Владимир вошел в распахнутую дверь и тут же увидел высокую, статную женщину.

– Здравствуйте! Вы Владимир? Проходите, пожалуйста. Муж вас ждет! – спокойно сказала женщина, и только теперь Владимир узнал ее. На фото, виденном им у Глеба, Алена выглядела значительно старше. Здесь же перед ним предстала молодая, удивительно привлекательная женщина.