Петр Северцев - Слабое место жесткого диска (сборник)

Меня, конечно, ждали – то ли отложив все дела, то ли уже успев договориться на основные темы. Вернее, проводя дипломатические беседы прямо здесь.

Если я правильно понимал ситуацию, в беседе, вялотекущей метрах в двадцати от меня, речь могла идти только о двух вещах: судьбе пропавших ста пятидесяти тысяч долларов, если девицы все же принимали участие в их похищении, или о «крыше над головой», то есть о конкретной принадлежности новой женской банды под кодовым названием «Голубки», члены которой собирались заниматься преступным бизнесом всерьез и надолго.

Катечка наверняка понимала, что новички в таком бизнесе – прямая мишень для разгневанных профессионалов, коими Тарасовская область, откровенно говоря, кишела. А потому умная девочка поспешила заполучить себе хозяев… Но правильно ли я все это понимал?

Вопрос невыясненный, и на выяснение его мне отводится весьма нестандартная ситуация, требующая нестандартных подходов.

Вот и расследуй, Мареев…

Голоса между тем стихли: или чертовы девки договорились с мужиками, или просто замолчали, чтобы прислушаться.

Н-да, они все-таки ждали меня. Не могли поверить, что я способен бросить даже такую колымагу, как моя.

Правда, у меня был пистолет.

Но убивать никого не хотелось. Это ведь не слишком похоже на самооборону: что потом скажу в суде? А собственной совести?

Тьфу, черт! Ну, гуманист проклятый, это полный даун! Завис! Трехпальцевый салют? Reset?! Или просто вилку из розетки? Хватит думать, действуй! Думать за тебя будет Приятель, а тебе до него необходимо добраться! И побыстрее!

На прорыв?

Я прикинул, оценивая собственные шансы: вся компания сосредоточилась в кустах рядом с дорогой. Ни одной машины по этой захолустной дороге так до сих пор и не проехало; если я прямо сейчас рванусь к двери с другой стороны, залезу в нее и успею включить зажигание, прежде чем…

Тут я мысленно выругался матом: машина-то сломалась, причем сама, а не по моей изощренной хитрости!

Страдать так, не появляясь из лесного укрытия, я мог бы довольно долго.

Однако мои подследственные, очевидно, этим временем не располагали, потому что внезапно, посчитав, наверное, что чертов шофер и вправду умотал отсюда со всех ног и что жизнь ему дороже собственной старой машины, стали вылезать из кустов, не таясь.

– Хрен с ним, – огласил вердикт низенький. – Нам бы с вами успеть разобраться, девочки!

– Без пятнадцати, – прокомментировала Катечка, наверное, имея в виду без пятнадцати три. Надо же, а времени прошло совсем немного!

– Пошли, – скомандовал второй мужик, настоящий верзила.

Пнув ногой мою несчастную колымагу, видимо, страдая от избытка чувств, он возглавил колонну демонстрантов, устремившихся вперед по шоссе к какому-то, мне неизвестному объекту или цели.

Я выждал минут пять, убедившись, что все действительно стихло, пригнувшись, сиганул к машине. Открыл дверь, не разгибаясь, залез, всякую секунду ожидая выстрела из засады.

Но никаких попыток нападения не последовало. Выпрямившись, я открыл бардачок и, удостоверившись, что ничто там не тронуто, извлек свой «макаров», заменив его на дамский пистолетик, ненаглядный сотовый телефон, а также купленный накануне диктофон.

Вставил кассету и пристроил аппарат на поясе брюк так, чтобы поудобнее было нажать на кнопку «запись», когда понадобится. Во мне все еще боролись различные мнения, но чувство долга подавило все. Пригнувшись, я вылез из машины, закрыл дверцу и, не мешкая, направился по следам марширующей колонны преступников.

Прошло ведь минут шесть-семь, а за это время можно уйти куда угодно.

Логика, а также чутье на опасность, которое развито у всякого человека, часто имеющего с нею дело, подсказало мне, что приключений на свою голову нужно искать в темной громаде городского парка, охраняемого только в светлую часть суток, да и то не милицией, а скорее уж доблестными ветеринарами, следящими за драгоценным здоровьем отпущенных на выгул лебедей.

До входной арки, черного входа, ведущего в парк, и сейчас, разумеется, закрытого, я добрался благополучно и беззвучно, никем, кажется, не замеченный.

Если они вошли сюда, то как же они это сделали?

Поискав возможный вход, я практически сразу же обнаружил, что два железных прута в ограде в десяти метрах слева от входа широко раздвинуты чьей-то богатырской рукой; между ними не составляло труда протиснуться и более дородному человеку, чем я. Очевидно, этим ходом пользовались часто – судя по протоптанной тропинке.

Я внимательно огляделся, прислушался и, не заметив ничего подозрительного, пролез за ограду.

Это была самая дальняя часть парка, что находилась вдали от прогулочных сквериков, она скорее напоминала дремучий темный лес, куда нежданно-негаданно затесались несколько скособоченных, покрашенных в серый цвет одноэтажных строений, – склад, домик лесника, еще что-то…

Колонны беглых проституток нигде не было видно и даже слышно.

На всякий случай я пробежался по когда-то аккуратной асфальтированной дорожке, выискивая незаметные с первого взгляда тропинки. Не найдя ничего похожего, я вздохнул и направился вперед по дорожке.

От этого прямого пути, как оказалось, через некоторое время отступала тропинка.

Что-то подсказало мне, что идти нужно именно по ней. В этот момент раздалось придушенное мужское: «Держите, суку!» и вслед за тем сухой хлопок пистолетного выстрела через глушитель.

Рванувшись в сторону, я пропустил появившийся из-за поворота вихрь, бывший, кажется, проституткой Ирой, на всех парах мчащейся вперед, не разбирая дороги, схватил свой «макаров» на изготовку, шагнул навстречу выворачивающему из-за угла верзиле из тех, пришедших к моей машине, и выстрелил в упор, не успев как следует подумать.

Грудь его расцвела чернеющим в ночи цветком, грохот моего необремененного глушителем выстрела прокатился по всему парку, я снова отступил в колючие высокие кусты осенней смородины, скрывавшие меня с головой, услышал женский крик, звук удара, и, понимая, что сейчас все кончится, и мне некого, кроме сбежавшей Ирины, будет искать для очаровательной Мадам Наташи, бросился вперед, заслоняясь левой рукой от бьющих по лицу ветвей. Выскочив на истоптанную небольшую поляну с покосившейся деревянной беседкой, я инстинктивно прыгнул влево, обернулся, не опуская пистолета, и увидел стремительно разворачивающегося низенького, в руках которого блеснул черный пистолет, а в глазах – недоумение и страх; он вскинул оружие, а я выстрелил, как на стрельбище.

Он начал валиться с жутким перекошенным лицом, прямо на сгрудившихся девиц – Катечку, Марину и Машу, на которых брызнули кровь и мозги из простреленной головы мужика.