Петр Северцев - Слабое место жесткого диска (сборник)

– Извините, пожалуйста, – вставил я. – Владыка, как известно, умер от сердечного приступа и никаких подтверждений версии о его насильственной смерти пока нет.

– Будут, – уверенно заявил Роман Николаевич. – Мы сейчас ждем заключения врачей.

Секретарь епархиального управления открыл шкаф, достал оттуда коробочку и перекрестился. Открыв коробочку, он вынул оттуда листок бумаги, на котором были изображены уже знакомые мне вещи: гроб с надписью «LUCIFER» и французская фраза «C'est le sacrifice pour l'enfant innocente».

– Вот это мы получили по почте позавчера. Сегодня с утра владыке стало плохо, его отправили в больницу, врачи констатировали обширный инфаркт, и в час дня он скончался.

Я осмотрел листок бумаги с видом крайней заинтересованности и спросил:

– Вы абсолютно не представляете себе, что бы это значило? О каком невинном ребенке идет речь?

– О, вы знаете французский! – улыбнулся Роман Николаевич. – Tres bien, tres bien…

– Изучал в школе, – соврал я.

– Хотите откровенно? – Секретарь посмотрел на меня в упор своими выразительными карими глазами.

– Конечно.

– Я думаю, что все это лишь прикрытие для того, чтобы списать вину за смерть архиерея на неведомых маньяков. Я в курсе того, что в городе объявилась непонятная сатанистская группа, которая грозила убийствами религиозных деятелей. В средствах массовой информации об этом подробно сообщалось. Однако во все это я не верю. Все это лишь прикрытие…

– Так что же, под маской сатанистов действуют городские власти и «некоторые силы в Патриархии»? Именно на эти силы вы указывали в качестве приоритетов моего расследования…

– Впрямую, нет. Но и у властей и «некоторых сил», как вы зря иронично высказались, есть инструменты, с помощью которых они могут осуществить то, что им надо. Вы знаете, что больше пятидесяти процентов священнослужителей в советское время являлись агентами КГБ? И многие из этих священников сейчас продвинулись, так сказать, в карьерном смысле, и некоторые из них занимают даже архиерейские должности! Архиерейский престол в нашей епархии достаточно престижен, список людей, желающих окормлять епархию, велик… Словом, я догадываюсь, для кого освобождалось место…

– Для кого же?

– Этот человек возглавляет одно из православных учебных заведений страны. Он давнишний агент спецслужб. Его отношения с Патриархом в тот момент, когда происходило назначение Гермогена, были натянутыми. Именно это помешало ему возглавить нашу епархию. Отношения, кстати сказать, восстановились, этот человек знает толк в закулисных интригах, умеет вовремя польстить и сподхалимничать. Нет, вы не подумайте, я не хочу бросать никакой тени на Патриарха!

Роман Николаевич сглотнул слюну и перекрестился.

– Но в условиях, грубо говоря, нехватки кадров, кандидатура отца Василия является почти решенной. В случае смерти Гермогена его приезд сюда – дело почти стопроцентно вероятное.

На пороге кабинета после стука возник снова человек с радиотелефоном.

– Из больницы, Роман Николаевич…

Секретарь епархиального управления протянул руку к трубке и проговорил:

– Да, слушаю… Вот как?.. Спасибо… Нет, пока не надо… Мы сами сообщим… Хорошо, давайте до утра.

Роман Николаевич, не глядя, отдал трубку в руки своего помощника, тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. Он сидел в такой позе примерно с полминуты, затем поднял на меня мокрые от слез глаза и сказал:

– Я же говорил вам, что результаты будут! Врачи считают, что владыку отравили.

– Могу я узнать, чем занимался и с кем встречался владыка Гермоген вчера? – спросил я. – Меня интересует вчерашний его день во всех подробностях.

Роман Николаевич задумался, пошевелил губами, подвигал бровями и сказал:

– Вчера владыка за пределы епархиального управления не выезжал. Запланированных служб не было, приемов по делам епархии тоже. С утра он что-то читал, потом пообедал…

– Но с кем-то он контактировал?

– Только с сотрудниками епархиального управления. И вечером было две личные встречи.

– С кем?

Роман Николаевич нахмурился и тяжело вздохнул.

– Видите ли, владыка имел слабость к людям, как бы это выразиться, несколько блаженным. Раз в неделю позволял себе принимать людей, которые, видать, не раз совершали паломничества в специализированные медицинские учреждения.

– Кто были эти люди и как проходили встречи? Когда?

– Беседы, естественно, велись тет-а-тет. Вчера приходили двое. В период, – секретарь задумался, – кажется, с семи до десяти вечера… Литератора Филонского я знаю хорошо. Он достает владыку уже несколько месяцев. Знаете, я в своем комсомольском прошлом пописывал рассказы… Редактор издательства говорил мне, что авторы делятся на две категории: сумасшедшие или еще хуже. Так вот, Филонский из тех, что еще хуже… Что касается молодой женщины, то она с владыкой встречалась раза два, и я даже не знаю ее фамилии. Гермоген не любил распространяться о своих личных встречах, даже мне.

– Что, вообще не знаете ничего о женщине? – спросил я.

– Кажется, какая-то специалистка по народной медицине. У владыки болели ноги, и он обмолвился раз, что она обещала принести ему какой-то настой для парения.

Я внезапно побелел от поразившей меня догадки, вспомнив о рецепте особого чая для повышения потенции, который отцу Петру Зубову предлагала непосредственно перед смертью Лариса Крикунова.

– Как выглядела эта женщина? – почти выкрикнул я.

– Знаете, я не обращал внимания. Меня женщины вообще мало интересуют.

– Тем не менее внешность этой женщины и вообще ее личность очень важна, – серьезно сказал я.

– Вы думаете, что это она? – расширившимися от удивления глазами посмотрел на меня Роман Николаевич.

Я не стал отвечать на его вопрос, решительно встал с кресла и резко спросил:

– Владыка вел какие-нибудь записи, касающиеся его личных встреч? Если да, то я хотел бы на них взглянуть.

Секретарь оценивающе посмотрел на меня, потом махнул рукой и произнес:

– Пройдемте в маленький флигель во дворе, там владыка в своих покоях вел эти приемы.

Мы вышли из кабинета, прошли по коридору и вышли во двор. Пройдя метров двадцать, мы оказались около входа в пристройку к главной «избе» епархиального управления.

Роман Николаевич открыл входную дверь своим ключом, и мы прошли внутрь. Миновав маленькую прихожую, мы вошли в достаточно просторную комнату, все стены которой были заняты книжными шкафами. У окна стоял большой дубовый стол, покрытый зеленым сукном. Рядом со столом стояло большое старинное кресло с резными подлокотниками.

На столе в некотором беспорядке лежали какие-то книги, бумаги и различные канцелярские принадлежности. Мой взгляд прошелся по столу и сразу отметил наличие перекидного ежедневника.