Петр Северцев - Слабое место жесткого диска (сборник)

– Дело об убийстве моего племянника находится сейчас в прокуратуре и ведется компетентными людьми, – ответил Петр Аркадьевич после пояснения общественности, что племянник приходился ему почти сыном, что он нес ответственность за него перед памятью умершего отца молодого человека, что отношения у них были очень родственные и что он сейчас очень переживает, но работа есть работа.

И совсем не дело журналиста, если тот, конечно, человек тактичный, проводить «неадекватные, пошлые и недалекие параллели» между делами покойного и обстоятельствами его гибели!

На этом, в общем-то, заседание и было закончено; были произнесены еще несколько вялых вопросов, на них дали неопределенные расплывчатые ответы, а затем, на прощание, вывели к микрофонам нескольких детей-сирот и вручили им, по доброй традиции, страховые полисы на совершеннолетие, с неугасающим оптимизмом рассчитывая, что фирма проживет еще долгих десять лет.

После вручения необходимых бумаг и нескольких десятков игрушек для детского дома, находящегося по соседству, представители страховой компании покинули сцену, а народ стал неторопливо расходиться, обсуждая собственные дела.

Я оставался на месте, около левого входа, где простоял всю часовую встречу, внимательно наблюдая за уходящими людьми. И не потратил времени зря.

Конечно, ни одной стоящей внимания компании из четверых девиц здесь не было; даже самая плохо организованная преступность обычно не совершает столь приятного частному сыщику или следователю идиотизма. Но девушку лет пятнадцати, одетую просто и неброско и совершенно не изменившую внешность с момента последней фотографии, сейчас, кстати, лежавшей у меня в машине, я узнал тут же.

А узнав – ощутил, как тело бросило в дрожь.

Это действительно была одна из сбежавших проституток, Марина, и я никак не мог избавиться от давящего ощущения, что сейчас что-то произойдет.

Нет, здесь явно не пахло бомбой под сиденьем, из-за явной глупости подобного шага, и вроде бы речи не шло о покушении – ведь девушка МОГЛА выстрелить в любого из выступавших при всем честном народе, если бы хотела этого.

Значит, она пришла сюда посмотреть и послушать. А все мои ощущения сводились к привычному волнению человека, ведущего дело, уже связанное с пятью убийствами.

«Все-таки какого хрена она пришла сюда?! – думал я, на некотором расстоянии следуя за девушкой по коридору, затем по ступеням, вышедши из здания страховой компании. – Это же немалый риск! Что они, совсем идиотки, если не понимают, что их будут искать? Или наша встреча столь же случайна, сколь и моя находка во вчерашней газете статьи с упоминанием о сегодняшней встрече?»

В редеющем людском потоке она свернула направо, затем, пройдя квартал, еще раз направо, направляясь по асфальтированному скату вниз, скорее всего к автобусной остановке.

«Черт побери, – подумал я, – за лишнее время на стоянке сдерут штраф!» – жалея, что моя колымага не была рядом.

Однако преследовать на машине автобус, пытаясь не пропустить остановки, на которой жертва будет выходить, останавливаясь за спиной общественного транспорта и тем самым вызывая всеобщее внимание, я не собирался.

Оставалось пожалеть об отсутствии проездного и мелких денег, но все же перейти с мерного шага на бег, когда девушка резко ускорилась, увидев выворачивающий автобус.

Я догнал ее и вслед за ней влетел в среднюю дверь, которая за мной и закрылась… прижимая частного сыщика лицом и телом к спине, бедрам и ногам непосредственного предмета его сыска.

Нервы мои дали о себе знать тут же, отзываясь некоторой неуверенной дрожью вместе с разноплановым возбуждением – автобус тряхнуло, девушку вжало в меня, меня в нее, она как раз пыталась развернуться, я упирался спиной в дверь – и оказалась у меня в объятиях, инстинктивно крепко схватившись за мои плечи.

– Осторожнее, – миролюбиво посоветовал я, сжимая ее талию и чувствуя жар податливого тела, лихорадочно размышляя, как быть.

– Извините, – сказал она, морщась и одновременно пытаясь улыбнуться и выпрямиться, но очередной поворот, сопровождаемый явным креном подлой судьбы и ее автобуса в мою сторону, снова прижал нас непозволительно близко, столкнув ее к тому же со средней ступеньки прямо на мои ноги.

Это было как недоступный оргазм – близко, тесно, жарко и удивительно; аромат, шедший от нее, настойчиво пытался уничтожить во мне остатки здравомыслия, она удивленно моргала, не сообразив еще, как нужно извиняться; все население автобуса в едином порыве кричало, надрываясь, что и как оно собирается сделать с водителем, спереди громогласно отвечали, что он – стажер, и вся эта трескотня вполне понятным образом уводила мои мысли в непозволительную фривольность.

– Ужас! – сказал она наконец, прорываясь сквозь общий гул. – Простите, пожалуйста… я вам не очень ноги отдавила?

– Не очень, – ответил я, усмехаясь (друзья говорили, что обаятельно). – Вам так удобно стоять?

– Мне-то удобно, а вот вам… – Она озабоченно глянула на меня, левой рукой все еще пытаясь взяться за облеченную в пластик трубу. – Ой, мамочка!.. – Нас опять тряхнуло, ее прижало щекой к моей щеке, очки практически слетели у меня с носа, и, с трудом высвобождая руку и поправляя их, я испытал ощущение полной нереальности.

В самом деле, я не мог представить, что эта красивая и какая-то абсолютно бытовая, домашняя девушка имеет непосредственное отношение к пяти убийствам и к хорошо организованному похищению денег, а также машин с товарами и охраной.

– Вот черт, – тихо сказала она, – он же сейчас останавливается!

– Да он двери не сможет открыть, – многообещающе прохрипел я, прижатый к этим дверям. – Не бойтесь!..

Предсказание сбылось – стажер попытался остановиться метрах в десяти от остановки и открыть двери, но гораздо более опытные, чем он, пассажиры, прижимаясь в дверям спинами, громогласно пожелали ему ехать дальше или просто катиться к черту.

Водитель послушался, и остановка осталась за спиной.

– Нам бы пройти, – посоветовал я Марине, – а то в следующий раз снесут! Вам еще долго ехать?

– Да почти до конца, – ответила она, пытаясь повернуться боком.

– Вот и мне до конца. Попробуем пройти?

– Угу, – кивнула она, сосредоточенно пробиваясь наверх, встречая на своем пути сопротивление или согласие, в зависимости от желания или нежелания присутствующих выходить на следующей остановке.

Следующие две минуты были сплошным кошмаром – не привыкший ездить в общественном транспорте, я испытал на себе все тяготы и всю боль человека, не ведущего спортивный образ жизни и не умеющего отвечать на ругань и толчки достойным образом.

Однако дальше все пошло не так трудно.