Ирина Дягилева - Пуля для похитителя

Прежде чем он успел ответить, мобильный телефон проиграл канкан. Гора вытер салфеткой жирные губы и руки.

— Никак Вато Надарович, — сказал он и поднес мобильник к уху.

Открытое окно, возле которого стоял стол, выходило в запущенный сад с разросшимися кустами смородины и малины. Узенькая тропка среди буйно растущих зарослей крапивы, лопухов и чертополоха шла к висящей на одной петле калитке, за которой была еще более узкая тропка, ведущая к обмелевшей и заросшей ряской речке без названия. Даже не речке, а ручейку, который можно спокойно перейти вброд.

— Алло! — зычно крикнул Гора. — Слушаю вас.

Как только в трубке зазвучал мужской голос, Гора тут же узнал Вато Надаровича, который говорил с осторожностью, взвешивая каждое слово.

— Гора? Это вы?

— Да, это я, Вато Надарович.

— Все прошло благополучно?

— Да.

— Затруднений не было?

— Нет.

— Отлично. С медальоном и браслетом поступили, как было условлено?

— Разумеется.

— Как чувствуют себя… хм… наши гости?

— В полном порядке. Можете не беспокоиться, они сейчас отдыхают.

— Превосходно. Истерик и паники не было?

— Нет, что вы. Они ведут себя вполне спокойно.

— Рад слышать это. Вы должны постараться, чтобы у них не осталось никаких плохих воспоминаний о пребывании у вас. Повторяю: никаких воспоминаний.

— Можете не беспокоиться, Вато Надарович. Я лично за этим прослежу.

— Я позвоню вам завтра в это же время. Чуть не забыл… Что с машиной?

— Мы все сделали так, как вы велели: отогнали ее в тихий переулок.

— А отпечатки пальцев и другие следы?

— Никаких проблем. Мы все были в перчатках.

— Хорошо. Если возникнет необходимость, вы знаете, как со мной связаться.

Прежде чем Гора успел что–либо сказать, мобильный уже отключился. Он положил телефон на стол и задумался. «Ну и хитрый же он, этот Вато Надарович. Расчетливый и предусмотрительный, словно дьявол. Все просчитал, как компьютер. Разработал такой шикарный план, учел все мелочи. Нашел отличное место, где можно спрятать мальчишку и гувернантку на несколько дней. А как он нам объяснял насчет следов, которые могут оставить мокрые ботинки на сухой земле или сухие на мокрой, если вдруг неожиданно пойдет дождь!.. И не забыл про отпечатки пальцев. Он приказал вылизать всю машину, прежде чем бросить ее. И не должно было оставаться никаких улик — ни окурков, ни оберток, ни пылинки…»

— Что сказал Вато Надарович? — спросил Лимон.

— Сказал, что позвонит завтра. Велел нам не распускаться и обслуживать наших гостей по высшему разряду. И чтобы ни–ни!

— «Ни–ни» — это что? Он боится, мы им что–нибудь сделаем? — с кислой миной процедил Лимон, пребывающий в дурном расположении духа.

— Наверняка он наслышан о твоей репутации, — ответил с усмешкой Гора. — Ведь это Вато Надарович, а он знает все!

Лимон промолчал. Гора конечно прав. Вато Надарович действительно знает все. А уж их биографии он изучил досконально, прежде чем пригласить на эту работу. Лимон хорошо помнил единственную встречу с ним у Папы Карло, который подрядил их на это дельце. Папа Карло был хозяином небольшого ресторана, в который частенько заглядывал Лимон с приятелями. Бывал там, правда несколько реже, и Гора. Еда простая, без изысков, но вкусная. Не любил Лимон все эти суши–бары да пиццерии. Где–то он слышал, что вся рыба заражена паразитами. Съешь, а потом от глистов не избавишься. Нет, Лимон — не такой обжора, как Гора, но вкусную еду он тоже любил.

Папой Карло называли Дмитрия Федоровича Силантьева. Никто толком не знал, почему он назвал свой ресторан «Пиноккио»: блюда итальянской кухни у него в меню начисто отсутствовали, но на одной из стен знакомый художник нарисовал гигантский очаг, в котором пламя лизало котелок с варевом. Очаг и котелок были словно настоящие, только очень большие. К тому же свой кабинет Дмитрий Федорович называл каморкой. Помещение действительно было небольшое, в нем с трудом уместились письменный стол, шкаф, сейф и диван, на котором Папа Карло иногда отдыхал с официантками, которых приглашал к себе в каморку на чашку чая. Если девушка отказывалась с ним «выпить чайку», то ее на следующий же день увольняли. Правда, Дмитрий Федорович своих девушек, которых всех без разбору называл Мальвинами, не обижал, зарплату они получали высокую, во всяком случае в полтора раза выше, чем в «Суши–баре у Вахтанга», расположенном напротив ресторана Папы Карло.

Дмитрий Федорович был мужик солидный, со связями. Лимон слышал, что он когда–то занимался проведением выборов и с той поры знаком со многими важными особами. Он любил рассуждать о политике, о курсе доллара, о росте цен на нефть. Словом, авторитетный человек. Как–то вечером в своем ресторане он и сделал Лимону и Горе очень серьезное предложение.

До этого они не однажды выполняли его поручения, и Папа Карло всегда с ними честно расплачивался. А в тот раз он рассказал о своем давнем друге Вато Надаровиче, очень влиятельном человеке. У него, говорил Папа Карло, есть потрясающий план, и если все сложится хорошо, то они до скончания дней смогут жить припеваючи, в полном достатке, не беспокоясь о своем будущем и будущем своих детей тоже. Папа Карло долго им расписывал, какой выдающийся человек Вато Надарович.

Первая и единственная встреча с ним состоялась в полутемной каморке Папы Карло. Верхний свет был погашен, и каморку освещала только настольная лампа, свет от которой падал так, что лицо Вато Надаровича все время оставалось в тени.

Говорил он долго и очень нудно. Его монотонный голос, лишенный каких бы то ни было чувств, походил на речь автомата. И все это время они видели лишь его силуэт на фоне окна. Больше Лимон и Гора с ним никогда не встречались, и все свои приказания он отдавал через Папу Карло, игравшего роль связующего звена. А незадолго до похищения тот передал им мобильный телефон, по которому они могли связаться с боссом напрямую.

— Как ты думаешь, Вато Надарович — кто он такой? — спросил Лимон.

— Откуда мне знать! — пожал плечами здоровяк. — Однако сдается мне, что он важная шишка. Может быть, из политиков. Впрочем, я бы не удивился, если бы оказалось, что он — мент, причем высокого ранга.

— Но зачем политику или менту ввязываться в такое грязное дело? Что–то я сомневаюсь.

Гора громко рассмеялся:

— Ты сомневаешься? А по–моему, два миллиона евро — это очень неплохие бабки. Ради них стоит рискнуть и очень большому бугру. У нас за две тысячи рублей человека могут порешить, а уж за два миллиона евро и подавно!

— Особенно если учесть, что он, по сути, ничем не рискует, — с горечью заметил Лимон. — Если у нас все сорвется, в тюрягу загремим мы, а не он. Этот хорек сидит в своей норе и ждет, когда денежки сами ему в руки упадут. Причем у него окажется львиная доля. Если мы проколемся, то он просто заляжет на дно, и ни одна сволочь его ни в чем не заподозрит.