Жан-Кристоф Руфин - Не бойся Адама

Жюльетта решила спокойно ждать того, что должно случиться.

Ожидание продлилось до самого вечера, когда жара стала расползаться по углам под натиском наступающей тени. Жюльетте показалось, что где-то вдали прозвучал призыв муэдзина, но в царившей вокруг тишине ей могло почудиться что угодно. Быстро смеркалось, в доме зажглись огни. Дверь во двор открылась, и в ней показались два человека в масках.

Они провели Жюльетту по дому давно знакомым им путем через пустынные коридоры и скупо обставленную прихожую. Вот, наконец, и просторная комната, где из всей мебели имелись только стол и стул. Этого Жюльетта и ждала: идеальное место для допроса. Она чувствовала себя в силах долго держать оборону и, улыбнувшись, присела. Против нее стояли рослый мужчина и стройная спортивного вида женщина, оба в шерстяных масках. Кондиционера в комнате не было, а ходить в таких масках в самое пекло было немыслимо. Оттого-то они и ждали вечера, решила Жюльетта. Мужчина и женщина стали по очереди задавать вопросы. Женщина говорила с сильным американским акцентом, на техасский манер выделяя горловые звуки. Простонародный выговор мужчины выдавал представителя одной из диаспор: австралийца, новозеландца или южноафриканца. Никто из них не делал записей: комната явно прослушивалась.

Жюльетта быстро сообразила, что на первом этапе они стремятся не столько получить новую информацию, сколько проверить ту, которой уже располагали. Они задавали вопросы, на которые уже знали ответы, и всячески старались запутать ее. Первые три часа речь шла в основном о ее происхождении, семье и знакомых. Потом они проводили Жюльетту в ее комнату. Через два часа ее разбудили и повели обратно. Мужчина и женщина дали ей резюме первого разговора, в котором нарочно расставили много ловушек.

– Вы родились 8 июня 1977 года в Булонь-сюр-Мер, недалеко от Кале, – начала американка, встав за спиной девушки. – Ваша мать, Жанна-Элен Пикте…

– Жанна-Ирэн.

– Жанна-Ирэн Пикте была швейцаркой. В сорок восемь лет она вышла замуж за уроженца Лотарингии, Эдмона Левассера, которому тогда исполнилось шестьдесят семь лет. Вы были их единственным ребенком. Ваши родители познакомились по объявлению. Они обосновались в Булони, где ваш отец владел фирмой по транзиту грузов в Англию.

Жюльетта не могла не подумать о превратностях судьбы. Кому бы пришло в голову, что имя ее родителей, этих патентованных буржуа, прозвучит в Южной Африке с техасским акцентом из уст женщины в маске?

– …ваше одинокое детство. Побеги в подростковом возрасте. Вы добрались даже до Бельгии.

– До Швейцарии. Мне тогда было двенадцать.

– Вы обучались английскому дома в духе семейных традиций. Ваш прапрадедушка уже вел торговлю с Англией.

На самом деле для отца это был только способ лишний раз показать, кто в доме хозяин. Он единственный безукоризненно говорил по-английски. Жюльетта занималась языком с тем же терпением, с каким выковывают оружие для защиты или, кто знает, для нападения.

– У вас не осталось друзей детства и молодости? – вмешался в разговор мужчина, уже по меньшей мере три раза задававший этот вопрос.

– Ни одного.

– Ваш отец был единственным ребенком в семье. Из родных вы доверяете только тетке, проживающей в Женеве.

Да, подумала Жюльетта, единственной, у кого хватило храбрости восстать против унижений и грубости, обрушивающихся на ребенка. Забавно вот так снова взглянуть на свое прошлое, которое она впервые в жизни видела глазами других. Теперь, когда она выросла, все, что было в нем невыносимого, мрачного и трагического, выступало особенно ярко. А ведь тогда Жюльетта не желала считать себя жертвой, ее просто переполнял гнев, и она до поры сдерживала копившуюся в ней беспощадность. Ее внешнее смирение было всего лишь военной хитростью, на манер повадок животных, втягивающих голову и сворачивающихся при малейшей угрозе.

– В девятнадцать лет вы отправились в качестве компаньонки в США. В Чикаго.

– В Филадельфию.

– Вы провели год в семье преподавателей с двумя детьми, которые были старше вас.

Это была самая главная ложь. Надо удвоить внимание. Жюльетта подтвердила эту информацию, саму по себе далекую от истины, но соответствовавшую тому, что она говорила раньше.

– Старшим был юноша по имени Роджер. Именно с ним вы впервые вступили в сексуальные отношения.

Вот это уже ближе к правде, если не считать того, что Роджер был вовсе не сыном хозяев, а мерзким соседским пареньком, как-то вечером, когда она возвращалась домой с дискотеки, оказавшимся у нее на дороге. Жюльетта не стала бы употреблять слово «изнасилование». Что ни говори, но в том, что последовало, она тоже сыграла свою роль. Сексуальные отношения казались ей в ту пору одной из жестоких игр, позволявших выплеснуть душившее ее бешенство. Роджер оказался просто живым орудием ее посвящения. Это было почти то же самое, что побег из дома.

– Вернувшись во Францию, вы записались на английское отделение филологического факультета университета Лион III.

– Лион II.

– Шесть месяцев вы пробыли активисткой студенческого профсоюза. Потом вы вступили в экологическую группу «Зеленый мир». Вы участвовали во многих акциях протеста, в частности в демонстрации у атомной станции в Трикастене. Именно там вы познакомились с Джонатаном Клазесом.

Их группа решила тогда блокировать ворота станции, чтобы помешать выехать грузовику с радиоактивными отходами. Операцию сорвали переброшенные туда в огромном количестве люди из ЦРС. Жюльетта пустилась в путь ночью с еще пятерыми товарищами. Рано утром пошел дождь, и они заблудились в хитросплетении дорог, окружавших станцию. Взвод жандармов бросился на них в тот момент, когда они, сами того не зная, приблизились к защищенной током решетке. Жюльетта потеряла своих. Голодная и промокшая, она добралась до какого-то кафе и там познакомилась с Джонатаном. Он сказал, что тоже участвовал в акции, но с самого начала считал, что она обречена, и расположился в кафе, наблюдая за происходящим. Он показался Жюльетте высокомерным кривлякой. Его пресыщенный вид, манера томно прикрывать глаза, затягиваясь сигаретой, делали Джонатана похожим на театрального денди. Он предложил девушке воспользоваться его мотоциклом. Жюльетта отказалась. Она вернулась в Лион на автобусе и немедленно забыла про Джонатана.

– Вы до того никогда не встречали этого парня?

– Никогда.

Мужчина и женщина обменялись взглядом.

– Но ведь он уже год был членом «Зеленого мира», – сказала американка.

– Я только позже узнала об этом. В организации много групп. всех знать нельзя.

Жюльетте показалось, что, задавая эти вопросы, они интересуются Джонатаном не меньше, чем ею самой.