Виктор Пронин - Банда - 4

- Остались только мы с тобой? - подсказал Халандовский, воспользовавшись заминкой Пафнутьева.- И ты прав, Паша. Меня иногда посещают точно такие же мысли.

Пафнутьев опустился в низкое, продавленное кресло, откинулся на спинку, положил руки на подлокотники. Сделав несколько глубоких вдохов, он посмотрел на Халандовского, расположившегося в соседнем кресле.

- Кажется, выжил,- выдохнул Пафнутьев.

- Не сомневайся, Паша. Ты выжил. Меня всегда удивляла, Паша, твоя потрясающая способность произнести тост не просто уместный, а новый, свежий, дерзкий. Давай выпьем, Паша. Чтоб мы выжили!

- А меня просто потрясала твоя способность все, что угодно, превращать в тосты.

- Вперед, Паша! - и Халандовский бестрепетной рукой наполнил крутобокие стопки, в каждую из которых наверняка помещалось не менее ста граммов водки. Рюмки тут же окутались влажной дымкой, покрылись мельчайшими капельками, один вид которых в душе усталой и разочарованной рождает надежды и возвращает к жизни.

Друзья чокнулись. Звук получился сильным и содержательным. Не было в нем легкомысленного перезвона хрустальных фужеров, многозначительного и пустоватого стука шампанского, не было мелочного дребезжания рюмок маленьких и спесивых.

Выпив, Пафнутьев снова откинулся на спинку и некоторое время прислушивался к себе, с каждой секундой убеждаясь в том, что водка прекрасна, закуска на столе, что жизнь и в самом деле продолжается. Нет, с халандовской закуской не сравнятся никакие угощения из вымороченных салатов, тягучих соусов, вываренных непонятно из чего, шевелящихся в животе устриц и дергающихся, царапающих по стенкам желудка лягушачьих лапок...

Положив на ломоть срезанного мяса щедрую порцию хрена, Пафнутьев сунул его в рот и застонал от наслаждения. А когда все прожевал, все проглотил и уже ощутил праздничный фейерверк в своем организме, он поднял глаза и наткнулся на черный, громадный взгляд Халандовского.

- Тебе чего? - спросил Пафнутьев.

- Паша... Ты не поверишь... Но ведь ты и в самом деле выжил, а! Столько раз за последние годы ты мог сгореть, утонуть, расчлениться... Паша, ты ведь и спиться мог! Что же тебя уберегло?

- С такой водкой, Аркаша, с такой закуской, в такой компании... Разве можно погибнуть? Что ты несешь?

- Ну, что ж... Тоже хороший тост,- Халандовский снова наполнил рюмки.

Опять выпив до дна, Пафнутьев похрустел огурцом, отломил домашней колбасы, отведал и ее, почтительно склонив голову к плечу.

- Что скажешь? - спросил Халандовский, который похвалу принимал вроде бы и равнодушно, но ждал, когда похвалят его угощение, а если гости молчали, то начинал нервничать и переживать.

- Ничего, что я беру колбасу прямо руками? - спросил Пафнутьев.Понимаешь, в такую колбасу грешно втыкать железную вилку, ее надо нетронутой, неповрежденной донести до самого рта.

- Не переживай, Паша,- успокоил его Халандовский.- Короли едят руками.

- Да? - удивился Пафнутьев.- А, знаешь, кажется, ты прав.

- Я всегда прав.

- Почему же в таком случае не делаешь ремонт в квартире? - спросил Пафнутьев.- Твоя квартира, конечно, прекрасна, но она станет еще лучше, если...- Пафнутьев замолчал, предлагая хозяину самому решить, что менять в его квартире, а что оставить как есть.

Халандовский замер на мгновение от столь резкой перемены темы, внимательно посмотрел на Пафнутьева, поднял бутылку, прикинув количество оставшейся водки, снова поставил ее на место.

- Я сделал ремонт в своей квартире. Но не в этой.

- У тебя есть еще одна?

- Две.

- Разумно.

- Я купил две квартиры на одной площадке, объединил их и сделал ремонт.

- Но живешь здесь?

- Да. Говори, Паша... Я чувствую холодок в душе, когда вижу, как подбираешься ты к чему-то главному... Мне страшно, Паша.

- Кому ремонт заказывал? - беззаботно спросил Пафнутьев.

- Это уже горячее,- проговорил Халандовский.- Есть такая фирма - "Фокус".

Халандовский взглянул на Пафнутьева и тут же опустил глаза, словно опасаясь, что его друг увидит в них больше, чем следовало. Он взял бутылку, разлил остатки водки. Убедившись, что бутылка пуста, поставил ее у окна за штору, как это делали в столовых в период жестокой борьбы с алкоголизмом. Тяжело поднявшись из кресла, сходил на кухню, хлопнул дверцей холодильника и тут же вернулся еще с одной бутылкой, тоже покрытой матовым, серебристым инеем.

- Хорошо сидим, да, Паша?

- Я вышел на них.

- Понял.

- И не отстану.

- Знаю. Но победить, Паша, не сможешь. Не потому, что ты стар, слаб или смелости в тебе недостаточно. Дело в другом. Это. спрут. У него много щупальцев. И стоит отрубить одно, как на его месте вырастает другое, а все остальные остаются целыми.

- Ты знаешь, чем они занимаются?

- Всем.

- В каком смысле?

- В самом прямом. Они занимаются всем. Все, что придет тебе в голову, самое кошмарное - можешь быть уверенным, что и этим они занимаются.

- Младенцами торгуют? - произнес Пафнутьев самое несусветное, что только могло прийти ему в голову.

- А, так ты об этом знаешь,- проговорил Халандовский без удивления.- Ну, что ж... Тогда ты много знаешь. Мне и добавить нечего.

- Не понял?! - откинулся Пафнутьев на спинку стула.- Я от фонаря брякнул... И что, попал?

- В десятку. Выпьем, Паша... За то, чтоб и на этот раз ты выжил. Такой тост будет кстати, как никогда.

Друзья чокнулись, подмигнули друг другу, выпили. Пафнутьев уже привычно потянулся к домашней колбасе, а Халандовский., увидев, что пошла его колбаска, сходил на кухню и принес еще один кружок.

- Знаю, что ты меня не послушаешься, но для очистки совести скажу... Отступись, Паша. Не надо. Это даже не банда... Это государство. Бандитское государство, которое захватило город. Если ты о младенцах действительно брякнул от фонаря, то... Подозреваю, в руках у тебя оказался кончик нити. Не тяни его, Паша. Ты никогда не будешь знать, что вытянешь. Думаешь, что на том конце нити воздушный шарик, а там окажется бомба, в которой уже сработал взрыватель. Надеешься, что ведешь на поводке кошку, а за тобой идет тигр. Остановись, Паша. Никто тебя не упрекнет. Ни у кого язык не повернется. Ты уже что-то нашел?

- Руку нашел.

-Где?

- В холодильнике.

- А, ты в прямом смысле... Я подумал, что ты где-то нашел поддержку, помощь, содействие.- А рука,- Халандовский пренебрежительно скривил губы.- В городе каждый день из-под снега показывается и кое-что посущественней. Во дворе моего магазина голову нашли. С осени в листьях пролежала.

- И сколько ему было лет? - спросил Пафнутьев, вспомнив просьбу медэксперта.

- Почему ему? - пожал плечами Халандовский.- Голова-то бабья. А было ей... Лет двадцать. Двадцать пять... Не больше, Паша... У них свои боевые отряды, наемные убийцы, у них везде свои люди. Ни один твой шаг не останется незамеченным. Могу тебе сказать еще одно... Если им кто-то не нравится, они делают предупреждение. Одно-единственное. Вежливое, спокойное... Если человек не внял, его убирают.