Ирина Комарова - Смерть по фэн-шуй

Как только Маринка с папой заявили маме протест, я тут же подняла голову и в очередной раз постаралась объяснить, что вполне довольна положением вещей и не собираюсь увольняться из «Шиповника», а в школу, хоть вспоминаю о ней с легкой ностальгией, возвращаться не хочу. Мама, под нажимом Маринки (папа, после того как поднял бунт и потребовал покоя в доме, посчитал, что выполнил долг главы семьи, и со спокойной совестью отправился спать), выслушала меня до конца, объявила, что не ожидала такого от своей дочери, высказала версию, что меня подменили в роддоме, и заключила тем, что я сама не знаю, чего хочу. Поскольку разговоры о подмене в роддоме мы с Маринкой слышим всю жизнь и возникает это предположение по самым разным причинам: от тройки по литературе до оставленной в раковине грязной посуды, я посчитала, что легко отделалась. Более прагматичная сестрица потребовала у мамы обещания, что тема моей работы в школе больше подниматься не будет. Я затаила дыхание. Поскольку мама собственным примером, с детства приучала нас держать данное слово (кто бы знал, как я в нежном возрасте ненавидела поговорку «Не давши слова – крепись, а давши слово – держись»!), обещание, данное детям, было для нее свято. Некоторое время мама «крепилась», но Маринка, когда хочет чего-то добиться, обладает бульдожьей хваткой, и мама сдалась.

– Все, закрыли тему, – пообещала она. – Слова больше не скажу ни про школу, ни про твою нелепую работу!

А мне эта нелепая работа нравится. И в частности, мне нравится смотреть, как преображают ся лица наших клиентов. Вот, например, Лосев. После того как шеф позвонил и попросил его приехать, Александр Анатольевич примчался минут через пятнадцать, не больше. Он вошел в приемную запыхавшись, видимо, по лестнице поднимался бегом.

– Здравствуйте, Ниночка! Тут меня Александр Сергеевич…

– Да-да, проходите, – приветливо улыбнулась ему Нина. – Александр Сергеевич вас ждет.

Тяжелой рысцой Лосев миновал приемную, открыл дверь в кабинет и замер на пороге, увидев скрипичный футляр, лежащий на столе у Баринова. Потом шумно, со свистом, перевел дыхание, сделал крохотный шажок вперед и вытянул к столу руки.

– Это, – он кашлянул и быстро облизнул губы, – это она?

– По нашим данным, да, – ответил шеф. – Рита, доложи.

– Эта скрипка изъята у человека, организовавшего дорожное происшествие с вашей женой, – коротко объяснила я. – На задней деке есть клеймо Паоло Маджини, и мы думаем, что нашли именно ту скрипку, из Госколлекции. Но лучше вам самому проверить.

– Да, конечно. – Лосев еще немного приблизился и посмотрел на меня с трогательно жалобным видом. – Вы не могли бы… я просто боюсь. Я вам верю, конечно, но… а вдруг я открою, а там ничего нет?!

Баринов, услышав это, даже глазом не моргнул, а вот из угла, в котором расположился Гошка, раздался невнятный сдавленный звук. Я кивнула и, открыв замки, откинула крышку футляра.

– Вот, посмотрите, пожалуйста.

– Я могу… я могу взять ее в руки?

– О чем вы говорите? – Даже наш невозмутимый шеф не смог сдержаться. – Это же ваша скрипка. По крайней мере, мы надеемся, что ваша. Существует, конечно, вероятность ошибки, и тогда мы…

– Что вы, какая ошибка! – испугался Александр Анатольевич. – Теперь, когда вы ее нашли, это просто невозможно! – Он схватил скрипку, поднес ее к глазам, внимательно осмотрел, чуть ли не обнюхал колки, провел пальцем по изгибу эфы и заглянул внутрь. После этого облегченно выдохнул и прижал инструмент к груди. – Она! Никаких ошибок, это моя скрипка, из Госколлекции! Господи, какое счастье!

Следующие несколько минут Александр Анатольевич напоминал проснувшийся вулкан: он шумно и многословно извергал восторги и благодарности, восхищался мной и Гошкой, потом, вспомнив, что мы еще и сына ему нашли, смахнул слезу и выразил желание всех нас обнять и расцеловать, причем начать решил с шефа. Александр Сергеевич от объятий тактично уклонился и сменил тему:

– Кстати, Александр Анатольевич, по поводу того дорожного происшествия, когда ваша жена якобы сбила бомжа. У Гоши есть что вам сказать.

– Якобы? Вы хотите сказать… – Руки у Лосева затряслись, и он торопливо вернул скрипку в футляр. – Но как же? Ведь был труп, разве нет? Бомж был?

– Не было, – широко улыбнулся Гоша. – Был акробат, которого специально наняли, чтобы Лидию Семеновну напугать. Ну и вас, естественно. Банальная подстава.

– Господи! – Лосев поискал, на что бы присесть, и я быстро придвинула ему стул. – Так он жив? Это правда? Вы меня не обманываете, он действительно жив? Господи, вот Лидочка обрадуется! Она ведь, поверите ли, каждую ночь плачет! Думает, что я не слышу, но как тут не услышать! Конечно, разве же это легко – человека насмерть сбить! Так вы точно говорите, он жив?

Гошке, а потом еще и мне пришлось несколько раз повторить, прежде чем Александр Анатольевич окончательно поверил, что никакого наезда на «бомжа» не было и все это была только инсценировка. После чего Александру Сергеевичу удалось достаточно деликатно намекнуть, что мы-то свои обязательства выполнили и теперь хотелось бы увидеть ответный жест. Лосев немедленно потянулся за бумажником, и мы с Гошкой привычно испарились – как любит говорить мой напарник, «решение финансовых вопросов требует интима».

Финансовый вопрос был решен очень быстро и ко всеобщему удовлетворению. Когда слегка помятый шеф (очевидно, увернуться от объятий ему все-таки не удалось) вывел Лосева в приемную, тот, прежде чем удалиться, поцеловал ручку мне и Нине, а Гошку хлопнул по плечу и подмигнул:

– Коньяк за мной!

Наконец Александр Анатольевич, прижимая к груди скрипку, скрылся за дверью. Гошка картинно вытер пот со лба и пожаловался в пространство:

– Честное слово, не знаю, что тяжелее было – скрипку найти или эту сцену выдержать! Вот послал Господь клиента!

– Он заплатил, – напомнил Баринов, – наличными. По счету, до копеечки, плюс премиальные.

– Еще насчет коньяка намекнул, – просиял напарник. – Милейший человек Александр Анатольевич, я всегда это говорил!

– Не люблю коньяк, – сморщила носик Нина. – Вот если бы ликер кофейный…

– Позвонить ему? – с готовностью предложил Гошка, хватаясь за телефонную трубку.

– Не стоит. – Шеф положил на стол Нины внушительную стопку купюр. – На премию, что он нам выдал, ты себе коробку любого ликера купишь, хоть кофейного, хоть чайного.

– Милейший человек! – восторженно повторил Гоша. Я тоже издала радостный возглас – общий вид стопки мне понравился.

– Ух ты! – Ниночка взяла деньги и быстро пересчитала. Потом задумалась, почесала в затылке: – Как бы это мне провести поаккуратнее?…

– Сильно не мухлюй, – предупредил Баринов, усаживаясь на стул. – Налоговая в последнее время свирепствует.