Фред Варгас - Человек наизнанку

Он остановился, уселся под деревом и принялся взвешивать свои мысли, одну за другой. Спустя четверть часа он тяжело поднялся и, повернув обратно, направился в жандармерию Шаторужа.

На полпути, там, где начиналась тропа между двумя полями, он вдруг замер на месте. Ему преграждал дорогу высокий, крепкий мужчина, он стоял метрах в пяти-шести, подобравшись и изготовившись к нападению. Хотя ночь была ясная, Адамберг не смог разглядеть его лица. Но он знал, что перед ним оборотень. Неуловимый странствующий убийца, ловко уклонявшийся от любых ударов, теперь решил вступить с ним в смертельную схватку. До сих пор ни один из тех, на кого он нападал, не остался в живых. Но ни одна из его жертв не имела при себе оружия. Адамберг отступил на несколько шагов, смерив взглядом массивную фигуру, которая медленно и беззвучно приближалась к нему, слегка раскачиваясь. «Волчьи глаза в ночи горят, как уголья, малыш, горят, как уголья». Левой рукой Адамберг расстегнул кобуру и вынул пистолет, но тут же по весу определил, что он не заряжен.

Мужчина ринулся на него и одним мощным ударом сбил с ног. Адамберг упал навзничь, корчась от боли в руке, а его противник изо всех сил придавил его плечи к земле, встав на них коленями. Адамберг хотел сбросить с себя эту непомерно тяжелую массу, но тут же понял, что у него ничего не получится, и опустил руку. Он попытался поймать взгляд оборотня.

— Стюарт Дональд Падуэлл, — выдохнул он, — тебя-то я и искал.

— Заткнись, — ответил Лоуренс.

— Оставь меня, Падуэлл. Я уже сообщил о тебе в полицию.

— Неправда.

Канадец вытащил что-то из кармана своей просторной куртки, и у самого лица Адамберга сверкнули ослепительно белые волчьи клыки невероятных размеров.

— Череп полярного волка, — объяснил Лоуренс, усмехнувшись. — Теперь знаешь, а то бы дураком помер.

Раздался выстрел, и Лоуренс мгновенно обернулся, не ослабляя хватки. Солиман, одним прыжком очутившись рядом с ним, приставил к его груди ружье.

— Попробуй шевельнись, траппер, — прорычал Солиман. — Я пущу тебе пулю в сердце. А теперь ложись на землю!

Но Лоуренс и не подумал лечь. Он медленно встал, подняв руки; он явно не смирился с поражением, а ждал благоприятного момента для нападения. Солиман держал канадца на прицеле и медленно приближался, заставляя того отступать к кукурузному полю. В ночи тонкий силуэт юноши казался трогательно хрупким. Адамберг понял: с ружьем или без ружья, но Солиман долго не выдержит. Комиссар подобрал камень потяжелее, тщательно прицелился и запустил им в голову Лоуренса. Канадец упал как подкошенный: камень угодил ему в висок. Адамберг выпрямился, подошел к нему, удостоверился, что он без сознания.

— Вот и ладно, — облегченно вздохнул комиссар. — Поищи, чем бы его связать. А то он скоро очухается.

— У меня нечем его связать, — развел руками Солиман.

— Дай что-нибудь из твоих вещей.

Пока Адамберг отстегивал ремни кобуры, чтобы снять сначала их, а потом и рубашку и использовать все это вместо веревок, Солиман послушно стащил с себя майку.

— Нет, это не подойдет, давай сюда брюки, — приказал Адамберг.

Солиман, оставшийся в одних трусах, принялся связывать руки и ноги канадца, тот застонал.

— Слушай, у него кровь, — испуганно сообщил юноша.

— Ничего с ним не случится. Ты лучше посмотри, Соль, какая зверюга!

И Адамберг поднес к лицу Солимана светящийся в темноте белый череп полярного волка, осторожно просунув руку в затылочное отверстие. Солиман опасливо потрогал кончиком пальца острые зубы.

— По-моему, они заточены, — сказал он. — Режут, как бритва.

— У тебя телефон с собой? — спросил Адамберг.

Солиман обследовал траву, нащупал свои брюки, отстегнул мобильный телефон. Адамберг позвонил в полицию Шаторужа.

— Скоро будут, — сообщил он и сел на землю рядом с распростертым телом канадца.

Сел, прижал голову к коленям, перевел дух.

— Как ты меня нашел? — спросил он юношу.

— После твоего ухода я сразу лег спать. Лоуренс прошел мимо меня совсем тихо, держа вещи под мышкой, и оделся снаружи. Я отодвинул брезент и увидел, как он направился в твою сторону. Я понял, что он собирается догнать тебя и объясниться по поводу Камиллы, и объяснение это будет нелегким. Но я решил, что меня это не касается. И тут вдруг Полуночник вскакивает и кричит: «Беги за ним, Соль!» Вытаскивает ружье из-под кровати и сует его мне. Вот так!

— Да, Полуночник не дремлет, — произнес комиссар с теплотой.

— Ясное дело. Потом я увидел траппера, который преградил тебе дорогу, и подумал, что сейчас вы начнете объясняться. А потом дело приняло скверный оборот, и ты сказал: «Привет, Падуэлл», — или что-то в этом роде. Я сразу просек, что объяснение тут ни при чем.

Адамберг улыбнулся.

— Он же мог тебя убить! — укоризненно заметил Солиман.

— Мы с самого начала не поспевали за ним, всюду опаздывали, — сердито сказал Адамберг и нахмурился. — С самого начала. Мы едва не схватили его за хвост, но нам не хватило всего нескольких часов.

— А я думал, Падуэлл умер.

— Это его сын, Стюарт.

— Ты хочешь сказать, сын выполнял последнюю волю отца? — спросил Солиман и с удивлением воззрился на канадца, по-прежнему лежавшего без сознания.

— Когда его отец прикончил Симона Элуэна, мальчишке было десять лет, и он при этом присутствовал. После чего для малыша Стюарта все было кончено. Вдобавок его бросила мамаша и сбежала с братом убитого Элуэна. Все восемнадцать лет заключения Падуэлл-старший, видимо, внушал сыну, что они должны отомстить, уничтожить мужчин, которые украли у мальчика мать и держат ее где-то в далекой стране.

— А какое отношение имеют к этому остальные? Я имею в виду Серно и Деги.

— Думаю, они тоже были любовниками той женщины. Другого объяснения у меня нет.

— Хорошо, а Сюзанна? — глухо спросил Солиман. — Она-то тут при чем? Откуда она могла узнать такое о траппере?

— Сюзанна ничего не знала.

— Она, наверное, увидела, как он зарезал овец с помощью этого проклятого черепа.

— Говорю тебе, ничего она не знала и не видела. Он убил ее не за то, что она говорила об оборотне, а за то, что она о нем не говорила, да и не собиралась говорить. Но когда она погибла, он мог приписать ей какие угодно слова. Вот зачем ему нужна была смерть Сюзанны. Чтобы она не могла ничего отрицать.

— Господи, да зачем ему все это было нужно? — спросил Солиман дрожащим голосом.

— Чтобы пустить слух о человеке с волком. Только для этого, Соль. Если бы он попытался сделать это сам, это было бы серьезной ошибкой.

Из темноты до Адамберга донесся горестный вздох Солимана.

— Не понимаю, зачем он устроил весь этот балаган с волками.

— Нужно было убедить всех, что убийства совершает сумасшедший и они случайны, — в общем, необходим был виновный. И он устроил массовую истерию вокруг Массара, кровожадного безумца, больного ликантропией. [1] Ликантропия — психическое заболевание, при котором человек считает себя волком или другим животным. (Прим. пер.). У Падуэлла было для этого все необходимое. Его профессия, широкие возможности, знакомства, наконец, алиби: он ведь всегда находился в Меркантуре.