Вениамин Полубинский - Знакомьтесь: МУР

Вплоть до конца нэпа в Москве орудовала шайка карточных шулеров Кирилла Осипова. Шайка гастролировала не только по карточным притонам Москвы, но и по всем крупным городам страны. И всюду подчистую обирала своих партнеров по зеленому столу. Секрет успеха заключался еще и в том, что мошенники побывали на Петроградской фабрике, выпускающей игральные карты, и договорились с упаковщицами, за хорошую мзду конечно, что те будут укладывать карты в отдельных колодах в особом, заранее оговоренном порядке, не так, как они укладываются обычно. Причем колоды эти упаковщицы оклеивали специальной, отличной от других, бандеролью.

Мошенники в любом казино, в любом игорном доме находили такие колоды. И дальше уже не требовалось даже особой ловкости рук, чтобы очистить карманы партнеров. Осипов очень скоро стал одним из богатейших людей в городе.

Все эти примеры приведены здесь лишь с одной-единственной целью: показать, что преступный мир — явление в социальной жизни буржуазного общества весьма обособленное, с четкой профессионализацией его членов, со своими «академиями» и специфическим языком.

Более того, бесчеловечная эксплуатация трудового народа, грубое и неприкрытое беззаконие, взяточничество и продажность во всех звеньях царской государственной машины объективно способствовали пополнению армии профессиональных преступников.

Примечателен в этом отношении рассказ, опубликованный в 1916 году журналом «Исторический вестник», о широко известном в свое время московском приставе сыскной полиции Хотинском.

«В служебном кабинете Хотинского стоял большой письменный стол, покрытый доходившей до пола суконной скатертью. Всех арестованных пристав обычно встречал в юпитерской позе, сидя за этим столом. Арестант начинал с того, что бросался на колени. «А!.. Ты опять попался, такой-сякой! — громко восклицал Хотинский, варьируя свой привет, смотря по тому, действительно ли уже знакомый вор перед глазами или это было для него «новое» знакомство. — Я тебе покажу, как воровством заниматься!»

Вор молча кланялся приставу в ноги и тихонько подбрасывал под стол то или иное приношение. Это были или золотые часы, или цепочка, или кольцо, или деньги, причем последние клались так, чтобы приставу видна была стоимость положенной ассигнации.

Исполнив это, вор поднимался с колен и, выпрямляясь, громко произносил: «Помилуйте!»

Хотинский, как бы поправляя сбившуюся скатерть, заглядывал под стол и, находя оставленное там приношение несогласным с испрашиваемой милостью и совершенным проступком, топал ногами и кричал:

— Помиловать?.. Нет, голубчик! Вот вы у меня где сидите!.. — Он нагибал голову и проводил рукой по своей толстой, как у вола, шее. — Давно уж я до вас добираюсь! Давно собираюсь я примерно проучить вас всех!..

Вор, выслушав эту нотацию, вынимает из кармана подобие носового платка и, делая вид, что плачет, ловко достает из него то, что ему полагалось, и, вновь опускаясь на колени и лбом касаясь пола, присоединяет к ранее положенному еще малую толику…

Бывали случаи, когда земных поклонов приходилось класть по два и по три».

Более чем солидное состояние сколотил себе этот блюститель царского порядка. Не уступил ему в этом и другой «сыщик» — пристав Пречистенской полицейской части Москвы Поляков. В отставку он вышел с капиталом около 200 тысяч рублей, нажитым на службе. Его ученик Шидловский, занимаясь в основном делами о растратах, подлогах и крупных кражах, по скромным подсчетам современников, положил в карман взяток на 400 тысяч рублей.

При таких порядках в царской сыскной службе преступники-профессионалы жили вольготно, хорошо зная, от кого из полицейских чинов и за сколько можно откупиться.

Особых размеров преступность в Москве достигла после февральской буржуазной революции. Видя неспособность так называемой «народной милиции» буржуазного Временного правительства, ее продажность и нерасторопность, преступники распоясались настолько, что стали действовать почти легально, в открытую.

Характерной, можно сказать, типичной для того времени иллюстрацией методов «работы» московских налетчиков могут служить два ограбления, происшедшие буквально одно за другим летом 1917 года.

Февральская революция обошла стороной Купеческий клуб, как, впрочем, и другие подобные московские заведения, нисколько не нарушив их нравов и традиций. В залах и гостиных клуба, как и в прежние времена, широко гуляла за богато сервированными столами состоятельная публика, здесь по-крупному играли в карты и железку, до утра кутили и веселились под цыганские романсы и русский перепляс.

Так было и на этот раз. За одним из столов, покрытом зеленым сукном, сгрудилась группа молодых офицеров-картежников. В соседней комнате человек десять внимательно следили за диском железки. В ресторанном зале компания самодовольных торговцев обмывала удачную сделку, а рядом с ними кутило общество интеллигентов богемного вида. Сквозь малосвязные выкрики, пьяный хохот, звон посуды с эстрады едва пробивался голос певицы.

Вдруг в два часа ночи в этот шум и гам ворвался густой бас:

— Всем находиться на месте! Стреляем без предупреждения!

Под сводами здания раздалось несколько выстрелов. В Купеческий клуб ворвалась банда грабителей, человек двадцать пять. Оставив одного бандита на страже у входа, принялись за дело. Собрали с пяти карточных столов все деньги, у игроков отобрали бумажники, часы, кольца. Очистили карманы у посетителей ресторанного зала. В комнате, где играли в железку, ранили трех человек, которые, по мнению грабителей, слишком медленно раскошеливались. Отобрали оружие у всех находившихся в клубе офицеров. Приказав жертвам не выходить из помещения в течение двадцати минут, налетчики скрылись.

На следующий день городская газета «Утро России» в заметке «Экспроприация в Купеческом клубе» констатировала:

«Все гости клуба были ограблены дочиста».

Не прошло и нескольких дней, как нечто подобное произошло в здании Союза московских потребительских обществ, находившемся на Преображенской улице. Правда, дело происходило днем и грабителей было всего пять человек. К зданию они подъехали на машине, перерезали телефонные провода, один остался караулить машину и выход. Остальные спокойно обошли все помещения учреждения, забрали более 100 тысяч рублей и, не торопясь, удалились. И хотя в это дневное рабочее время в помещении находилось свыше семидесяти человек сотрудников и посетителей, ни один из них даже и не подумал оказать сопротивление грабителям.

Население Москвы было буквально терроризировано многочисленной армией профессиональных преступников, орудовавших в городе и его окрестностях.