Чарлз Тодд - Хладнокровное предательство

Хэмиш сказал: «Нельзя убежать от того, кто ты есть и кем ты был…»

В тишине коридора Ратлидж ответил:

– Но и жить с этим я тоже не могу.

На следующее утро Ратлидж, положив на сиденье рядом с собой карту, выехал со двора и направился на окраину Эрскдейла.

Ухабистая тропка привела его на ферму «Яблоня». Его встретил пес, он глухо рычал, угрожающе опустив голову. Из кухонной двери высунулась женщина – посмотреть, кто приехал.

– Инспектор Ратлидж из Лондона, – крикнул он, не выходя из автомобиля.

– Муж в хлеву…

– Миссис Халднес? Я хотел бы задать вам несколько вопросов о той ночи, когда погибла семья Элкотт.

Нерешительность сменилась настороженностью.

– Я ничего не смогу вам сказать.

– Я все понимаю. Речь пойдет не об убийстве. Но вот что пришло мне в голову… Скажите, ваши собаки лаяли в ту ночь? Не заметили ли вы следы на снегу в тех местах, где никого не могло быть? Может, вы заметили, что ваши дети ведут себя необычно?

– Надвигалась метель. У нас было много дел. Что мы могли услышать или увидеть? Да и вряд ли убийца пошел в нашу сторону!

– Я имел в виду Джоша.

– Не желаю ему ничего плохого… мой муж ходил искать его вместе с остальными. Но с моими сыновьями он не дружил. Они не очень хорошо ладили.

– Он находился в отчаянном положении и мог обратиться за помощью к любому.

– Да, и мы сделали для него что могли, верно? Нет, мы его не видели.

Хэмиш заметил: «Не такая она женщина, к какой мальчик обратится за помощью. Сухая, черствая».

Ратлидж продолжил:

– Ваша ферма ближе других к ферме Элкоттов.

– Ну и что? Дорога по склону холма не самая лучшая.

Он поблагодарил фермершу и, когда та отозвала собак, зашагал в сторону холодного, пахнущего плесенью хлева, где встретился с ее таким же немногословным мужем. Халднес повторил слова жены – они словно сговорились.

В их настороженности Ратлидж угадывал и скрытый мотив – суеверие. Халднесы боялись лишний раз говорить об Элкоттах и постигшей их участи, чтобы не накликать беду и на свою семью. Видимо, они придерживались принципа «меньше знаешь – крепче спишь».

Ратлидж поехал на ферму «Южная». Владельца он застал в конюшне – тот чистил денники. Мистеру Петерсону он задал те же вопросы – и снова как будто натолкнулся на глухую стену. Миссис Петерсон, движимая любопытством, вышла узнать, чего хочет незнакомец.

– Да мы его и не знали толком, парнишку-то. Конечно, видели в базарные дни с Джералдом или с его мамашей, – сказала она Ратлиджу. – Но наши дети уже взрослые, живут отдельно, к чему нам было обращать на Джоша особое внимание? Я слыхала, с ним хлопот хватало, но, когда Джералд был рядом, он вел себя примерно.

– Хлопот хватало?

– Я только повторяю то, что говорила мне миссис Халднес. Сама его не знаю.

Петерсон покосился на горные вершины.

– Мы его искали, сделали все, что смогли. Чего от нас и ждали. – Неудача явно удручала его.

– Вы уверены, что за неделю перед убийством в Эрскдейле не было чужаков? – спросил Ратлидж.

– Ну, если чужак и замышлял недоброе, вряд ли он стал бы привлекать к себе внимание, – заметила миссис Петерсон. – У нас нет привычки по ночам смотреть в окна да примечать, кто проходит мимо.

– И потом, – подхватил ее слова муж, – злодей навряд ли пошел бы мимо фермы, чтобы не будить собак. В горах сотни троп, выбирай не хочу.

Когда Ратлидж спросил, не знают ли они, почему могли убить Элкоттов, Петерсоны, как и Халднесы, покачали головой.

– Джералд был хороший человек, – сказал Петерсон. – Он не стал бы якшаться со всяким отребьем. И жена его тоже хорошая была хозяйка. Такие, как они, нечасто попадают в неприятности, верно?

– И его отец, Генри, был тоже хороший человек. О дяде и говорить нечего. Хорошие они люди, Элкотты, – согласилась миссис Петерсон и с тревогой заметила: – При мне еще никогда никого не убивали. Мы к такому не привыкли.

Когда Ратлидж упомянул Пола Элкотта, супруги быстро переглянулись.

– До Джералда ему, конечно, далеко, – ответил Петерсон. – А человек он неплохой. Жаль, что не выгорело у него дело с трактиром, но такова жизнь. Он еще молодой.

Миссис Петерсон кивнула:

– Он очень похож на своего дядю Тео. И вот надо же, как все обернулось!

Ратлиджу показалось, будто фермерша косвенно хвалит Пола.

Хэмиш сказал: «Ему всю жизнь приходилось жить в чьей-то тени».

Интересное наблюдение.

– Тео Элкотт тоже живет в Эрскдейле? – спросил Ратлидж. До сих пор никто при нем не упоминал других родственников Элкоттов.

– Да что вы, Тео умер в 1906-м, – ответила миссис Петерсон и вернулась к более насущному вопросу: – Генри бы удар хватил. Не понимаю, как такое зверство могло случиться у нас, в Эрскдейле?

Отъезжая от фермы «Южная», Ратлидж дивился характеру здешних обитателей. Они охотно закрывают глаза на все, что творится рядом, отказываются быть сторожами братьям своим. Одно дело – участвовать в поисках пропавшего мальчика. Это им знакомо, они знают землю, на которой живут. Если кому-то нужно помочь залатать крышу, которая прохудилась в метель, или дать взаймы лошадь или плуг, или помочь накормить скотину, если хозяин болен, соседи придут на помощь, потому что уверены: когда-нибудь сосед ответит добром на добро. В суровом краю, где приходится бороться с силами природы, взаимовыручка – вопрос выживания.

Но соседи не желали даже задуматься о том, что сделали Элкотты, почему они навлекли на себя Божий гнев.

Тропа, ведущая к последней ферме в его списке, шла в гору. На заснеженном склоне машина забуксовала, ее качало из стороны в сторону, как корабль в шторм. Взобравшись на вершину холма, Ратлидж проехал немного по относительно ровному участку, а затем снова пришлось подниматься вверх. Хозяйственные постройки почти совсем развалились. Снег толстым слоем лежал на шиферных крышах. Все такое же серое и тусклое, как сегодняшний день.

Посмотрев на карту, Ратлидж прочел название, написанное на соответствующем квадратике. Ферма Ингерсонов. Фамилия старая, наверняка их предки родом из Скандинавии, как, впрочем, и многие семьи на севере.

Он въехал на двор и увидел, что в загоне рядом с хозяйским домом сбились в кучку овцы. Из трубы шел дым, но во двор никто не вышел. Не услышал Ратлидж и собачьего лая. Выйдя из машины, он огляделся и увидел на снегу отпечатки мужских резиновых сапог и собачьих лап.

Не успел он подойти к ступенькам, ведущим к двери черного хода, как дверь распахнулась и на пороге показалась женщина. Пожилая, волосы стянуты в пучок на затылке. Когда-то была красивой, но теперь волосы подернуты сединой, хотя глаза остались ярко-голубыми. Она опиралась на палку, как будто ей было трудно ходить. Ее лицо искажала гримаса боли. Рядом с хозяйкой стояла на страже черная собака; она глухо ворчала, словно призывая незваного гостя вести себя прилично.