Ким Ньюман - Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей

Сплошные неудобства. Следующий удар был ещё чувствительнее. Нам досадили уже серьёзно.

Обычно я не занимался каждодневной рутиной. У меня более важные обязанности. Поэтому я почти не участвовал в сборе податей с тех предприятий, которым мы покровительствовали. Нам платили многие в Лондоне: кабаки, рестораны, кондитерские, опиумные притоны, театры, варьете, казино, организаторы собачьих бегов, пирожные лавки. В противном случае к ним наведывались наши команчи. Клиенты часто бесплатно обслуживали сотрудников фирмы, улаживали наши хозяйственные нужды и безвозмездно снабжали некоторыми дорогостоящими мелочами. На преступниках зиждется значительная часть лондонской экономики, даже так называемой законной экономики. И Мориарти старательно опутал город своей сетью. Мы исправно получали доход, но вдруг произошёл сбой.

На Кондуит-стрит явился унылый Натаниэль Роулингс, юрист, в чьих официальных клиентских списках значился лишь один джентльмен. По словам законника, его сборщики перестали получать деньги. Именно Роулингс занимался подсчётом собранных средств, выплачивал жалованье и вёл дела с банком «Бокс бразерс». Он страшился профессорского гнева и потому несколько дней не решался прийти к нам с этими важными новостями. Мориарти был занят осами и планами, а потому предоставил мне разрешить затруднения Натаниэля. Роулингс собрал своих мытарей, и я с превеликим раздражением выслушал их жалобы. Запуганные вроде бы, владельцы вдруг отказались платить. Заявили, что им не предоставляют обещанной защиты. В их заведениях били окна и дубасили персонал. Полиция разгромила несколько весёлых домов. Кафе на Тайт-стрит закрылось после того, как посетители отравились супом (что-то менее экзотическое, чем яд перуанского бумсланга). Раньше негодяи исправно отстёгивали денежки и гордо именовали себя не жертвами вымогательства, а «подразделениями» фирмы. Теперь же все они скулили в голос.

И я, главный убийца в организации, должен был заниматься всякой мелюзгой — чиновниками, вандалами, констеблями и недовольными клиентами. Использовать новенькое духовое ружьё для подобных низменных целей (кстати говоря, я успел испытать его, но ещё никого не пристрелил) — вот ещё! Я велел сборщикам удвоить усилия. Роулингс нанял их, значит они способные ребята, просто привыкли к хорошей жизни, размякли, позволили кастетам заржаветь. Сперва это сработало, и возобновилось поступление денег… Но потом оставшиеся без работы официанты с Тайт-стрит вооружились ножками от столов и отделали Даунса Фингала. Пошёл слушок, что фирма больше не может никого защитить. В городе появились новые мошенники, готовые предложить вместо нас свои услуги. Некоторых молодчиков Роулингса отдубасили, другие решили начать своё дело (весьма неблагоразумное решение), а кое-кто улизнул в долгожданный отпуск на море. Профессор счёл эти назойливые проблемы недостаточно интересными и велел мне принять срочные меры. За неимением лучшего я обратился к Маргарет Трелони с просьбой одолжить Хокстонского Монстра (да, тет-а-тет с этой особой меня больше не прельщал). Завидев его внушительную фигуру, хозяева магазинов и лавок обнаруживали деньги, о существовании которых сами не подозревали. Но Монстр был слишком заметен. Свидетели с лёгкостью его опознавали. Безумная Маргарет потребовала большей свободы для культа царицы Теры, и я вынужден был согласиться. Её маска, казалось, злорадно улыбается.

Фирма трещала по швам.

Большинство гостей с похорон Типикусов разъехались кто куда. Доктора Никола видели в Конго — он оттачивал хирургическое мастерство на гориллах. Однако Эта Гадина осталась в Лондоне. Я хотел было ради своего душевного спокойствия натравить на неё Монстра, но передумал. Гигант падок на смазливых женщин. Она могла обратить чудовищного любителя ломать чужие хребты против меня же самого. Ирэн и Руперта видели повсюду: в опере и на балах. Адлер давала благотворительные концерты, посещала миссионерские организации в Ист-Энде и ужинала с министрами. Интересно, а что стало с Заптом, главой секретной полиции Руритании? Помнится, при первой нашей встрече Эта Гадина избрала его компаньоном и сообщником. Запт — рудольфист, а Хенцау — михаэлист. Значит, решила поменять лагерь. Хотя, полагаю, эта дамочка всегда работала лишь на себя.

Непонятно, связана ли она с одолевавшими нас напастями, но авантюристка определённо что-то замышляла. Настоящая головная боль. Я придумал чрезвычайно ловкий ход (да-да, ловкий, пусть даже я сам так говорю) и приставил Софию следить за ней. Гречанке нипочём женские чары, да и красавчик вроде Руперта её не прельстит: метательница ножей слишком опытна и не клюнет на целование ручек.

Через некоторое время София с холодной усмешкой сообщила мне новости: Ирэн задержалась в Лондоне главным образом ради тайного курса омоложения в салоне у мадам Сары. Ей подкрашивали волосы и разглаживали крошечные морщинки возле глаз. Мисс Кратидес несказанно обрадовалась и теперь называла её «Эта Дряхлая Гадина». Я же не успокоился, но впал в задумчивость. Значит, и Ирэн Адлер стареет. Одна лишь Жо-Жо Бальзамо не меняется с годами, но она больше похожа на мраморную статую, чем на женщину.

Через неделю мы получили официальное уведомление от мадам Сары: она полностью порывала с фирмой. Чёрт побери, мне следовало догадаться. Пока Ирэн пудрили носик, она сама пудрила мозги чародейке со Стрэнда. Сара теперь поклонялась мисс Адлер, а мужеподобная девица из «Дерри энд Том» укатила на велосипеде в Уэльс — залечивать сердечные раны. Сперва я хотел подорвать салон, предварительно устроив Люкенсу по телефону истерику с ирландским акцентом. Но в газетах написали, что салон на время закрывается, а мадам едет в компании друзей на континент. В Руританию, «заняться причёской» принцессы Флавии, которой предстояла коронация. Можно было, конечно, подловить Сару на вокзале, но в фирме из-за навалившихся неприятностей почти не осталось сотрудников. София вызвалась на дело, но я не хотел рисковать ради прихоти таким ценным приобретением. Прекрасно сгодился бы любитель брызнуть в лицо даме кислотой, однако под рукой такого не случилось.

Профессор, как ни странно, велел забыть о Саре. Мол, нужно радоваться, что вместе с ней из Лондона наконец убралась Эта Гадина. Надеюсь, дикие кошечки порвут Руперта на части. По городу разнеслись неслыханные вести: Мориарти принимает отставки и дарует независимость. У наших дверей выстроилась целая очередь — разномастные крысы бежали с корабля. Империя рушилась, к воротам подступили готы и вандалы в казённых ботинках и полицейских шлемах.

У фирмы имелся собственный печатный станок в Уоппинге. Наши фальшивые банкноты вполне годились даже для лондонского Сити. Первоклассная подделка — куда там неумёхе Арчи Стэмфорду. В апреле случилась диверсия в типографии, пришлось сжечь семь тысяч фальшивых фунтов. Превосходная бумага, отличнейшая печать, чернила правильной консистенции. Наши купюры были безупречны, вплоть до подписи главного казначея. Вот только вместо автографа Фрэнка Мэя на пятифунтовых билетах стояло имя «Джеймс Мориарти».