Мартин Рассел - Срочно в номер

Непрерывно болтая, Джесс вел его в кофейню напротив собора. Ларкин сел на высокий табурет, нащупал опору для ног и пригубил черный, как смоль, кофе из стаканчика. Джесс прервал словесную атаку.

- Я должен вам кое-что сказать, Джим. Я восхищаюсь вами. Нет, не сочтите это шуткой. То, что вам удается - просто сказка. Но что меня больше всего поражает - что, судя по всему, вам это ещё и доставляет удовольствие.

Ларкин размешал сахар.

- Мне нравится чем-нибудь заниматься.

- Да, но... - Джесс откинул волосы с лица, - Вы ведь понимаете, у каждого свой род активности. Я - мечтатель. Я полон неисчерпаемых идей, которые никогда не смогут осуществиться.

- В этом вы не одиноки, - тактично согласился Ларкин.

- Вы не находите это оригинальным? Вы правы. Не в бровь, а в глаз! Я действительно должен когда-нибудь проснуться и начать чтонибудь делать. Банти тоже мне так говорила. Банти - чудесное дитя, не правда ли?

- Мне кажется, она ведет себя немного замкнуто.

- Никаких уверток, счастливчик Джим. Ну, в самом деле, разве она не лучшее, что может предложить этот город?

Ларкин улыбнулся.

- Я ещё не дошел до того, чтобы следить за конкуренцией.

- Ах, черт возьми, Ларкин. Это происходит из-за нашей профессии. Ваши слова так же бессмысленны, как и слова людей, которых интервьюируют по поводу расовых проблем. Избавьте меня от этого. У меня Банти стоит под номером один. Одно это - уже показатель.

Ларкин пил переслащенный кофе и молчал.

- Мы с ней на одной волне. Меня от неё в дрожь бросает.

- Очень рад за вас.

- Вы мне не верите?

- Почему? Собственно говоря, меня это не касается.

- Нет.

Джесс отодвинул чашку, повернулся на стуле и наградил Ларкина сияющей улыбкой.

- Нет, это вас действительно не касается.

12.

Ларкин отправился домой и принялся за письма.

Миссис Кеттл прогромыхала вниз, чтобы спросить через дверь, следует ли ей что-нибудь приготовить. Он отказался, но потом передумал и попросил об этом. Спустившись в столовую, он уже пожалел об этом решении. Впрочем, он знал, что так и будет.

Вместе с престарелым учителем, который обычно кряхтел на втором этаже, он в немом предчувствии рассматривал подозрительно пахнущий паштет и лежащую рядом морковь.

Миссис Кеттл спросила с кухни:

- Сегодня вечером вы дома?

Джим собрался с духом.

- Да, миссис Кеттл. Думаю, я заслужил небольшую передышку.

- Еще бы, - она стояла со столовыми приборами в руках и смотрела на него. Он чувствовал, как её взгляд буравит его затылок. - Да, вы так много работали.

- Это точно.

- Кэйси был прав. На полицию нельзя полагаться.

Учитель скромно высказал мнение, что Кэйси проявил здоровую человеческую рассудительность.

- Но теперь, - миссис Кеттл гремела посудой, - дело выскользнуло у него из рук, - кастрюля загремела в мойке. - Попомните мои слова.

- Вы что-то слышали, миссис Кеттл?

- Так, всего понемножку, - дверь закрылась.

Подремывая в гостиной и борясь с тяжестью в желудке, Ларкин искал забвения в чтении. Но никак не мог сосредоточиться на романе. Работающий телевизор, болтовня миссис Кеттл и избранных гостей по поводу кухни, стирки и вечернего тумана, который обещал завтра усилиться, заставили его признать поражение. Он встал.

- Вы опять хотите уйти, мистер Ларкин?

- Пройдусь, чтобы размяться.

- Будьте осторожны. Смотрите, не впутайтесь в какую-нибудь историю.

- Ну что вы, к этому я вовсе не стремлюсь.

Он улыбнулся всем, но на него смотрели, как на ненормального. Разозлившись, он вышел на улицу. Туман колебался призрачным чадом вокруг фонарей. Он сунул руки в карманы, неторопливо прогуливаясь вдоль улицы и думая о своем пальто, оставшемся на спинке стула. О том, чтобы вернуться, не могло быть и речи. Выскользнув один раз из дома, он осознал свою свободу, облегчение и вернувшуюся способность ясно мыслить. Он пересек улицу. Тишину не нарушал ни один звук. Вокруг сгущалась тьма.

Ларкин прошел под деревья за стену сада; они стали невидимы, но он знал об их существовании. Он шагнул вперед и погрузился в размышления.

Неожиданно он заметил, что почва под его ногами стала мягкой. Не заметив, он сошел с дорожки и теперь шагал по траве. Не рассеиваемый фонарями туман схватил его в свои объятия. Он захотел вернуться, поколебался и решил все же идти дальше. Раз он уже промок, отступать некуда.

Одиночество успокаивало.

Его насторожил почти неслышный шорох. Он ещё не успел собраться для защиты, как на него напали сзади. Он попытался вырваться, но понял бессмысленность этой затеи. Тогда он попытался повернуть голову.

- Не двигайтесь.

Он рванул правую руку и почувствовал дикую боль, когда её заломили за спину.

- О Боже! - произнес его внутренний голос. - Пожалуйста, нет! Не надо! Не хочу!

- Не шевелитесь. У кого фонарь?

Вокруг в темноте суета, фигуры, лиц не разберешь. Обе руки заломлены за спину. Господи, только не так!

- Хорошо. Так, посветите ему в лицо. Ну, что вам здесь понадобилось?

Луч света ослепил его.

- Я просто гуляю...

Свет плясал по его лицу. Он перестал слышать свой голос.

- Его кто-нибудь знает?

- Не, никогда не видели.

- Как вас зовут?

- Ларкин, Джеймс Ларкин. Я из "Ревю".

- Да? Кто ваш издатель?

- Мистер Адамсон.

- Адамсон? Никогда не слышал.

- Может, вам знакома фамилия мистера Катберстона? Он наш ответственный редактор.

- Ну, это совсем другое дело. Мои дети познакомились с ним на раздаче призов, - хватка немного ослабела.

- И что это доказывает?

Хватка снова усилилась.

- Конечно, ничего. Послушайте, вы! Что вы здесь делали в столь поздний час?

- Я только хотел...

Туман попал ему в горло. Он закашлялся и попытался высвободить руку, чтобы прикрыть рот.

- Я просто гулял. Только и всего. Мне это необходимо.

- Без пальто?

В нем закипала злоба.

- Это вас не касается.

- Предоставьте это нам. На вашем месте я бы выдумал историю получше.

- Вы - люди Петтингейла?

- Вопросы задавать тут будем мы. Поверните голову.

- Отведите его к фонарю.

- Трое останутся здесь. Мы с ним управимся.

Подгоняемый толчками, Ларкин пошел. Мох хлюпал под его ногами. Кусты бросали причудливые тени, сверкали фонарики. Потом тропинка расширилась, пошел асфальт. Под одним из фонарей его остановили и повернули. Чей-то голос произнес:

- У Вас есть документы?

- В бумажнике.

Тот достали и проверили.

- Это может быть кто угодно.

- Но это я.

- Для нас это не имеет значения, - голос не грубый, почти нейтральный, но с призвуком фанатизма. - Важно то, почему вы оказались ночью в парке. Нас интересует только это.

- Я уже говорил вам. Что ещё вы хотите услышать?

- Мы ждем.

- Понимаю ваши сомнения. Я знаю, о чем идет речь и почему вы это делаете. Я говорил сегодня вечером с мистером Петтингейлом. Вы можете это проверить. Но отдаете ли вы себе отчет в том, что это противозаконно?