Глеб Раздольнов - Шипи и квакай, и пищи на весёлую луну !

На всякий случай стал осматривать пол, кто его знает, какие тут у них в шартгринах порядки. Уже и на потолок покосился, может, как-то там механизм пристроили.

Промаявшись так с полчаса, он брякнулся в угол, поджал колени. Выходит, что не выбраться ему из заключения никак. Осталось только ждать, когда заботливый папашка вспомнит о своей ненаглядной дочурке. Теперь понятно, почему она в одиночестве изнемогает. Надо же, а поначалу, как он зарадовался, каждому ли дано с такой красавицей счастье пережить?!

Тут он заметил, что чудовище вовсе не в отключке, а пристально следит за ним огромными желтыми глазами. Веня взял чашку, решил еще раз пришибить, мало ль чего выкинет. Привыкло, небось, на живых любовников кидаться. Маленько потрафишь - сожрет с потрохами, наверняка, и не подавится.

Образина, заметив блеснувшее в руке у Вени оружие, заворочалась, закряхтела, попыталась выплюнуть кляп.

- Что-о! Бисово отродье! - измывался Веня, - не нравиться? Терпи, сатана!

Женщина -оборотень еще пуще заворочалась и замотала головой.

- Не надо-о?! - вскипел Веня, - как это не надо? А жрать меня целиком надо? Терпи, гадина!

Крыса еще сильней и активней замотала страшной башкой.

- Что-о? Не хотела жрать? А что ж ты хотела?

Молчаливая собеседница дико вращала зрачаками, давая понять, чтоб Веня вынул у неё кляп из пасти. Победитель задумался.

Обнажать страшные клыки опасно. Мало ли чего эта тварь задумала. Куснет ненароком, а может, у неё и слюна ядовитая, как знать? Но без неё из клетки не выбраться, как дверь открыть?

А заявится папашка, тут уж и вовсе не сдобровать. Пошлет в расход не моргнет. Выхода, вообщем-то, нет. Веня еще секунду сомневался, а потом махнул рукой, шут с ней, авось не куснет, повнимательней с ней только бдительность не терять. И вытащил замусоленное платье.

Чудовище глубоко и часто задышало, издавая тот самый омерзительный запах, да и не запах, а вонь смрадную, у Вени закружилась голова и снова потянуло блевать. Он отодвинулся как можно дальше от неё в противоположный угол.

- Откуда ж ты взялась такая? Кто же тебя сотворил? - стараясь не вдыхать гнилой воздух носом, спросил Веня.

Оборотень долго молчала. Веня уже решил, что зря извлек кляп, не идет, поганая, на контакт. Сейчас отдышится и станет веревки рвать. Но обошлось.

Страшное существо наконец ответило вполне миролюбиво, если только можно считать миролюбивым низкий хриплый бас, переходящий в гундосное шипение. Таким голосом только смертные приговоры хорошо зачитывать. Казнить не придется, приговоренный сам кончится.

- Проклята я, - сообщила оборотень, - за грехи отца моего проклята.

- Вот те раз! - изумился Веня, - это что как в сказке, что ль? Нужен принц, что бы поцеловал, тогда и ты принцессой станешь?! Тогда почему ты ко мне заявилась порядочная, приличная очень. Соблазнила тут же. Я, кстати, тебя всю облобызал... - сказал и поперхнулся, чуть не вытошнило, но лишь кашлянул, - а ты вон во что вылилась!

- Прокляла меня старая ведьма, что жила в этих местах, пока шартгрин не отгрохали. Мой отец её выселил... когда проект строительства утвердили... равномерно и спокойно продолжала хрипеть и шипеть оборотень, - она его уж больно просила не трогать, а он выселил. Тогда она и прокляла меня. В наказание отцу. А ему все равно, что со мной, говорит, и такая сойдешь. С красоты, говорит, воду не пить. Вот и живу, горемычная вся.

- Так расколдовка должна быть какая-то? В сказках завсегда расколдовывают, поцеловал - ожила, поцеловал - из жабы в прелесть... и радость пожизненная!..

- В сказках все красиво - эротика, искусство! А жизнь? Известно, что порнография... Что б мне снова свое лицо обрести, мне нужно переспать с тысячью мужчин. Еще и минет им сделать...

- Вот это да-а!!! - совершенно обалдел стрингер, - с тысячью? Неужто? Крепкое заклятье. Так с кондачка не выбьешь. Где ж их взять тебе бедной столько? И минет... С такими-то зубищами!

- И не говори...- совсем рассопливилось чудище, жалело оно себя, жалело, - Еще и съесть их потом... А я, оказывается человечину не люблю, она плохо у меня переваривается. Вот папашка мой - другое дело, его хлебом не корми, дай человечинки отведать.

- Да, херово тебе, - холодно сказал Веня. После повествования о человечине и том, что особе с крысиной головой следует употреблять своих любовников в прямом смысле, он снова перестал ей доверять. И на всякий случай стал более внимательно приглядывать за ее движениями. - ну и сколько уже... у тебя этих, - Веня не знал, как выразиться - любовников-то съеденных сколько?

- Пока пятьсот, - оно вздохнуло, - мало... Еще жрать и жрать.

- Эй! - вдруг опомнился Веня, - а ведь ты брешешь! Как же ты тогда ко мне явилась вся такая расфуфыренная, что я в осадок выпал и забыл, как самого себя зовут?

Чудовище заелозило на полу, Веня насторожился, на всякий случай принял оборонную позу, одну руку выставил как бы случайно чуть вперед, а второй нашарил чашку - верную подружку, так выручившую его сегодня. Но ничего страшного не случилось, дочь чиновника только приподнялась и уселась поудобнее.

- Брат мне помогает, - сказала она.

- А он чего, - попробовал съязвить Веня, тоже волшебник - колдун? Вы чего-то все какие - то ненормальные подобрались, жуткие все. Если колдун, так чего он тебя насовсем не расколдует?..

Собеседница снова заелозила по полу, пытаясь занять более достойную для себя позу. Её подводила комплекция, длинное туловище никак не хотело удерживаться в вертикальном состоянии и съезжало набок, в результате голова свешивалась, в таком положении вести приличную беседу было крайне затруднительно.

- Нет, - заявила она, кое-как выровнив свое положение, - не волшебник. Он - Бог!

- Чё, он - чё? Бог? Натуральный, да? Прямо с облачка? - не удержался от сарказма стрингер, - или как, в переносном смысле?

- Почему в переносном? - вполне серьезно возразила страхолюдина, - ни в каком не в переносном, а в самом настоящем. Бог как Бог. Обычный, только начинающий. Ещё он учится, но делает успехи.

Веня решил, что собеседница рехнулась, очевидно, пережитые волнения здорово сказались на психике бесподобного существа, общаться с ней становилось все опасней. Неизвестно, какие перлы она - оно выдаст дальше.

Стрингер попытался вспомнить, что ему известно о душевных болезнях, но не вспомнил почти ничего, впрочем, знания человеческой психиатрии вряд ли годились в данном случае, ведь перед ним не просто человек, даже и не человек вовсе, а вообще черт знает что, вдоль и поперек переколдованная. Кто там знает, какая у неё-него душевная организация. Но вслух опять поёрничал.

- Коли братан у тебя бог, иль полубог, что ж он тем более тебя человеком не сделает, для богов, насколько я наслышан, это вовсе плевое дело, была бы глина или ребра целые и свободные?