Марина Серова - Вся жизнь перед глазами

Дорога была ужасной из-за гололедицы и ветра, машина постоянно скользила, несмотря на недавно поставленную мною зимнюю резину, «Ситроен» так и норовило занести, и мне приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Немного мое положение спасало то, что в такой морозище многие отказались от личного транспорта и машин на трассе было не так уж много, что облегчало передвижение. Я старалась ехать помедленнее, в результате затратила на поездку почти полчаса вместо пятнадцати минут.

Я въехала во двор, ища глазами, где бы припарковаться, и одновременно отметив, что кремневский «Фольксваген» стоит возле подъезда. Это был хороший знак, с практически стопроцентной достоверностью означавший, что Николай дома – по словам знающих его людей, он вообще не передвигался ни на чем, кроме своего автомобиля, какая бы непогода ни царила на улице.

Я уже подыскала подходящее местечко и собиралась проехать туда, как вдруг дверь подъезда, в котором проживал Кремнев, распахнулась, на улицу вышел Николай и быстрой походкой, наматывая на ходу на шею шарф, направился к своей машине. Повинуясь скорее интуиции, я тут же сдала назад, не желая, чтобы он меня заметил. Это не было просто чутьем – я уже не раз задумывалась о том, что же такое интуиция, и пришла к выводу, что это – вывод, который мы делаем на основании подсознательно проанализированных фактов. Подчеркиваю – подсознательно! Я совсем не думала в ту секунду, когда торопилась скрыться с глаз Кремнева, что же означает его выход на улицу. И только потом, проанализировав случившееся, я еще раз убедилась, что моим действиям имеется вполне материалистическое объяснение.

Во-первых, Николай вышел из дома в неурочное для него время и пошел к своей машине, а калымит он по ночам. Жены его рядом с ним не было, и нельзя было предположить, что она настояла на их совместной поездке по магазинам. Во-вторых, Кремнев явно торопился, и вид у него был довольно-таки озабоченный. В-третьих, был самый пик непогоды: ветер поднялся чуть ли не до ураганной силы, и из дома можно было выйти только в случае неотложной необходимости. Таким образом, вывод, мгновенно сделанный моим подсознанием, гласил: Кремневу срочно куда-то понадобилось поехать, причем, скорее всего, не по рабочим делам и не по семейным. Разумеется, в данной ситуации я пожелала узнать – куда именно он собирался. Верным был мой вывод или нет, но проверить его я считала необходимым.

Я быстро выехала со двора и скрылась за углом, поставив машину так, чтобы мне было видно, куда направится Кремнев. Он вывел машину на дорогу минут через пять – видимо, прогревал двигатель. Сейчас он не слишком быстро двигался по главной дороге, пристально следя за ней. Я выждала полминуты и направилась следом. Кремнев не обращал на мою машину внимания, да он и не знал, что она принадлежит мне. Никакой слежки, по всей видимости, за собою он не предполагал.

Я старалась одновременно следить за дорогой и наблюдать за лицом Кремнева в зеркале. Его было видно не очень хорошо, но по всему было понятно, что Николай нервничает. Он то ехал медленно, опасаясь гололедицы, то вдруг делал рывок вперед, проскакивая на красный свет светофора. Потом вдруг он решил срезать путь и свернул на улицу, состояние которой было далеко от идеального и по которой редко кто ездил. Мне пришлось последовать за ним. Машина Кремнева ерзала, в любую минуту готовая завертеться волчком на скользкой трассе. Через некоторое время он, кажется, пожалел, что свернул сюда, и на следующем перекрестке выехал на приличную дорогу. Пока что я не могла определить, куда он направляется, но явно не к Валерии и не к Строгачеву – к ним надо было в другую сторону, в центр. Кремнев же ехал по направлению к окраине города.

Вся поездка заняла около получаса благодаря нелогичным маневрам Николая, пребывавшего явно в некоем замешательстве. Наконец мы добрались до района, именуемого Елшанкой, он практически на выезде из Тарасова. Там имелось множество хрущевок и панельных девятиэтажек. Стоял и ряд новостроек, не пользовавшихся большой популярностью из-за их удаленности от центра и общей неживописности района. Николай попетлял между домами и свернул в один из дворов. Он проехал вдоль длинного панельного дома и остановил машину возле шестого подъезда. Вышел, поглядывая наверх, и поставил машину на сигнализацию, после чего Николай двинулся к подъезду. Я осталась в машине.

На что я сразу обратила внимание – Николай не стал звонить в домофон. Более того, он сунул руку в карман, достал связку ключей и приложил один из них к металлическому кружку. Подъездная дверь открылась, и Николай скрылся за ней. Значит, у него есть ключ от квартиры, в которую он решил наведаться! Это несколько изменило мои планы.

Я быстро вынырнула из машины и добежала до подъезда, достав свой универсальный ключ. Когда я вошла в подъезд, где-то высоко забухали тяжелые шаги Кремнева, поднимавшегося по лестнице. Стараясь ступать как можно тише, я тоже начала подниматься. Николай остановился, затоптался на месте, я замерла, стараясь определить, хотя бы примерно, этаж.

Звонка в дверь не последовало. Никаких голосов тоже не было слышно. Зато я явственно услыхала звяканье и скрежет ключа, поворачиваемого в замочной скважине. Потом дверь тихо закрылась, и наступила тишина.

Я поднялась на три пролета. Кажется, именно здесь останавливался Кремнев. Я огляделась. На лестничной площадке располагалось четыре квартиры. В какой-то из них исчез Кремнев… Понимая, что рискую, я бесшумно подошла к первой двери и приложила к ней ухо. Из квартиры доносились голоса, мужской вперемежку с детскими, потом что-то крикнула женщина сквозь шум лившейся в кухне воды. Нет, скорее всего, здесь обычные семейные хлопоты.

Я перешла к следующей двери, за которой царила полная тишина. Неподвижный электросчетчик с ее номером указывал на то, что квартира пуста. Из третьей тем временем послышался какой-то шорох, а затем к прихожей затопали знакомые мне бухающие шаги. Я быстро помчалась вниз по лестнице, стараясь не шуметь. Выскочив на улицу, я юркнула в свою машину и уставилась на дверь подъезда. По моему представлению, Кремнев должен был через секунду-другую выйти.

Так и получилось: не прошло и минуты, как его крепкая фигура показалась в дверях. Николай торопливо пошел к машине, потом вдруг замер и задрал голову вверх. Постояв некоторое время в задумчивости, он вытащил из кармана куртки телефон, повертел его в руках и сунул обратно. Потом он двинулся почему-то по направлению к первому подъезду. Он прошел прямо мимо меня, и у меня невольно екнуло сердце, однако я понимала, что даже если Николай меня заметит, это уже неважно, – я и сама собиралась ему показаться.