Владимир Колычев - Смертельные чары

– Уверен, что любой за тебя скажет. Вон Юрку у нас как уважают!

– Да как не уважать, он у нас мужик крутой…

– Круче не бывает. Образцовый семьянин, в Москве работает, деньги в семью привозит…

– В Москве работает? – усмехнулся в кулак Зотов.

– А разве нет?

– Ну, для жены в Москве… И деньги ей как бы из Москвы привозит…

– А на самом деле где работает?

– Да здесь и работает… Шабашка у него такая, что тебе и не снилось…

– Что за шабашка?

– А ты чего такой любопытный?

– Я любопытный?.. Да нет, не любопытный. Просто обида у меня, – нашелся Федор.

– Обида? Какая обида?

– Так я ж в Антонину когда-то влюблен был…

– В Антонину?

– Ну, в жену его…

– В шлюшку эту? – презрительно скривился Зотов.

– Почему в шлюшку?

– Да потому что блядует…

– Ну, я не знаю.

– А я знаю.

– И чего ж Юрка ее терпит?

– Да он и не терпит…

– Неужели прибил?

– Да нет, не прибил. Но забил. На нее забил. У него сейчас такая краля, что тебе и не снилось…

– Что за краля?

– Ну, тебе скажи, и тебе захочется!

– Что, красивая?

– Да там все в полном ажуре!

Зотов хотел еще что-то сказать, но в это время открылась калитка, на улицу вышла здоровенная баба с горящими глазами и набросилась на него:

– Вот ты где, скотина!

– Заткнись, дура! – возмущенно огрызнулся Егор.

Баба подскочила к нему, влепила пощечину, затем схватила его за шкирку и уволокла в дом. И еще умудрилась показать кулак Старостину, которого приняла за собутыльника.

Жаль, что так вышло. У Федора еще столько было вопросов к Зотову. Но ничего, сейчас семейный скандал уляжется, жена Егора уйдет, и Федор напросится на разговор о его племяннике. Заодно и про Костю спросит, а то до него черед так и не дошел.

Уходить далеко Федор не стал. Он поудобнее устроился на скамейке и обнял себя руками, согреваясь. Спать он не собирался, но сон и не спрашивал о его желаниях – просто навалился и подмял под себя.

Только проспал Старостин недолго. Кто-то толкнул его в плечо. Зотов, наверное, вернулся, сонно подумал он. Но нет, открыв глаза, в утреннем свете Федор увидел сержанта патрульно-постовой службы.

Отказ от лечения, побег – все это повод для досрочной выписки. С последующим заключением под стражу.

В камере изолятора не было медсестры, и завтрак подал надзиратель. Жареная куриная ножка, вареный рис – похоже, кто-то из служивых своим пайком поделился. Если так, то не смог Прямыхов настроить против Федора весь коллектив.

А после завтрака в камеру пожаловал Снегов.

– Валерий Павлович! – Федор встретил его как родного.

– Ну, здравствуй, Федор Григорьевич! – улыбнулся следователь.

– Почему в больницу не заходил?

– Твой начальник сказал, что сам во всем разберется.

– Разобрался?

– Не думаю.

– Ты же не веришь во всю галиматью?

– Да как-то не очень… Я с Яремчуком разговаривал.

– И что?

– Не грабил ты его.

– Так это и ежу понятно.

– Не всякому ежу, – усмехнулся Снегов. – Есть ежи особо колючие.

– Это ты о ком?

– Сам знаешь, о ком… Яремчук забрал заявление.

– Тогда какого я здесь делаю?

– Вот я и спросил у твоего начальника. Он мне ответил. Поэтому я здесь… Собирайся, я тебя сейчас в больницу отвезу.

– Не надо в больницу.

– Что, уже выздоровел?

– Да как-то не очень… Голикова у нас где сейчас?

– В Подречной. Под подпиской.

– Вопрос у меня к ней. Но сначала надо достать фотографию Зотова. У него судимость, его фотография должна быть в архиве.

– Зачем тебе это?

– А затем, что Зотов у нас брутальный и матерый.

– Это ты о чем, Федор Георгиевич? – недоуменно повел бровью Снегов.

– Я вчера с Егором Зотовым разговаривал. Подсел к нему, слово за слово, выяснилось, что Юра Зотов племянник его. И жена у него… ну, скажем так, легкого поведения. Это мне Зотов сказал. А Юрка об этом знает, спросил я. Знает, говорит, и забил на нее… Понимаешь, к чему это я?

– Если честно, не очень.

– Знал Зотов, что Антонина с Молодовым гуляет.

– Это тебе так сказали или ты сам придумал?

– Пока только догадки.

– Хочешь сказать, что это Зотов любовника своей жены убил?

– Все может быть.

– Но ведь он в Москве был.

– А кто проверял, где он был в это время?

– Никто.

– Вот и я о том же… В Замятске он в это время жил. Дом строил.

– Кому?

– Тамаре Молодовой!

– Молодовой?!

– Ну, я пока в этом не уверен. Надо к Голиковой ехать. Она видела Молодову с любовником. Здесь, в Замятске, видела, еще в прошлом году. Может, он еще тогда в Москву ездил, а она его с автобуса встречала. К себе, наверное, повезла…

– Это был Зотов?

– Голикова сказала, что в деревне у нас его видела, в магазине. Описать его не могла, но сказала, что брутальный он, матерый. А я Юрку знаю, он мужик крутой. Раньше безобразничал, потом вроде бы за ум взялся, в Москву на заработки подался. И вдруг любовницу завел…

– Молодову?

– Давай не будем гадать, Валерий Павлович. В Подречную поехали, к Голиковой… Пока не поздно, – немного подумав, добавил Федор.

– Что значит, пока не поздно?

– Да то и значит, что слишком часто люди стали пропадать. Все, кто к Зотову отношение имел, все пропали. Ольгин с его сестрой гулял – пропал. Сама эта сестра непонятно где. Мать ее пропала… Валентина пропала, ну, моя бывшая…

– А она как с Зотовым связана?

– Ну, она-то его знает, но дело не в этом. Она со мной была, когда меня по голове ударили. Меня ударили, а она пропала. Похитили ее…

Федор чувствовал, как у него кругом идет голова. Но черепно-мозговая травма здесь ни при чем. От заковыристого полета мысли у него головокружение. Валентина у него была виновата во всех грехах, но теперь она стала вдруг жертвой преступного произвола… Интересно, сколько раз еще переменится его мнение?..

– Ну что, Валерий Павлович, отвезешь меня в Подречную?

– Сначала в больницу.

– Некогда, Валерий Павлович, некогда.

– Форма там твоя.

Федор кивнул. Ему действительно не мешало бы переодеться. Да и форму охранника надо бы вернуть. И как только Прямыхов не догадался привлечь его за кражу?

Холодный взгляд, поджатые губы. Надежда пыталась изображать из себя Снежную королеву. Когда-то ей это удавалось, сейчас – нет. Не давалась ей сейчас невозмутимость, и нетрудно догадаться почему. Стоит Снегову и Старостину появиться вместе, как ее тут же отправляют в изолятор временного содержания. Вдруг и сейчас ее туда же повезут?

«Мне собираться?» Она молчала, глядя на Снегова, но этот вопрос, казалось, колол ей язык. На Федора она демонстративно не обращала внимания.

– Надежда Максимовна, у меня к вам один вопрос, – Снегов предъявил ей фотографию Зотова, извлеченную на свет божий из пыльных архивов.