Джерри Сайкс - Лондон. Темная сторона (сборник)

Не спорю, сам процесс облегчения чужих карманов был во многом таким же, как всегда. По крайней мере технически. Мне и раньше пару раз случалось выступать в роли карманника. Но это доставило мне мало удовольствия. Возбуждения, на которое я рассчитывал, не было. Не возникало ощущения События. В этот раз все было по-другому. Представление на реке оказалось дерьмовым, но все равно там плотной толпой собралось вместе два миллиона счастливых, обкуренных, пьяных и поющих людей. Все были очарованы несколькими цветными огнями в небе. Все счастливо обнимались со стоящими рядом. Люди подходили очень близко друг к другу и обнимались, словно на самом деле прекратили ненавидеть друг друга, словно на одну секунду перестали быть суками. Я вам спою «Старое доброе время» [11] «Старое доброе время» — шотландская песня на слова Роберта Бернса. По традиции ее поют на прощание в конце праздничного обеда, митинга и т. п. , уроды. «Знакомства прежние забыть…» Ты забыл следить за своими вещами, приятель, большое спасибо. «Возможно ли когда?» Вы не против, чтобы я это у вас забрал, сэр? «И давние года…» Взял! «Знакомства прежние забыть…» Заканчиваю пение, пора идти! А впереди тьма-тьмущая ребят в синей форме. Это была хорошая ночь. Новое начинание. Путь вперед.

После шоу я решил отправиться на праздничный перепихон. Ваня скорей всего все еще работает в это время.

Я ходил к ней уже примерно полгода — с тех пор, как она приехала из Хорватии. Девушка стоила заплаченных денег — очень красивое лицо и хорошее тело при разумной цене. Будь она англичанкой, брала бы в два раза дороже. Может, в три раза. Я думаю, это один из плюсов иммиграции. Дешевая, квалифицированная рабочая сила.

Я стал медленно пробираться сквозь толпу. Вверх по Станд, мимо Трафальгарской площади, дальше к Пиккадилли и Шеперд-маркет. По пути я тихонечко напевал себе под нос старую песенку Робин Гуда: «Он крадет у богатых / И отдает шлюхе. / Воровать хорошо! / Воровать хорошо! / Воровать хорошо!» Иногда, Джонатан Марк Тиллер, говорил я сам себе, ты на самом деле бываешь самым умным парнем в мире. В этом долбаном мире.

Стоило мне остановиться на Пиккадилли-серкус, чтобы полюбоваться на нее — сияние «Burger King», блеск «Dunkin’ Donuts», — как ко мне тут же подошел американский турист:

— Привет! Вы не могли бы мне подсказать, как пройти на Пиккадилли-серкус?

Последние два слова он произнес неуверенно, словно места под таким названием вообще не могло существовать.

Я не ответил, просто развел руки в стороны, затем повернулся к нему с выражением лица, которое, как я надеялся, говорило: «А как ты, ублюдок, думаешь, что это такое, черт побери? А теперь отвали».

Это не сработало.

— Я приехал сюда снимать кино, и мне сказали, что искать нужно на Пиккадилли-серкус.

Пока он говорил, я разглядывал его лицо сверху вниз и снизу вверх.

— Что искать? — спросил я слегка заинтригованно.

— Актеров. Я снимаю сегодня вечером у себя в гостинице и подумал, что вы могли бы…

«Тебе отсосать?»

— Я так не думаю, приятель. Но да, это как раз то место, которое тебе нужно, — только ты опоздал примерно лет на десять…

Я оставил американского фрукта и пошел дальше вверх по Пиккадилли, по северной стороне. Вдоль Пиккадилли стоят впечатляющие серые каменные здания, которые подобно гигантским привратникам следят за происходящим и не пускают нежелательных лиц. Они подозрительно приподнимают брови, если кто-то осмеливается подойти близко к земле обетованной, Мейфэру. «Может, будет удобнее пойти другой дорогой, сэр? По улице, более подходящей для… скажем так, вашего положения… Сэр».

Но сегодня меня никто не гонял. Возникло ощущение, словно я прошел какое-то испытание. Словно теперь я подхожу. Они не вручат мне ключи, но, по крайней мере, отвернутся, пока я буду вскрывать замки. Это определенно было новое начинание.

Я повернул направо, на Уайт-Хорс-стрит и на Шеперд-маркет. Небольшой микрорайон с кучей поворотов, освещенный красным светом. Сюда сметается грязь со всего Мейфэра, чтобы она не бросалась в глаза. Этакое мини-Сохо, только лучше. Здесь лучше говорили и лучше одевались. Днем это место было так себе — слишком шикарно, на мой вкус. Но наступал вечер — нормальный вечер, после того как пиво после работы выпито, а поздние посетители ресторанов убрались вон — и район раскрывал свою истинную суть. Идеальное место для разборчивого индивидуалиста, уличного вора-артиста, не похожего на других.

Я остановился, чтобы поправить на спине рюкзак, потом повернул налево, потом — направо на Маркет-Мьюз. Остановился у открытой двери с табличкой «Модель 2 этаж» и стал подниматься по лестнице. Вверх по деревянной горе в графство Полового Акта. «Еще одна хорошая шутка, Джонни-бой». По пути наверх я помахал камере видеонаблюдения на стене и нажал на пластиковую кнопку звонка с надписью «Нажмите». Дверь открыла Рита — невысокая полная женщина с огромной обвисшей грудью, почти лысая, если не считать несколько пучков желтовато-седых волос. На ней были старые розовые тапочки и слишком большой спортивный костюм кремового цвета, поверх которого она накинула банный халат, бывший когда-то розовым. Рита — это горничная Вани, женщина, принимающая клиентов.

— Привет, Джонни, дорогой. Она сейчас с джентльменом, освободится минут через десять. Устроит?

— Отлично, — сказал я, снял рюкзак и устроился в гостиной на двухместной пенопластовой софе. В квартире имелась еще крошечная кухня с чайником и микроволновкой и маленькая спальня.

Телевизор был включен, и мы с Ритой стали смотреть новости по Ай-ти-эн. Сообщали о праздновании начала нового тысячелетия. Я открыл пачку «Мальборо» и достал оттуда косячок, Рита курила свои сигареты, «B & H».

— Похоже, на улице холодно, — сказала Рита, кивая на экран телевизора. Там показывали толпы людей вдоль берегов Темзы. Женщина встала и перевела термостат на сто градусов [12] 100 градусов по Фаренгейту = 37,8 по Цельсию. .

— Да, — кивнул я, закручивая конец косячка перед тем, как закурить.

— Разве ты не участвуешь в шоу, дорогой? Я думала, что сегодня у тебя самая напряженная ночь из всех.

— Нет. Я мог бы поработать, но решил посмотреть «Реку в огне», — ответил я, наблюдая, как тлеет кончик косяка.

Я часто болтал с Ритой, пока Ваня была занята. Она считала меня обаятельным и пленительным, думая, что я — фокусник.

— Много работал? — спросила она.

Я рассказал ей о своем последнем представлении — рождественской вечеринке в фирме, предоставляющей бухгалтерские услуги. Меня пригласили вместе с иллюзионистом Дамоном Смартом развлекать персонал перед ужином. Мне и раньше доводилось работать со Смартом. На самом деле его зовут Дейв Смит. Дрянной тип, но опытный и умелый.