Светлана Алешина - Крах по собственному желанию (сборник)

– Куда это? – удивилась я.

– А я почем знаю? – хмыкнула старушка, поставив швабру у своей двери. – Он мне не докладывал, а я не спрашивала. Что, мне больше всех надо, что ли?

Соседка уже не опасалась нас, но и не относилась с симпатией: мало ли кто шастает ночью по подъездам… Только вот я засомневалась, что такая любопытная дама не знает, где столько времени пропадает Веденеев. Странным казалось и то, что и в другой квартире сказали, что не видели жильца уже несколько лет. Пять, кажется!

– Хотя нет, – неожиданно вспомнила вдруг старушка. – Был Володька недавно.

– Когда? – внимательно посмотрел на нее Валера.

– Недели две назад, – припомнила старушка. – Приходил с какой-то бабой вечером, а утром они ушли. Он у нее, наверное, и живет.

– Женщина была знакома вам? – уточнила я.

– Нет, – твердо ответила старушка. – Я что, должна всех шалав нашего поселка в лицо знать?

Действительно, вряд ли бабуля могла, с ее-то памятью, узнать спутницу Веденеева, если с трудом вспомнила, что и сам Владимир Анатольевич здесь появляется.

– Хотя та баба не из нашенских была, – вздохнула старушка. – Вся размалеванная, хорошо одетая. У нас таких тут нет.

Валера засунул руку в карман, вытащил фотографию и протянул ее соседке.

– Посмотрите, не эта ли? – попросил он.

Плохое освещение на лестничной площадке не позволило старушке рассмотреть снимок, поэтому она пошла к себе в прихожую, где достала очки и включила яркий свет. На фотографию она смотрела очень долго, а затем молча вернула ее Валерию.

– Ну что? – нетерпеливо спросил он.

– А вам зачем знать? Вы разве из милиции? – проявила осторожность старушка.

– Нет, мы журналисты, – ответила я и протянула свое удостоверение, которое женщина рассматривала с той же дотошностью.

Убедившись в том, что журналистское удостоверение настоящее, она вернула мне его и опять вышла на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь и уверенно ответила:

– Она! Только вот прическа другая и одежда, разумеется… А Владимира Анатольевича на фотографии нет. Я же сказала, шалава, путается с мужиками.

– А Веденеев живет один? – уточнила я.

– Жил?.. Один, – вздохнув, ответила старушка. – Ни семьи, ни детей у него нет, насколько мне известно. Была у него одна женщина давно, сожительствовала с ним, но потом они расстались. Не знаю уж, что там между ними произошло, но ругались они часто. Иногда даже и до драк доходило. А теперь он, наверное, у этой живет… с фотографии.

– А как нам найти его, вы не подскажете? – спросила я.

– Не знаю даже, – ответила соседка, задумавшись. – Я о Володьке практически ничего не знаю, а в последнее время и не слышала ничего.

Мы нерешительно переминались с ноги на ногу, не зная, о чем еще расспросить старушку, которая начинала нервничать. Наше присутствие, очевидно, все-таки казалось ей подозрительным. И неудивительно! Шутка ли, держать на лестничной площадке совершенно незнакомых людей среди ночи!

– Спасибо вам большое, – поблагодарила я, и Валера уже спустился на несколько ступенек вниз. – Можно вас попросить еще об одном одолжении?

– О чем это? – заинтересовалась старушка.

– Если Веденеев неожиданно объявится, не могли бы вы мне позвонить по одному из этих телефонов?

Я поспешно записала на листочке бумаги номера домашнего и рабочего телефонов и, подумав, приписала еще номер Шилова в машине. Мало ли где меня можно будет застать.

– Хорошо, – согласилась женщина и захлопнула за собой дверь.

Мы спустились по лестнице до первого этажа и вышли из подъезда. Машина Костика по-прежнему сиротливо стояла у подъезда.

– А не кажется ли вам, что слишком уж много людей скрывается от нас? – задумчиво сказал Валера. – Точнее говоря, очень многих мы не можем найти: Воробьева, Балашову, Веденеева, Покровского тоже… А теперь его вообще убили.

– Интересно, за что? – спросила я, засмотревшись на дорогу перед собой.

Ответа на мой вопрос от коллег не последовало. Шилов уже выехал со двора, и теперь мы мчались по одной из центральных улиц в направлении моего дома. Время уже было позднее, торчать около подъезда Веденеева всю ночь было бы глупо, а вот отдохнуть уже не мешало бы. Я и так весь день на ногах, и нормально даже пообедать не пришлось. А сейчас дома меня, наверное, Володька поджидает и уже что-нибудь вкусненькое изобразил!

– Ир-р, – замурлыкал Валерка, едва Шилов притормозил машину у торца дома. – А ты в гости не пригласишь старого холостяка? Так… чисто из вежливости?..

– Чисто из вежливости такие намеки женщинам не делают в одиннадцать вечера, – ответила я Гурьеву, но, чуть подумав, спросила: – А домой как будешь добираться?

– Автобусы всю ночь ходят, – не сдержал радости Гурьев. – С этим проблем никаких! Что, можно?

Валерка уже поставил одну ногу на землю, высунувшись из машины. Я сделала еле уловимый кивок головой, но Гурьеву этого было достаточно. Валера торопливо вышел из автомобиля, открыл дверцу с моей стороны и даже галантно подал руку. Попрощавшись с Костей, мы пошли к подъезду, завернув за угол.

Тут-то мы и столкнулись с Володькой, который, оказывается, ожидал меня у подъезда, нервно расхаживая из стороны в сторону.

– Ира, ты где так долго пропадала? – строго спросил он и уже более любезным тоном поприветствовал Валерку, к которому относился хорошо.

– Эх, Володя, где мы только не были, – выручил Гурьев. – Сейчас все доложим. Только не здесь…

– Ах да, конечно, проходи, Валер, – переключился на Гурьева муж, открывая дверь подъезда.

По лестнице мы поднимались молча, и я почему-то опять вспомнила о Покровском, труп которого, может быть, до сих пор еще подвешен на крюке у потолка. Поежившись, я прошептала шедшему чуть впереди мужу:

– Володя, а я труп видела.

– Чей? – обернулся он ко мне. – Если ты будешь до полуночи шляться, то, ей-богу, однажды увижу где-нибудь в кустах и твой… трупик.

– Да ты что! Мы же с Шиловым были!

– Ах с Шиловым?! Значит, я тут себе места не нахожу, обзваниваю всех, кого знаю, а ты с ним катаешься! – возмутился Володька.

– Прекрати, – взяла я его за рукав. – Люди уже спят.

– Да я тоже с ними был, – радуясь неизвестно чему, подтвердил Валерка. – Володь, ты зря так кипятишься.

Мы дошли до нашего этажа, и муж, молча открыв дверь, пропустил вперед сначала Гурьева, потом прошел сам, а следом за ним и я.

– Нормальный муж жену бы и на порог не пустил, если бы она с работы в полночь приходила, – пробурчал Володька, сбрасывая ботинки в прихожей.

– А ты не нормальный муж, а любящий, – канючила я, расстегивая пряжку на туфле, и добавила: – И любимый.

Уже в прихожей ощущался запах вкусного ужина, поэтому я нетерпеливо прошла на кухню и заглянула в кастрюли и сковородку на плите. Так! Картошечка готова, но запах не от нее. Заглянув в духовку, я обнаружила слегка остывшую курицу, которая зажарилась до коричневой корочки. Просто и со вкусом!