Светлана Алешина - Без шума и пыли (сборник)

– Фимочка, – начала я, – со мной происходят разные непонятные вещи…

– Я не психиатр, – проворчал он, – и не экстрасенс. Могу только это… того… помогает, кстати! – Он оживился, как всегда это с ним бывает, если затрагивается его любимая тема.

– Не ерничай, – прервала я его клоунаду. – Все это началось после моего посещения концерта Монсеррат Кабалье. Мне в сумку подложили кое-что, косвенно указывающее на Карманова. В этот же вечер нас с Виктором едва не убили. Ты знаешь об этом. Вчера попытка была повторена, причем было четко указано на театр как повод для нападения. Впечатление такое, что хотят убить Владимира Ивановича, а мне отводится в этой игре роль девочки для битья. Меня это не устраивает, как ты сам понимаешь.

– А при чем здесь я? – возразил Фима. – То, что ты рассказываешь, похоже на плохую сказочку. «Кое-что, косвенно указывающее…» Что такое это «кое-что»?

– Это десять тысяч баксов с фотографией Карманова и его телефонами.

– Десять штук? – присвистнул Фима. – Все равно не понял, при чем здесь я? Меня-то ты сюда как пристегиваешь?

– Кто мог бы заплатить такую сумму из присутствующих в ложе? Боксер, что ли? Ему-то зачем убивать своего босса? Ирина? Мне кажется, у нее интересы не те. А вот ты… У тебя есть мотив, – не выдержала я и повысила голос. – Еще совсем недавно я даже не подозревала об этом. Даже когда Николенко дала мне твою фотографию, где ты вместе с Ниной Петровной. Нина Петровна может ощущать ненадежность своего положения как жены и, избавившись от мужа, получает все. Ты, как ее бойфренд – ненавижу слово «любовник», – тоже не остаешься внакладе. Не знаю, на чем вы договорились – на деньгах или на замужестве, – но то, что вы оба можете быть заинтересованы в устранении Карманова, – это очень вероятное предположение. А теперь я хочу, чтобы ты мне сказал, кто подкинул мне эти деньги и какая планировалась для меня роль? Козы отпущения, так сказать?

В комнату вошла Нина и, держа сигарету в руке, задумчиво посмотрела на меня. Чувствовалось, что она с самого начала разговора прислушивалась к нему.

Фима сидел с совершенно ошарашенным видом и переваривал то, что я сказала.

– Вы не правы, Ольга, – произнесла Нина и, подойдя к столу, тоже присела на стул. – Я не хочу смерти своему мужу… Хотя понимаю, что для вас мои слова… только слова и не больше…

– Минутку, – вдруг сказал Фима, – минутку. Во-первых, я не знал, что ты будешь в театре. А во-вторых, я попал туда случайно, между прочим. Еще утром я не знал, что иду на этот гребаный концерт. Вот! – Он поднял вверх указательный палец. – Утром не знал, – повторил Фима. – Мне позвонила Нина и сказала, что есть лишний билет. Да я бы лучше дома на диване полежал… А между прочим, и Нина тоже не собиралась идти!

– Это правда? – спросила я у нее.

– Да, – тихо ответила Нина. – Меня Володя уговорил…

– Не поняла. – Я решила снова закурить и потянулась к сумке. Фима напрягся, Нина, очевидно, совсем забыла о том, что там лежит, и никак не отреагировала. Она думала о своем.

Я закурила и спросила:

– Что означают ваши слова, что вы не собирались идти в театр?

Нина вздохнула и ответила:

– Владимиру Ивановичу пришлось пригласить и… – Нина помялась, – этих тоже. Когда я узнала об этом, то идти просто отказалась.

– Кого «этих»? – не сообразила я.

– Юльку с ее дочерью, кого же еще. Да ты же с ними знакома. Они к тебе приходили, Фима рассказывал. Юлька появилась в нашей семье неделю назад. Вползла как змея… Я тоже только утром узнала, что они не идут, потому что Юльку бог наказал – она под машину попала. Светка, дочь ее, без мамочки идти отказалась. Владимир Иванович уговорил пойти меня. Я пригласила Фиму. Вот и все.

– А до вашего отказа у вас был билет? – спросила я.

– Конечно. Мы еще Маргариту взяли с собой, секретаря Владимира Ивановича. А вот вы-то как попали в нашу ложу?

– Потом скажу, – уклончиво пообещала я. – Вы сказали «наша ложа». Это значит, что билет в нее, кроме членов вашей семьи и близких людей, никто больше получить не может, я правильно поняла?

– Нет, что вы, Ольга! – Нина слабо махнула рукой. – Я имела в виду, что мы к ней привыкли, потому что ходим только в нее. Владимир Иванович так договорился с дирекцией. Мы берем обычно пять билетов, а в тот раз пришлось взять шесть. Пятый – Боксер. Без него – никуда, сами понимаете.

– А кто четвертый? – спросила я, сообразив, что членов семьи Кармановых трое. – Маргарита Львовна постоянно ходит с вами?

– Нет, она была только в этот раз. А четвертый – Илюша, жених Ирочки. Они уже скоро поженятся…

На кухне засвистел чайник. Нина, тяжело опираясь на стол руками, поднялась и пошла на кухню. Она как-то сразу осунулась и вроде даже постарела. Теперь уже была видна разница в их с Фимой возрасте. Вся создавшаяся ситуация действовала на Нину угнетающе.

– Фима, – сказала я, – сходил бы помог даме, к тому же ты здесь почти хозяин. Или действительно хозяин? – Мадам платит, – гаденько улыбнувшись, ответил он и засеменил на кухню.

Чай пили в молчании.

Каждый сидел и думал о своем. Наконец Нина не выдержала и задала мне давно ожидаемый вопрос:

– Так что вы решили дальше делать, Ольга Юрьевна?

– Вы это о чем? – спросила я.

Нина помолчала и ответила тихим голосом, не поднимая глаз:

– Вы же взяли кассету… Я понимаю: глупости все это, не нужно было этого делать… Но тогда казалось – так весело… Вы ее оставите у себя?

– Нет. – Я заметила, как Фима вздрогнул и посмотрел на меня с прищуром, шустрым адвокатским умом выискивая в моих словах подвох. – Не оставлю, – сказала я, обращаясь уже конкретно к нему, видя, что он сомневается в моих словах, – но вы, Нина Петровна, рассказываете мне не все.

Она тяжело вздохнула и устало посмотрела на меня. Помолчав, Нина опять спросила:

– Что же вас еще интересует?

– Два вопроса: почему Юлия Афанасьевна имеет такое неоправданно большое влияние на вашего мужа и разве вы не просили Боксера проследить за контактами этой дамы?

Я заметила, что Фимочка после моих слов заерзал на своем стуле, закряхтел и закашлял, явно стараясь обратить на себя внимание Нины. Но она, опустив голову, размышляла о чем-то и не обращала на него внимания.

– Какая вы… цепкая, – наконец сказала она и положила до фильтра докуренную сигарету в пепельницу, услужливо пододвинутую Фимочкой. – Все равно же узнаете – не от меня, так от других… Дайте, пожалуйста, сигарету, мои на кухне остались…

Я протянула ей свою пачку, она опять закурила.

– Юлька утверждает, что Света – дочь Владимира Ивановича. Такие вот дела, Ольга…

– А Ирина? – спросила я.

– Ирина – тоже его дочь, потому что он ее воспитал и другого отца она не знает. Как и он другой дочери не знал… До недавнего времени.