Светлана Алешина - За тех, кто в морге (сборник)

Маринка присвистнула и молча вышла ставить кофе.

Благодарная ей за напоминание про свидание с Фимой, я позвонила ему сперва на работу, потом на сотовый. Мне ответили молчанием по обоим номерам телефонов. Ну понятно: сотовый может быть отключенным, но секретарша-то почему трубку не берет?

Никто в этом мире не хочет работать, кроме меня! Кошмар какой-то!

Я закурила, села в свое кресло и попыталась успокоиться.

Дверь кабинета снова отворилась, и во главе с Маринкой, несущей в руках поднос с кофейником и чашками, появилась вся наша редакция.

Судя по насупленным лицам Сергея Ивановича и Ромки, Маринка уже успела рассказать им все.

Ну и тем лучше, терпеть не могу повторяться.

– Не нравится мне все это, – пробормотал Сергей Иванович, когда мы все в молчании уселись вокруг кофейного столика.

– А как мне это не нравится, – усмехнулась я. – Еще бы узнать, кто они такие. Что они от меня хотят, уже ясно.

Виктор молча протянул мне листок бумажки.

– Номер, – кратко проинформировал он.

– Угу, – буркнула я, – спасибо, – и передала эту бумажку Сергею Ивановичу.

Тот, кряхтя, встал – мне даже стало неудобно – и, подойдя к моему столу, позвонил своему знакомому в ГИБДД. Коротко переговорив с ним, Сергей Иванович вернулся к нам.

– Пичугин Лев Юрьевич. Старший научный сотрудник НИИ «Натрон», – прочитал он по новой шпаргалке. – В общем, дохлый номер этот номер, полагаю… Простите за невольный каламбур.

Я понимающе кивнула:

– Машина скорее всего угнана, и хозяин, возможно, о факте угона еще ничего не знает.

Маринка разлила кофе и бросила на стол пачку сигарет.

Говорить никому не хотелось. И так уже было ясно, что наша редакция переходит, так сказать, на военное положение и плакала моя спокойная, которой я, впрочем, не видала уже давненько, жизнь…

Мы попили замечательного Маринкиного кофейку, настроение у меня ни фига не улучшилось, а тут еще вдобавок я услышала, как кто-то ходит в приемной за дверью.

– Посетитель, по-моему, – сухо сказала я, напоминая, что кое-кто из присутствующих должен все-таки приподнять свою… мгм… гордыню, отнести ее за дверь и узнать, кого там черти приволокли.

Ромка, стрельнув глазами по сторонам и убедившись, что никому срочно не нужно выходить, встал, но тут дверь отворилась, и в нее осторожно просунулась взлохмаченная Фимина голова.

– А-а-а, – протянул он, увидев все наше общество в полном составе и меня во главе него. – Мой бог! – воскликнул Фима, заходя весь и вздевая вверх руки с тремя розочками, которые он держал за длинные стебли головками вниз. – Мой бог! Светило адвокатуры гребаного города Тарасова, лучший и единственный друг половины жителей вышеназванного городишки, приятный молодой человек с бездной, просто безднющей бездной достоинств вдруг обнаруживает себя брутально кинутым Ольгой Юрьевной! О, печаль моего сердца! Этого не могло случиться, но это случилось, и почему-то я дожил до этого кошмарного дня?!

Фима всегда был склонен к подчеркнутой театральности, и однажды по секрету он мне признался, что, если бы артисты нашего театра драмы имели зарплаты равные хотя бы семидесяти процентам его гонораров, он давно бы уже забросил юриспруденцию и играл бы шекспировских персонажей.

– У нас было назначено свидание, – с трагическим упреком сказал Фима, укоризненно поглядывая на меня.

– Извини, присаживайся, – я показала рукой на свободный Ромкин стул, и Фима, с первого же взгляда определивший, что что-то произошло, скинул свое пальто и, подарив нам с Маринкой по розочке, а третью зачем-то сунув подбежавшему Ромке, спросил, весело глядя на меня:

– Что, прикрывают вашу газетку? Я так и знал!

Я покачала головой:

– Типун тебе на язык, до такого кошмара еще не дошло! Меня просто хотят убить.

Через пять минут полностью введенный в курс дела Фима уже успел выпить две чашки кофе и выкурить одну сигарету, а прикурив вторую, он первым делом ткнул пальцем в сторону Маринки:

– Врать нехорошо, а представителям власти врать просто опасно! Если найдут хоть одного свидетеля, видевшего тебя после четырех часов в этом доме, Оле придется писать статейки о провокациях властей против журналистов, – сядешь, и хорошо еще, если только на трое суток для выяснений.

– А если плохо? – робко спросила Маринка.

Фима фыркнул:

– Есть один масенький пунктик в УПК, по нему ты можешь провести в СИЗО годы и годы – или пока не признаешься в убийстве дедушки, или пока не найдут настоящего убийцу.

Маринка покраснела так, что мне показалось, будто она сейчас лопнет, и я постаралась развеять жуткую атмосферу, возникшую после Фиминых слов.

– Ты вытащишь Маринку из любой неприятности, я просто уверена, – твердо сказала я, хотя мне самой слова Фимы очень даже не понравились.

Фима пожал плечами:

– Я буду стараться, если ты меня кидать не станешь… Ну ладно, по поводу твоего Виталия Глуцко с его гешефтом.

Фима вынул из кармана пиджака зеленую кожаную записную книжку, раскрыл ее и начал тезисно излагать:

– Если честно, то почти ничего. Интересующая тебя фирма занимается вполне легальным бизнесом, оптово-розничная торговля продуктами питания, там же маленький бар плюс три автостоянки с разными формами собственности и разными долями участия. В наших правоохранительных органах ничего на них нет, но подозревают, что там не совсем все так просто, торговля и стоянки дают ба-альшущий черный нал, но этим сейчас никого не удивишь. Налоги платят исправно, а по поводу всего остального… похоже, у них есть хорошие покровители. В общем, это все.

– На самом деле все или это просто тебе так сказали?

Фимочка обиженно фыркнул:

– Оля, я похож на человека, не внушающего доверия?

– Конечно, нет, – тут же исправила я свою ошибку. – Кто эти покровители?

– БМП, – ответил Фима, – что означает «без малейшего понятия», но скорее всего какой-нибудь чиновник городского или областного масштаба. Без этого, как сама понимаешь, бизнес получаться не хочет. В нашем любимом отечестве, я имею в виду… Я тебе помог?

– Да, спасибо, немного. А тебя можно еще попросить об одном одолжении?

Фима хитро посмотрел на меня.

– Подробности про дедулю, что ли? Я уже понял.

– Спасибо, – сказала я, – не знаю, что бы я без тебя делала…

Фима с готовностью кивнул, встал со стула и, пронзительно взглянув на меня, произнес:

– И таких кидают, Ольга Юрьевна.

– Неужели вы совсем не разбираетесь в женщинах, юноша? – в тон Фиме спросила я, чувствуя, что мое настроение начинает немного исправляться.

– Разбираюсь, поэтому все еще на что-то и надеюсь, – признался Фима, поблагодарил Маринку за кофе, пообещал мне позвонить завтра, оделся и ушел.