Светлана Алешина - За тех, кто в морге (сборник)

– Ее тут и не было, – медленно проговорила я, – а ее соседка сказала, что Маринка ушла с утра на работу.

– Не может быть, – побледнел Виталик и тут же молча скрылся за дверью.

– Хотя бы сказал, что он намерен делать, – недовольно проворчала я, – и что теперь делать нам?

– А вам не кажется, – выдвинул предположение Сергей Иванович, – что это все Виталик и подстроил?

– Да ну что вы – протянула я, – зачем это ему?

– Не знаю, – пожал плечами Кряжимский, – всего мы можем и не знать, но… Но создается впечатление, что во всех этих историях и Виталик как-то завязан… Что-то здесь не то…

– Я думаю, надо еще позвонить Маринке домой, – сказала я. – Может быть, произошла какая-то глупость вроде сломанного каблука, и она теперь сидит у себя и оплакивает погибшую молодость. С нее станется.

Я взяла телефонную трубку в руку, набрала Маринкин номер и внимательно прослушала длинные гудки.

– Никого нет дома, – задумчиво проговорила я.

– По-моему, все-таки случилось что-то серьезное, – не выдержал Сергей Иванович. – Не хочется, конечно, каркать. Но в данной ситуации нам остается только ждать.

– Вы знаете, что меня смущает? – задумчиво проговорила я, вытряхнув из памяти Маринку. – Если постоянно волноваться за нее, то никаких нервов не хватит, – одна фраза этого парнишки с баксами… Помнишь, Виктор? – я повернулась к нашему молчаливому фотографу. – Он сказал что-то про парочку…

Виктор кивнул.

– Вы, Оленька, хотите сказать, что, возможно, ваш новый знакомый говорил про Надежду и Сашу? – спросил Сергей Иванович.

– А больше никто в голову и не приходит, – пожала я плечами.

– Ну почему же никто? – деликатно удивился Сергей Иванович. – А Марина с Виталиком? Чем не пара? Наша Марина, конечно же, не может быть заподозрена в чем-то криминальном и противозаконном, но…

– Вы хотите сказать, что Виталик использует ее для каких-то своих целей? – перебила я Сергея Ивановича, вся так и сжимаясь от сознания того, что он может быть прав.

– Я ничего не утверждаю, – тихо проговорил Кряжимский, – но посудите сами, как мало мы знаем об этом Виталике, да и то только со слов. Я имею в виду, с его собственных слов и со слов Марины.

– А Маринины слова, можно сказать, и не значат ничего, – задумчиво проговорила я.

Я оглянулась на окно и заметила, что ранний зимний вечер уже плотно опустился на город.

– Сколько времени? – спросила я в удивлении и посмотрела на настенные часы в своем кабинете. – Пятый час!

– Вы сегодня… задержались, – с ненавязчивым сарказмом заметил Ромка.

– Ну давайте хоть немного поработаем, сколько осталось до конца рабочего дня, может быть, новые соображения какие придут.

– Да и так все ясно, – сказал Ромка, вставая, – щемить надо. Сначала Сашу, потом Виталика. Кто-нибудь да расколется.

– Ты, что ли, будешь щемить? – спросила я, вернувшись к своему столу.

– Не-а, не я, а Виктор, – ответил Ромка, собирая на поднос чашки и блюдца. – А я буду задавать нужные вопросы. Кстати, я еще умею и страшные рожи строить. Показать? – Ромка поставил поднос на место, но я отмахнулась от его предложения.

– Верю, верю, идите, юноша, арбайтен шнель.

Ромка молча ушел, мы с Сергеем Ивановичем еще обсудили некоторые проблемы, и я, оставшись в одиночестве, закурила свои любимые сигареты «Русский стиль», задумавшись обо всех событиях, происходящих в последние дни с Маринкой и со мною.

Как-то все это не увязывалось вместе, но мне не хватало до полного понимания нескольких мелких фактов, которых я не знала.

Подумав об этом, я грустно усмехнулась: ведь может получиться, что, когда все факты получат свое объяснение, мне уже это будет ни к чему.

В семь часов вечера я собралась уходить с работы.

Как раз в этот момент в кабинет зашли Ромка и Виктор.

– Ну что, Ольга Юрьевна, поехали к вашему бойфренду? – спросил Ромка.

– Это не мой бойфренд, – сухо ответила я, – и, кроме того, если кто к нему и поедет, то только не ты.

– Это же я придумал, что нужно щемить! – закричал Ромка, взыскуя к справедливости, но Виктор похлопал его по плечу и приложил палец к губам.

Ромка сник и, что-то ворча, ушел.

– Едем на рандеву к нашему Саше? – спросила я у Виктора, и он молча кивнул в ответ.

Из редакции мы вышли все вместе и разошлись в разные стороны.

Мы с Виктором остались ловить машину, что, надо сказать, не заняло много времени. Шофер оказался очень разговорчивым товарищем, и через пять минут мы уже знали про него почти все, в частности, сколько у него жен, детей и любовниц.

Мы, однако, не были расположены к таким откровениям и на все его попытки сближения отмалчивались. В конце концов он обиженно замолчал. Я уже собиралась остановить машину, потому что мы подъезжали к нужному нам дому, как наш шофер заматерился, как сапожник, и мы чуть было не врезались в ближайший столб: навстречу нам из-за угла дома вылетела «девятка» непонятного, в темноте, цвета и, визжа тормозами, исчезла в ночи.

Я сидела на заднем сиденье слева и рефлекторно шарахнулась прочь от дверки, по которой снаружи – я явно слышала скрежет! – процарапала промчавшаяся машина.

– Идиоты! Господа хреновы! – ругался шофер, паркуя свою подраненную «шестерку». – Блин, даже выходить и смотреть стремно, что они там мне нахуевертили…

Мы дали нашему шоферу хорошую компенсацию за моральный ущерб, и он тут же замолчал, правда, слегка подозрительно косясь в нашу сторону: на господ вроде не смахиваем, а суммы раздаем достойные.

На всякий случай он начал ворчать громче, а выйдя из машины, разохался так, словно приготовился подставлять свой собственный бок под первую же встречную машину.

– Пойдем скорее, – предложила я Виктору, – что-то мне не очень нравится этот район в темное время суток.

Действительно, было очень темно и со стороны двора не горело ни одного фонаря, только окна в домах освещали улицу. Но от этого ненадежного освещения спокойнее не становилось.

Поднявшись к квартире покойного профессора Глуцко, мы нажали кнопку звонка, и через несколько секунд услышали:

– Кто там?

– Надя, это я, Оля, из газеты. Мы вчера встречались с вами…

– Из газеты? – переспросила Надя и защелкала замками.

Дверь открылась.

Вяло улыбнувшись мне, она вопросительно посмотрела на Виктора.

– Это мой коллега, Виктор, – представила я его.

– Очень приятно, – совершенно безлико кивнула Надя, пропуская нас вперед.

Сейчас она напоминала холодную лягушку, и ее лицо не выражало никаких эмоций.

«И как это она решила родить? – подумала я про себя. – Или ей и это совершенно все равно?»

– Какая вы все же настырная, – проговорила Надя. – Пока Саши нет, проходите на кухню, чаю попейте, – предложила она, приглашая, видимо, в сторону той самой кухни.