Светлана Алешина - За тех, кто в морге (сборник)

Найдем мы сейчас Маринку или нет, но пусть Виталик услышит от меня несколько неприятных слов. Гарантирую.

Виталик вывел свой «Мерседес» обратно на дорогу, и тут я, найдя указанную сторожем дорожку, приказала ехать по ней, выключив фары.

На самом деле я думала, что если кто-то и уехал из дома, то почти наверняка кто-то в нем и остался.

Виталик послушался, но выдержал с полминуты, не больше.

– Да я здесь всю машину поуродую! – вскричал он и включил фары.

Я тут же нагнулась вперед и, нажав кнопку на панели, выключила их.

– Останавливай свой тарантас! – рявкнула я. – И, вообще, можешь уезжать домой! Мы с Виктором пойдем пешком!

Я, конечно, немного погорячилась, но мне казалось, что Виталик не уедет.

Он остановился, мы с Виктором вышли, но вскоре я услыхала сзади мелодичное чириканье, означающее, что Виталик поставил машину на сигнализацию, и последующее за этим прерывистое сопение и пыхтение сзади сообщило мне, что трепетный Маринкин Ромео догоняет нас, стараясь изо всех сил.

– Ну вы… ых-ох-уф! – пропыхтел Виталик, хватая меня за руку. – Не так быстро, тут темно… не видно, куда… уфх… ноги ставить.

Я решила проявить свое, данное мне от природы, чувство великодушия и затормозила движение, тем более что сразу же из-за легкого поворота направо перед нами вырос темный силуэт одноэтажного дома, одно из окон которого было освещено.

Дом был окружен невысоким деревянным заборчиком.

Почти сразу же, как только я увидела дом, откуда-то из-за заборчика залаяла собака, судя по голосу, мерзючая шавка, из тех, что могут лаять, не переставая, часами.

– Скройтесь! – громким шепотом приказала я.

Виталик открыл рот, собираясь что-то произнести, но Виктор резко дернул его за руку и сделал подножку, подставив свою вторую руку для страховки.

Очень аккуратно Виталик разлегся на дороге и даже сказать ничего не успел. Возможно, что сразу после «положения» тела Виктор еще этому телу и рот прикрыл. Не знаю, не видела, но факт, что Виталик не произнес ни звука.

Освещенное окно в доме погасло, и, когда я подошла к калитке, у меня было сильное ощущение, что за мной внимательно наблюдают.

Отступать было поздно и глупо, поэтому я толкнула калитку и вошла во двор.

Шавка сразу же перестала тявкать и, мгновенно подбежав ко мне, завиляла хвостом, радостно повизгивая.

Она оказалась примерно такой, как я и предполагала: породы «московская дворянка», пятнистая и ужасно противная.

Я, едва не поскользнувшись на обледенелой ступеньке, поднялась на крыльцо, постучала в дверь и крикнула:

– Открывай, Григорьич! Я видела, что ты дома! Открывай, сволочь!

Не знаю, почему я избрала именно такую тактику проникновения в дом, но в ту секунду мне показалось, что она самая простецкая и потому надежная – пришла знакомая подвыпившая дама Григорьича, разве такого не может быть?

Меня внезапно посетила рассмешившая меня мысль, что Григорьич мог оказаться передовым работником совхоза и культурно продвинутым мужчиной. Ну в смысле из тех культурно продвинутых, которые уже не мужчины, а мужчинки. Чтобы не рассмеяться, я забарабанила еще сильнее:

– Так ты будешь открывать, негодяй-мерзавец?! Я уже замерзла вся!

За дверью явственно послышалось шевеление, и наконец мужской голос отрывисто мне ответил:

– Нет Григорьича, на работе он!

– Еще что придумаешь?! – притворно возмутилась я. – Совсем, что ли, совесть потерял, старый хрыч?! Говоришь мне, что тебя нет, и хочешь, чтобы я тебе поверила?! Открывай немедленно, а то всю дверь тебе высажу!

Не жалея своих замечательных ботинок, я забарабанила в дверь ногой, почему-то приговаривая при каждом ударе «ух-ты!» Вошла в азарт, надо понимать.

Мужчина за дверью немного посомневался, и я услышала, как загремели замки.

Дверь отворилась, и из-за нее выглянул молодой парень в темной куртке.

– Уйди, дура! – озадаченно сказал он. – Нет твоего Григорьича, у теплиц его поищи!

– А ты кто такой?! – рявкнула я, как та наивная дурочка, во все свое воронье горло – прошу учесть, горло у меня не воронье и голос приятный, просто я такую метафору использовала.

– Может быть, ты бандит! Может, ты убил моего Григорьича. Григорьич! – завопила я так, что, наверное, даже шавка перепугалась, потому что она снова затявкала.

Наконец парень не выдержал.

Он распахнул дверь настежь, выскочил на крыльцо, сам чуть не поскользнувшись на нем и потеряв при этом тапочку.

Я отшатнулась назад, не ожидая такого демарша.

– Ты что тут разоряешься, кошелка?! – крикнул парень. – Тебе что, пасть заткнуть, что ли? Так сейчас сделаю. Сказано тебе – нет…

Дальше парень ничего вымолвить не успел.

Выпрыгнувший из темноты Виктор коротким ударом заставил его замолчать и вторым ударом ребром ладони по шее послал парня в хороший несоображанс.

Впредь наука будет: не уподобляйся женщине и веди себя всегда сдержанно. Шея целее будет.

Я прислонилась к двери и откашлялась: ночные крики в степи дались мне не без напряжения.

Виктор, мягко отстранив меня, вбежал в дом.

Через несколько секунд в нем зажегся свет, и я тоже вошла, прищурившись от резкого перехода освещения.

Домик состоял их двух комнаток и кухни.

Быстро пройдя по всем помещениям, я, к своему сильнейшему разочарованию, нигде не увидела Маринки. В растерянности вернулась в первую комнату, пол которой был застелен старым ковром, и остановилась посреди нее.

Виктор, раньше меня успевший все осмотреть, теперь медленно проходил по комнатам еще раз, посматривая на потолок и ища вход на чердак.

– Ты думаешь, они держат ее на чердаке? – с сомнением спросила я.

Виктор пожал плечами и тут же замер, поднеся палец к губам.

Я тоже прислушалась: откуда-то снизу, мне показалось, что прямо подо мной, послышалось равномерное постукивание и немного приглушенный Маринкин голос прокричал:

– Что у вас там происходит?

Я отскочила в сторону и дернула ковер на себя. Под ним открылся простой деревянный пол и лаз в погреб, прикрытый толстым листом фанеры.

Виктор нагнулся к лазу, и тут же со стороны входной двери послышался какой-то грохот.

Виктор сразу же бросился к выходу, а я, презрев все опасности, кинулась к лазу.

Поднимая вверх крышку, я все-таки услышала крики с улицы.

Кричал Виталик:

– Я подошел, а он как подскочит, как кинется на меня! Я ему р-раз! А он как сиганет!

Поняв, что оглушенный бандит просто по-свински рано пришел в себя, я перестала об этом думать и после нескольких героических усилий и, между прочим, сломав один ноготь – черт бы подрал эту Маринку, вечно угодит в какую-то дрянь, а я страдаю! – я подняла крышку и откинула ее прочь.

Так как стуки и крики прекратились, я заглянула вниз и не нашла ничего более подходящим, как выкрикнуть дурацкое: