Светлана Алешина - В пекло по собственной воле (сборник)

Мы неслись над океаном вслед за склоняющимся к горизонту солнцем, и мне иногда казалось, что я вижу среди волн клочок синего цвета. Я каждый раз порывалась схватить Сергея за руку и заставить спуститься пониже, чтобы подобрать старика-айна в его синем халате, расшитом белыми прямоугольными узорами.

Но в следующее мгновение убеждалась, что это лишь отсвет солнца от синей в белых барашках пены вод Тихого океана.

Чугункова мы даже не стали выгружать из вертолета. Приставили к нему врача и прямым ходом отправили в Южно-Курильск.

Турсунова вытащили из петли. Он окоченел и не мог двигаться самостоятельно. Его отнесли на заставу, согнули не слушающиеся руки и надели на них наручники.

Я не сторонница силовых методов ведения допросов и вообще силового давления на противника, который находится в твоих руках. Об избиении арестованных на допросах вообще речи и быть не может. Я считаю, что любой самый сильный удар кулака можно заменить фразой, которая пошлет твоего противника в нокаут и принесет тебе победу, нужно только быть очень внимательным.

Но я не могла себе не признаться, что после полета над океаном «под вертолетом», который устроил Турсунову Сергей, тот стал намного мягче в общении и гораздо сговорчивее.

Мне не стоило большого труда заставить его признаться, что он работал на Шикотане вместе с Краевским, который осуществлял общее руководство операцией и контакты с японской стороной. Кто был заказчиком всей операции, Турсунов не знал, по крайней мере утверждал, что не знает. Контакты высшего уровня шли через Краевского. Лодки охотников-айнов были расстреляны двумя торпедами самим Краевским, упустившим из виду только одного старика, которому удалось выплыть и не попасться на глаза наблюдателя с катера Краевского.

В задачу Турсунова входило выкрасть старика и передать его японской стороне. В случае если старик откажется ехать в Японию, уничтожить его. Все «подобранные» в океане японцами охотники-айны были подставными лицами, и старик должен был подтвердить их показания. Но старый айн почему-то заупрямился. Турсунов не смог толком объяснить, что за проблема у него возникла, почему он не смог договориться с ним.

О судьбе упавшего со скалы Краевского ему ничего не было известно, и как я ни билась, он на этом настаивал. Пришлось поверить. Впрочем, Турсунов был уверен, что Краевский сумел выбраться невредимым.

Записав на пленку показания в присутствии свидетелей, я отправила его под надежной охраной в Южно-Курильск и передала все материалы допроса в Питер Менделееву.

Моя работа на Шикотане была, в общем, завершена. Оставалось только составить формальный отчет о своих действиях и можно отправляться домой. Но что-то меня словно тормозило, не давало сесть в вертолет и, бросив на Шикотан последний взгляд с воздуха, растаять в голубом осеннем небе Курил.

Прощаясь с Сергеем, я поняла, что меня задерживало на этом крохотном клочке российской земли на краю великого океана.

– Что же случилось с той девушкой из деревни айнов, на которой ты едва не женился? – спросила я Евграфова, когда мы стояли с ним у взлетной площадки.

Вертолет уже раскручивал лопасти винта, и времени у нас оставалось совсем немного.

Евграфов посмотрел на меня грустными глазами и сказал просто и доверчиво:

– О-Кари ушла в океан к большой волне…

– Ушла? – не поняла я.

– У айнов есть поверие, что большая волна, цунами, забирает их в царство Большого кита, покровителя их рода, – пояснил Сергей. – Старик-отец не разрешил ей выйти замуж за русского, он давно присмотрел ей жениха из Японии, из деревни на Хоккайдо. Она должна была уехать в Японию. Я хотел просто увезти ее от отца, подать рапорт об отставке и уехать с ней в Россию, но она не смогла нарушить обычаи своего рода. По их традиции, девушка, которая не хочет выходить замуж за мужчину, которого присмотрели ей родители, имеет право отказаться и выйти замуж за Большого кита. О-Кари уплыла в океан и не вернулась. Так у них поступают и старики, которые чувствуют приближение смерти, – они сами уходят в страну Большого кита.

Мы помолчали. Мне ничего не хотелось говорить, просто было грустно, не хотелось улетать с Шикотана.

Сергей посмотрел мне в глаза, положил руки на плечи и сказал:

– Вот и ты от меня уходишь…

Мне стало очень жарко, и глаза сами собой наполнились слезами.

– Сережа, – прошептала я. – Ты…

Я обняла его руками за шею и поцеловала.

– Я буду ждать тебя, Сережа! – крикнула я уже из двери вертолета, в котором сидел Фимка Шаблин и смотрел на нас с нескрываемым изумлением.

Дверь захлопнулась, и вертолет поднялся в небо, оставив Сергея внизу, на Шикотане, вместе с моими надеждами на то, что моя одинокая жизнь будет разрушена этим мужчиной.

Я почему-то была уверена, что он никогда не встретится со мной больше. И от этого было так грустно, что хотелось плакать.

Фимка смотрел на меня такими же грустными сочувствующими глазами и пытался что-то говорить, чтобы меня отвлечь. Но мне не хотелось ничего слушать.

Я уткнулась в Фимкину штормовку, прижала лицо к его руке и по-настоящему горько и свободно заплакала. Фимка гладил меня по голове и говорил тихо:

– Все будет хорошо, Оленька! Все обязательно встанет на свои места!