Светлана Алешина - Крошка-месть (сборник)

Ванцов кивнул.

— И что в этом удивительного?

— Как что? — удивилась Римма. — А разве вам не странно, что за все время нашего с ним общения, которое было, как вы можете догадаться, достаточно тесным, он ни разу не упомянул, что тоже родом из Тарасова?

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что здесь что-то произошло, — проговорила задумчиво Римма. — Что-то, чего он, как это ни странно звучит в применении к этой персоне, очень и очень стыдился!

Каллистратов лениво потянулся и взял трубку.

«Без Дины все-таки плохо, — подумал он. — Приходится совершать целый ряд бессмысленных и хаотичных движений…»

— Алло.

На другом конце провода молчали.

— Алло…

Каллистратов начал раздражаться:

— Перезвоните, вас не слышно.

— Profanum vulgus. — Тихий голос заставил Каллистратова вздрогнуть.

— Я…

Он перевел дух и закричал:

— Я вас не понимаю! Что вы…

— Одна птичка в силке, очередь за тобой!

Щелчок.

Трубку повесили.

Каллистратов вытер ладонью пот со лба и повторил:

— Профанум вульгус? Что это такое-то?

Но он был готов поклясться — когда-то очень давно он уже слышал именно этот голос, и произнес он именно эти слова!

Но кто? Где? Когда?

Он не мог найти ответа! Не потому, что у него никогда не было врагов, а потому, что их у Каллистратова было слишком много! И от этого было еще страшнее…

Туман начал рассеиваться. Солнцу удалось пробиться понемногу, отчего небо стало какого-то зловещего темно-серого оттенка.

Я шла по улице и решала — идти мне прямо к моей несравненной Дынде или все-таки заглянуть на место преступления в надежде застать там Ванцова и раскопать что-нибудь ценное.

Решающим обстоятельством послужило то, что улица Польская была прямо по дороге к дому Дынды, а именно там находился «объект», посему я все-таки поддалась искушению и остановилась перед огромным элитным домом с полукруглыми балкончиками. И задумалась.

В принципе я ничего, кроме времени, не теряю. Ситуация была аналогичной, один в один с Дындиной, как я уразумела. Кто знает, может быть, мне удастся найти подсказку?

Ну, а решающим фактором все-таки была возможность утереть нос этой гордячке Лизе, которую превозносили как самую талантливую в мире сыщицу! Прямо Пуаро в юбке! Все вообще почти забыли, что на белом свете есть и Саша Данич… Вроде бы я и не талантливая совсем и представляю из себя только слабую тень Лизы.

Последняя мысль показалась мне настолько обидной, что я резко повернулась и вошла в подъезд, который был сейчас открыт.

Как любит говорить моя мама, если у Саши есть возможность найти приключения на свою бедную головушку, она не преминет это сделать.

Я поднялась на пятый этаж и остановилась перед приоткрытой дверью, из-за которой раздавались два голоса: мужской и женский. Женский звучал взволнованно, я бы даже сказала, истерично, а мужской…

Этот голос я узнала сразу. Даже не голос — интонации… Такие занудные интонации были только у возлюбленного моего брата по несчастью — Лешеньки Ванцова.

Звонок в дверь.

Каллистратов вздрогнул. Медленно повернувшись в сторону двери, сделал шаг, но остановился.

В его глазах застыл страх.

Теперь все изменилось. Там, за дверью, притаилась смерть. Собственной персоной.

— Что мне делать, господи? — пробормотал Каллистратов, беспомощно озираясь в попытке найти средство защиты.

Господь молчал. Каллистратов не интересовал господа. Каллистратов интересовал только убийцу.

За что?

Это остатки его души кричали «за что», моля о пощаде. Разве не этот чертов мир заставляет нас предавать самих себя, опускаться все ниже и ниже — пока не упадешь лицом в грязь, но сначала — на колени, приняв его — мира — зловоние за зловоние собственной души, позволяя ему — миру — эту душу уничтожить…

Оч-ченно хочется кушать, вспомнилось Каллистратову. Эта улыбочка — такая омерзительная, да как же, Владик, я тебя понимаю, мерзопакость все это, да ведь кушать-то надо, хочется получше, пожирнее — чтобы не выпадать из общей кучи, которая прет напролом в надежде отхватить свой «кусок пирога». И не важно, чем ты торгуешь, Владик, — мозгами, телом своим накачанным или сигаретами… Интеллект в нашей стране — не ходовой товар. Поэтому благослови свой торс и то, что пониже торса и еще ниже — какова, извините, у нас «попа», таков и гонорар… В ходу-то «клубнички-малинки» да девицы гнусавые, словно у них гайморит. Никому нет дела, что скрывается под твоим торсом и есть ли там вообще что-то, кроме желудка. Желудок после члена самое главное в местном бомонде.

Кажется, я просто обожрался этого дерьма, тоскливо подумал Каллистратов. Раньше у меня не было никаких рефлексий по этому поводу — только презрение, а теперь я не могу заснуть без барбитуратов. Перед сном — непременно голые бабы и какие-то жуткие сцены, в которых меня имеют во все дыры…

Главной там всегда — она. И сейчас он поморщился — так и следит, то из темного угла, то в сны забирается, словно…

— Хочет заставить навечно заткнуться, — пробормотал он. Может быть, именно этого и хочет?

Снова звонок…

Каллистратов наконец нашел то, что искал. Выдернув шнур из розетки, схватил в руки огромную старинную лампу из бронзы и, приободрившись, шагнул к двери.

Одна рука на дверной щеколде, другая сжимает тяжеленную лампу.

Правда, по дороге он чуть не споткнулся о провод, покорно следующий за лампой, и чертыхнулся.

Теперь в дверь звонили настойчиво, громко, и Каллистратов открыл, крепче сжав лампу, занося ее для удара.

— Господи! — выдохнула Дина, в ужасе таращась на фигуру Каллистратова с лампой в руке. — Что с тобой, Влад? Почему ты вцепился в эту дурацкую лампу?

Он опустил лампу и нервно рассмеялся.

— Лучше помоги втащить сумку с продуктами, — попросила Дина. — Я дико устала.

Он поставил лампу на пол и внес сумку.

Дина расстегивала плащ, продолжая смотреть на него с испугом.

— Влад, что с тобой, а?

Ее прохладная рука дотронулась до лба Каллистратова.

— Все в порядке, — отмахнулся он.

— Ты выглядишь так, будто услышал крик Баньши, — задумчиво проговорила Дина.

— Давай обойдемся без твоих бурятских легенд! — огрызнулся он.

— Это не бурятская, — улыбнулась она. — Это Ирландия, дружочек. И Шотландия. Баньши — это по легенде женщина вроде Мойры. Когда за человеком ходит смерть, она кричит, понимаешь? Ее просто зовут так — Баньши… Говорят, она очень красивая. Как я.

Она легкими шагами прошла на кухню.

Каллистратов поплелся за ней.

Ах, конечно, Дина — филолог. Она должна многое знать. В том числе и языки…

— Послушай, а что такое «профанум вульгус»? — поинтересовался он.