Зухра Сидикова - Тайна

Как-то незаметно небо заволокло тучами, и пошел дождь. Капли барабанили по лобовому стеклу, стучали дворники. Максим включил музыку. Старая песенка том, как мальчик девочку любил, мальчик дружбой дорожил, внезапно с отчетливой ясностью напомнила ему то далекое лето. Он тряхнул головой, стараясь прогнать воспоминания, открыл окно, капли ударяли его по лицу, струйками стекая за воротник рубашки, и он не замечал, как они смешиваются с его собственными горькими и непрошенными слезами…

Конец мая. Солнце. Очень много солнца и оно всюду: в кронах старых кленов, что растут у самых окон школы, на стенах - солнечными яркими бликами, милыми пятнышками веснушек на загорелых лицах девчонок. Скоро экзамены, а пока - несколько свободных дней, и они наслаждаются этим непередаваемым ощущением свободы, этой еще по-детски беспричинной радостью, которая охватывает внезапно оттого, что впереди – новое, неизведанное.

Они на заднем дворе школы - сидят на сваленных бревнах. Сидят парочками, обнявшись, - Макс с Полиной и Колька с Ниночкой. Длинноногий Володька, вытянув шею как аист, вышагивает перед ними, басит:

- И что, вы точно решили?

- Да что ты заладил?! - хохочет Нина. – Точно решили: едем! Я с Колькой и Макс. Жалко вот - Полина не может.

- Да, - грустно говорит Полина, - не могу. У меня мама что-то разболелась. Как же я одну ее оставлю?

- А, представь, как было бы хорошо! – мечтательно шепчет на ухо Полине Максим и щекочет ей шею, отчего она поеживается и улыбается. – Жили бы вместе в палатке…

- Не уезжай, – шепчет она в ответ, – пожалуйста, я ведь не смогу без тебя, прошу…

- Вот, придурки, – говорит Володька, с завистью глядя на их ласки, – вас там комары сожрут! А как же институт, Макс? Разве тебя отец отпустит?

- Отпустит, - отвечает Максим. - А в институт я и потом успею поступить.

- Точно, - поддерживает друга Колька, – в институт можно и потом поступить, а пока денег накопить и славы!

Ребята хохочут.

- Славы… - передразнивает Володька. - Славы с грязью пополам! Не понимаю, Макс! Ладно, Колька со своей Джульеттой, – Нина обиженно фыркает, - а ты-то чего? Не понимаю, зачем тебе эта геологическая экспедиция? Это ведь так далеко – Сибирь! Там ведь холодно! Б-р-р-р!

- Где тебе понять? – говорит Колька. - Макс у нас сознательный! А ты, Лемехов, приспособленец!

- Ну, ты, Ромео сопливый! - Володька подскакивает к Кольке, и они как два молодых петушка стоят, нахохлившись, готовые тут же вступить в драку.

Девчонки оттаскивают их друг друга.

- А что, - продолжает Колька, - слабо тебе с нами?!

- А зачем ему? – пожимает плечами Нина. – Его папа в институт торговый протащит, зачем ему с нами грязь месить? Он здесь будет в море купаться.

- А вот и не слабо! - вдруг говорит Володька. - Я тоже поеду!

- Зачем тебе это? – говорит Макс, он недолюбливает Володьку, и ему не нравится эта идея. - У тебя здесь все налажено. Тебя родичи не отпустят.

- Поеду! – решительно повторяет Володька. - Вот теперь назло вам поеду!

Оцепление у гостиницы еще не сняли. Максим долго стоял под окнами, курил, смотрел вверх, стараясь угадать - за каким из этих освещенных квадратов Виктор Борисович нашел свою смерть.

- А, ты тоже здесь! - услышал он вдруг за спиной и от неожиданности вздрогнул.

- Ты что крадешься как черт?! – Максим раздраженно бросил сигарету и тут же закурил новую.

Володька засмеялся:

- А ты что такой пугливый? Совесть нечиста?

Макс посмотрел зло и хмуро:

- Ты заходил в гостиницу?

- Нет. Зачем? Лишние проблемы.

- Они ведь все равно узнают, к кому он приезжал.

- А может и не узнают. Он тоже особо это не афишировал. Не в его было интересах. Я вот все думаю: кто это его? И за что? Жизнь у Борисыча последнее время круто вверх пошла, разбогател на полезных ископаемых, которые мы ведь тогда тоже с тобой выковыривали, пока в дерьмо не вляпались, - Володька усмехнулся. - Не сбежали бы тогда, глядишь тоже миллионщиками стали. Хотя за эти миллионы его, наверное, и подстрелили бедолагу.

- Ну ладно, хватит болтать. Пока будем молчать, а дальше видно будет, – прервал его Максим. - Я поехал.

- Слушай, Макс, - Володька удерживает его за рукав, - я без машины. Алене свою отдал, у нее машина в ремонте. Подвези меня домой. Тебе все равно по пути.

Очень не хотелось, но никак не находилось предлога, чтобы отказать.

По дороге молчали. Курили.

И вдруг Володька спросил без всяких предисловий:

- Ты когда-нибудь вспоминаешь то, что случилось тогда?

Макс остановился на светофоре, молча наблюдал, как переключается светофор – красный, желтый, зеленый. Осторожно тронулся, зашелестели шины по мокрому асфальту:

- Не хочу вспоминать.

У подъезда Володька вдруг остановился, кинулся наперерез отъезжающей машине, Градов едва успел затормозить.

- Ты что с ума сошел?

- Подожди, Макс. Я что хочу сказать… Он был у меня сегодня.

Пришлось выходить.

- Кто? О чем ты?

Спички отсырели, и он никак не мог закурить.

- Есть зажигалка? – усталость вдруг навалилась, согнула плечи.

- Есть, - Володька поднес зажигалку к его лицу, и Максим заметил, как дрожат у приятеля руки.

- Виктор Борисович приходил. Я уже собирался на этот бал, черт бы его, Алене звонил – договаривался о встрече. Он сказал: «Хорошо, если торопишься, поговорим потом, приходите все трое завтра утром». И папку мне оставил.

- Какую папку?

- Обычную папку. Для бумаг. В красном кожаном переплете. Говорит: «Оставлю у тебя. Боюсь в номере держать, завтра принесешь».

- Ты смотрел - что в ней?

- Нет, не успел. Опаздывал уже. А что потом произошло, ты и сам знаешь. Давай поднимемся ко мне, вместе посмотрим.

- Хорошо, давай поднимемся.

Уже никогда не будет так, как прежде.

Лифт скрипел и покачивался. Стояли рядом. Друг на друга не смотрели. Володька долго не мог открыть дверь в квартиру, чертыхался. В прихожей было темно, включенный свет ослепил на мгновенье.

- Подожди, Макс, - Владимир вдруг повернулся к Максиму и начал теснить его к выходу, – извини, я дурак, я ведь эту папку в своей машине оставил. Я с собой ее брал, хотел сразу посмотреть. Как же я забыл? Правду говорю, чего так смотришь? Ладно, ладно, давай иди, до завтра, я завтра сам тебе позвоню!

Дверь перед лицом Максима захлопнулась.

Лифт не отзывался, словно навечно провалившись в пустоту шахты, пришлось спускаться пешком.

Ему очень хотелось лечь и проспать много-много часов без снов и мыслей. Он торопился к машине, но уже по дороге домой решил, что не поедет на городскую квартиру, и свернул на шоссе, ведущее к загородному поселку. Ему хотелось побыть одному в тишине и покое.

Как только дверь за Максимом закрылась, Владимир скинул пальто и ботинки и почему-то на цыпочках прошел в спальню.