Светлана Алешина - Акула пера (сборник)

Впрочем, семи эпизодов менее чем за полгода было вполне достаточно для одного, тем более что имелись еще три неудачные попытки. Оставалась малость — выяснить, каким путем злоумышленник добывал информацию о пустых квартирах. Трудно было поверить, что в городе с почти миллионным населением он мог найти их только с помощью интуиции. Кто-то должен был снабжать его сведениями. Но кто — неужели Самойлова?

Размышлять об этом можно было бесконечно, но я уже подъезжала к дому, где жил Григорович. Я выбросила из головы Самойлову, озабоченная тем, как встретит меня адвокат. Нужно было проявить максимальное обаяние, чтобы компенсировать то раздражение, которое, должно быть, испытывает Григорович от моей персоны. В конце концов, он достаточно разумный человек и должен понять, что бессмысленно злиться на обстоятельства.

Адвокат был дома. На мой звонок он вышел в махровом синем халате, с мокрым распаренным лицом: должно быть, перед самым моим приходом принимал ванну. Хотя я из кожи лезла, стараясь казаться обаятельной, Григорович с трудом сумел спрятать разочарование, прозвучавшее в его голосе.

— Это опять вы, — без эмоций произнес он. — Пришли рассказать еще какую-нибудь сказку? Вроде рано — день на дворе… — он явно хотел съязвить, но вышло это у него как-то вяло.

— Сказки — это не наш профиль, — любезно ответила я. — Мы привыкли оперировать фактами.

— Непроверенными фактами, я бы сказал! — заметил Григорович.

— Кажется, Арнольд Львович, вы опять провоцируете меня на дискуссию, — сказала я. — У меня, впрочем, нет возражений, но вот вы после бани, и вас запросто может прохватить сквозняком.

— Спасибо за заботу, — иронически наклонил голову адвокат. — Ничего не остается, как предложить вам заходить в гости. Правда, это становится похожим на сказку про белого бычка…

— Что-то вас сегодня на сказки потянуло, Арнольд Львович? — спросила я, переступая порог. — Мне бы хотелось вернуть вас к суровой реальности.

— А мне показалось, что вам больше по душе театр абсурда, — проворчал Григорович.

Он, как и в прошлый раз, проводил меня в гостиную, а сам, извинившись, вышел. Впрочем, он быстро вернулся с цветастым полотенцем в руках, которым принялся энергично вытирать лицо и лысину.

— Вы застали меня врасплох, — заявил он, не прерывая своего занятия. — Хорошо еще, я успел одеться… Вообще-то я жду друга и думал, что это он пришел. Но раз уж это вы, я должен поинтересоваться, что вы будете пить: чай, кофе, чего-нибудь освежающего?

— Нет, спасибо, — сказала я. — Не будем отвлекаться. Тем более вы кого-то ждете, а мне не хотелось бы у вас засиживаться.

— А что вас опять привело ко мне? — с любопытством спросил Григорович. — Мне кажется, мы с вами исчерпали все возможности, которые представились нам во время первой встречи.

— У меня другое мнение на этот счет, — не согласилась я. — Просто в прошлый раз вы поддались отрицательным эмоциям.

— Да уж, отрицательных эмоций было хоть отбавляй! — с выражением произнес адвокат. — Со мной давно никто так по-хамски не разговаривал, как эта ваша протеже.

— Помилуйте, Арнольд Львович! — удивилась я. — О чем вы говорите? Протеже! Это слово здесь абсолютно неуместно!

— Но меня ни на минуту не покидало ощущение, что эта особа действует по вашей указке, — признался Григорович. — Я чувствовал себя героем какого-то дешевого фарса! И, между прочим, от души сочувствовал тому несчастному, который наехал на эту дуру… Я даже подумывал, не взяться ли мне за его защиту!

— И все-таки решили не браться? — вставила я.

— Да! Пришлось отказаться от этой мысли, — сказал адвокат. — Я слишком заинтересованное лицо… Но это, конечно, шутка. Просто я уже дал зарок — в процессах я категорически не участвую.

— Так вот, Арнольд Львович! — сказала я, когда он умолк. — Мысль о том, что сцена в больнице мной подстроена, могла прийти вам в голову только в минуту крайнего раздражения. Разумеется, я не имею к этой женщине никакого отношения. А вот вы, напротив, имеете! Поэтому я еще раз призываю — попытайтесь вспомнить, может быть, вы все-таки где-нибудь ее видели раньше?

— Да не видел я эту, извините за выражение, рожу никогда раньше! — уныло проговорил Григорович. — За свою жизнь я перевидал много людей, но такой противной бабы мне, кажется, еще не попадалось!

— Не торопитесь, — сказала я. — Лицо Самойловой здорово изменилось после аварии. Попытайтесь абстрагироваться от тех синяков и ссадин, которые его сейчас украшают, — может быть, тогда что-то вспомните?

— Ничего себе! — заметил Григорович. — Да я ее себе теперь иначе и не представляю. Сейчас, я бы сказал, у этой женщины наблюдается полная гармония между внешностью и внутренним миром… Но если серьезно, то вы правы: болезнь и казенная одежда меняют людей неузнаваемо. Вот если ознакомиться хотя бы с фотографией…

— А вы не догадались заглянуть в ее паспорт, когда осматривали сумочку? — спросила я.

— Ну что вы! — с упреком сказал Григорович. — Я и без того чувствовал себя достаточно неловко.

— А вы не могли по этой причине не заметить записку с адресом? — на всякий случай спросила я.

Адвокат энергично помотал головой.

— Ну уж нет! — заявил он. — В этом отношении я был очень внимателен. Никакой записки в сумочке не было. Это я могу вам гарантировать. У меня прекрасная память — я и сейчас могу подробно перечислить, что там было: паспорт, кошелек с небольшой суммой денег, платок, помада, расческа, зеркальце…

— Ключи от квартиры, — машинально вставила я.

Адвокат озадаченно умолк и посмотрел на меня с некоторым недоумением.

— Да нет, ключей-то как раз там не было, — возразил он. — Это точно. Трубочка с валидолом была, парочка мятных конфет…

— Ключи тоже были, — сказала я. — Вы просто их не заметили. В боковом кармашке. Там же, кстати, где лежала записка. Может быть, вы вообще туда не заглянули?

— Да что вы такое говорите! — Арнольд Львович начал уже горячиться. — Вы меня дураком считаете, что ли? Повторяю: я помню каждую мелочь! Ни записки, ни ключей там не было!

— Постойте, — с тревогой воскликнула я, осененная внезапной догадкой. — Вы твердо в этом уверены?

— Могу поклясться на Библии, если для вас это так важно! — сердито сказал Григорович.

— Тогда это меняет дело, — пробормотала я. — Вы преподнесли мне своего рода сюрприз, Арнольд Львович! Возможно, ваша наблюдательность еще сослужит нам хорошую службу. Вы знаете, я теперь, пожалуй, пойду — нужно проверить одну мысль. Но, если вы не против, на днях я опять к вам загляну и постараюсь раздобыть для вас фотографию Самойловой.

Григорович посмотрел на меня с легким испугом и нерешительно пробормотал:

— Ну что ж, заходите. Не смею возражать.