Эндрю Тейлор - Анатомия призраков

— Мистер Мискин предложил очередное пари, директор, — ответил Ричардсон. — Несомненно, мы скоро узнаем его суть.

Не прошло и пяти минут, как за плечом Ричардсона появился слуга и пробормотал, что мистер Мискин просит соизволения внести пари в книгу. Ричардсон любезно разрешил.

— Наши младшие товарищи извлекают немало удовольствия из своей книги пари, — пояснил он. — Боюсь, что и некоторые старшие тоже. Мы скоро узнаем, в чем состоит пари… прежде чем оно официально вступит в силу, необходимо мое одобрение; а для этого я должен поставить свои инициалы под записью. Видите ли, в силу своего звания старшего члена совета колледжа я также являюсь председателем этой профессорской.

— Ни к чему беспокоить гостя мелочами нашего быта, — перебил Карбери. — Его время слишком ценно. Мистер Холдсворт, сэр, не желаете ли выпить со мной вина?

Джон не мог вежливо отклонить предложение. Ричардсон наблюдал за ними, и на мгновение розовый влажный кончик его языка мелькнул между губами.

— А теперь расскажите, чем я могу быть вам полезен, — произнес Карбери, осушив бокал. — Я всецело в вашем распоряжении.

— Да, — протянул Ричардсон. — В конце концов, мистер Холдсворт прибыл от лица леди Анны, а вы любите угождать ее светлости. Как и все мы.

Слова казались безобидными, но Карбери покраснел еще гуще.

Ричардсон повернулся к Холдсворту:

— Скажите, сэр, когда вам будет удобно осмотреть нашу библиотеку? Завтра утром я совершенно свободен.

— Увы, утром я буду занят, — Джон заметил, как на лице Ричардсона мелькнула и тут же исчезла легкая тень, обострение интереса. — Быть может, после обеда, если вы сможете уделить мне час-другой?

— С удовольствием. В шесть вечера вас устроит? Я поговорю со своим библиотечным клерком… обращайтесь к нему за помощью, пока находитесь в наших краях.

— В котором часу вы обедаете?

— В три пополудни, — ответил Ричардсон. — Увы, мы прискорбно неотесанны. Более того, еще несколько лет назад мы обедали в час дня, как наши отцы и деды. В Кембридже обедать в три часа считается почти постыдно. Быть может, вы присоединитесь к нам завтра, мистер Холдсворт? Я очень на это рассчитываю.

— К сожалению, пока не могу сказать точно. Мое время мне не принадлежит.

Рядом замаячил слуга с подносом, на котором лежали перо, чернила и книга в четверть листа, переплетенная в кожу. Ричардсон велел положить ее перед собой на стол.

— Ну-с, посмотрим, что они придумали на этот раз. — Он открыл книгу и пролистал страницы. — А! Мистер Мискин бьется с мистером Краули об заклад на две бутылки вина, что…

Он осекся, слегка нахмурившись; но через мгновение взял перо и поставил свои инициалы под записью.

Ричардсон взглянул через стол на Карбери. Он открыл предыдущую страницу и наклонил книгу, чтобы Холдсворту было лучше видно.

— Некоторые пари — тривиальные пустяки, которые никому, кроме нас, не интересны, но другие касаются университетских дел или даже вопросов государственной значимости. Вот, видите? Пари касательно изменений, которые мистер Питт произведет в правительстве; а вот другое, посвященное платану [8] Речь идет о священном платане, которому, согласно Геродоту, поклонялся персидский царь Ксеркс. из Геродота. А вот… боже праведный… мистер Мискин поспорил с мистером Уичкотом, что сумеет выстроить членов совета в порядке увеличения их веса. Мистер Мискин принадлежит к числу наших самых веселых молодых людей. Неловко признаваться, но в данном случае нам пришлось воспользоваться весами в кладовой, чтобы определить победителя.

— Вы сказали, мистер Уичкот? — невинно переспросил Холдсворт. — Джентльмен, которого недавно упоминали; тот, что обедал с мистером Аркдейлом? Он тоже член совета колледжа?

— О нет. Но он весьма известен в Иерусалиме. И часто появляется на страницах книги пари.

Голова Ричардсона находилась совсем рядом с головой Холдсворта. Сразу за спиной Ричардсона на столе стоял канделябр, пламя которого погружало его лицо во тьму и освещало лицо Холдсворта.

— Не мог ли я слышать его имени ранее? — осторожно спросил Джон. — Оно кажется знакомым.

— Не исключено. Или же вы встречали других членов его семьи. Основная ветвь проживает в Нортумберленде. Наш мистер Уичкот принадлежит к младшей. Он поступил в колледж в качестве пансионера лет десять или двенадцать назад, но степени не получил. Как и многих из наших молодых людей, его нельзя назвать заядлым книгочеем. Однако он до сих пор проживает в Кембридже, и у него здесь много друзей.

Он сказал бы больше, но доктор Карбери закашлялся, брызгая слюной во все стороны. Слуга мгновенно подлетел к нему со стаканом воды. Доктор выпил глоток и жестом отпустил слугу. Лицо его покрылось пятнами, он вспотел. Отодвинул стул и встал.

— Прошу меня извинить, — сказал он. — Мне нужно кое-что прочитать перед сном. Мой слуга будет ждать вас в Директорском доме. Несомненно, мы еще встретимся за завтраком.

Пожелав собравшимся доброй ночи, Карбери поспешил прочь из комнаты. Разговоры вокруг возобновились и стали громче.

Холдсворт взглянул на книгу на столе и перевернул страницу. А вот и пари, которое только что было заключено: «Преподобный мистер Мискин бьется об заклад с мистером Краули на две бутылки вина, что привидение больше не появится до конца семестра».

— Так, значит, в колледже есть привидение? — спросил он.

— Нет, сэр; только глупая история, — Ричардсон закрыл книгу и вернул ее слуге. — Студенты выдумывают сказки, чтобы напугать друг друга.

Сады Ламборн-хауса спускались к северному берегу реки Кем. Предыдущий владелец, двоюродный дедушка мистера Уичкота, воздвиг в них элегантный павильон, из высоких окон которого открывался прекрасный вид на реку и парки Джесус-Грин и Мидсаммер-Коммон за ней. На первом этаже располагалась крытая галерея, где в ясную погоду можно было сидеть и наслаждаться свежим воздухом. Павильон казался удаленным от суматохи Кембриджа, однако в действительности до моста Грейт-бридж мистера Эссекса было всего несколько сотен ярдов в одну сторону, а до тюрьмы в крепостной сторожке — несколько сотен ярдов в другую.

Главный зал располагался на втором этаже: большая выходящая на южную сторону комната в форме удвоенного куба. Двоюродный дедушка мистера Уичкота использовал ее в качестве галереи для демонстрации своей коллекции старинной скульптуры; он также предавался в ней основному занятию на склоне дней: биографическому и критическому исследованию архиепископа Ашшера. Комната полностью отделена от остального дома, вот почему Филипп Уичкот обычно устраивал холостяцкие вечеринки именно в ней. Иные его гости предпочитали не афишировать своих передвижений, и для этих склонных к уединению душ участок между домом и водой казался весьма соблазнительным, особенно в теплую погоду.